Ночь в конце месяца
Шрифт:
билетик выдавали по кусочку мыла. Вы, наверно, помните... Кое-кто эти кусочки брал, а кое-
кто и без них обходился, оставлял продавцу. Ну, и к вечеру накапливалось килограмма два,
три. А это капитал, если на рынок вынести...
Короче говоря, Валька жил припеваючи. Конечно, и он бы от заработка не отказался, но
если было трудно, — он мог плюнуть и без этого прожить...
Как раз освободилось место в инструментальной кладовой, Валька уговорил начальство и
перевелся туда. Хоть оклад и маленький, но работа нежаркая: принимай жестяные марочки,
вешай на гвоздик, а вместо них выдавай резцы. Тихо, спокойно, и начальства нет...
А я остался при Капитаныче. Старик меня за полмесяца обучил ремеслу, и стал я
прилично зарабатывать.
Да, ведь я еще не объяснил — что такое револьверщик. Это вроде токаря, только станок у
меня полуавтоматический. Резцов несколько штук, и они — как обойма в револьвере.
Любопытные станки...
Ну, а тот, на котором я работал,—вовсе диковинный был. Немецкого производства, марки
«Болей» — трофейный, что ли.
Тогда завод еще только восстанавливался, не хватало энергии, материалов, того-другого...
Станки собирали отовсюду, какие попадутся. Откопали где-то и моего «Болея».
Я про него должен подробней рассказать,— вы поймете, зачем. Скверная история связана
с ним...
Небольшой такой станочек, аккуратный, рычажки с эбонитовыми шариками, везде
таблички, стрелочки. Очень привлекательно! А если по существу разобраться, так подлая
штука. По всем правилам капиталистического производства рассчитан: чтобы из рабочего
всю силу выкачать.
Встанешь на этот «Болей» и чувствуешь: связали тебя. Не только руки-ноги заняты, но и
живот. Перед станком такая железная дуга, чуть пониже пояса. Влезаешь в нее и животом
двигаешь справа налево...
Со стороны посмотреть — не работает человек, а дергается в судорогах. Туда-сюда, слева
направо, прямо — танец живота.
В последние годы у нас заграничных станков почти не встретишь. Наши автоматы стоят:
удобные, умные, работать с ними одно удовольствие. Гляжу я сейчас на них, думаю — эх, эти
бы станочки да десять лет назад получить...
А тогда я об этом не мечтал. Мне что, здоровый как лошадь. Встану на этот «Болей»,
возьму темп— только стружка лупит во все стороны да детали сыплются в поддон...
Протанцую до обеда, глядишь — норму выжал.
Придет Капитаныч, примется детали измерять. А у меня ухмылка до ушей, держусь
гордо.
—Радуешься?
—Не плакать же!
—Ну, ну... Животом рекорды бьешь? Чем силу тратить, лучше бы резцы заправил. Опять
режешь тупыми...
Ворчит Капитаныч, а я внимания не обращаю. Завидно, думаю, старому козлу. Погоди, я
еще тебя обгоню!..
Прошло месяца два, и верно — обогнал я Капитаныча. Получили мы одинаковый заказ,
стали работать.
Капитаныч, как всегда, аккуратненько снимает стружку своим крючком, складывает в
кучку. А я пру животом, стружка визжит, брызжет куда попало... Мне укладывать некогда, —
если разок и обожжет, так не беда! Только скорей, только скорей! .. Руки себе поцарапал, пот
ручьями течет, глаза щиплет, а я — знай нахлестываю. .. Валька зачем-то к моему станку
подошел, я его матюгом: не мешай!..
К вечеру измотался вконец, но выжал три нормы. У Капитаныча и двух нету... Ну, думаю,
как-то ты сейчас ко мне подойдешь?
Подошел Капитаныч, посчитал детали, потом поднял на меня глазки гвоздики:
—Сколько?
—Три, — говорю, — нормочки, как одна копейка...
—Я не про то. Сколько резцов сжег?
—Да немного...
—А все-таки?
—Ну, пять...
—Дорого, — говорит, — твои рекорды обходятся. Ну, а если бы Валька тебя не снабжал,
что бы ты тогда делал?
«Вот черт, — думаю, — догадался и про Вальку... Не дай бог, начальству скажет, что я
инструмент порчу. Каюк тогда моим достижениям!»
—Совестно? — спрашивает.
—Еще чего!
—Знать, плохо я тебя учил... Повернулся и пошел — медленно так, задумчиво, еще
больше горбатясь. А мне и совестно стало, но я башкой помотал: «А, чихать!.. Все равно моя
победа!»
После смены у нас «молнии» на воротах вывешивали, — сообщали о лучших показателях
дня. И когда я уходил, уже висела «молния» с моей фамилией. Во-от такими буквами было
написано, что я — герой... Разумеется, не стал я думать о Капитаныче.
А на следующий день он пришел к моему станку, сунул мне в руки свои очки, рукавицы,
крючок.
—Забирай, пригодятся.
—Зачем?
—Когда-нибудь поймешь, что до настоящего работяги тебе еще далеко. Бери!
—А вы как же?
—Мне не надо...
Оказывается, Капитаныч был в цеху последний раз переходил старик на пенсию...
Сорок лет проработал на этом заводе, в блокаду здесь был, под обстрелом, под бомбами,
— и вот прощался... Вычистил станок, сдал инструменты, спецовку в газету завернул. А
потом долго мыл руки.
Мы, станочники, моем руки эмульсией. Это жидкость такая для охлаждения резцов.
Состоит она из керосина, технических масел, мыла, еще из какой-то химии. И пахнет,