Non Cursum Perficio
Шрифт:
Промокнув ссаженные ладони платком, я уставился на эту стену.
Что-то в ней было неправильным. Неплохое знание архитектуры и топографии взывало к моему разуму. Пепел Антинеля стучал в моё сердце… Конечно, без датчиков и генератора накачки магнитного поля вскрыть искусственно возведённый барьер нельзя. Как и сделать прокол пространственной складки или слить две грани. Нулевые физики не занимаются стенохождением или перебросками из мира в мир без килограммов сорока железа, электродов, компьютерной памяти и предварительных расчётов портала и картосхемы пространств. А Сао Седар (надпись в скобках: красивый и умный я!) – занимается. Потому что физик-нулевик от природы, а не в соответствии с дипломом.
Итак, дано: стена кирпичная, судя по звуку, в полтора кирпича. За ней – искомый холл второго подъезда. Задача – миновать эту стену. «Элементарно, Ватсон», – подумал я, вытягиваясь во весь рост и прижимаясь боком к стене. Боком не так страшно и меньше риск зацепиться ушами за какую-нибудь электропроводку, в оной стене находящуюся. Хорошо, что пряжки на туфлях медные, проще будет сосредоточиться…
Я давно уже этого не делал. С тех пор, как на спор с хирургом Баркли без использования любой аппаратуры проник в охраняемую квартиру к Джереми ла Пьерру и принёс оттуда генеральский носок с вышитым Винни-Пухом. Трофей, кстати, до сих пор валяется где-то у меня в комнате, а проспорившему Баркли пришлось неделю мыть за мной посуду… А потому что не надо никогда спорить с физиком-нулевиком! Особенно с таким великим, как я. Вот.
Ладно, прочь, воспоминания, пора браться за дело. Вдох, выдох. Закрыть глаза, окунуться в течение энергии… Медные ящерки-пряжки на туфлях вздрогнули и развернулись мордочками на магнитный полюс, по коже прошёл озноб, пульс возрос до тысячи ударов в минуту, совпадая с частотой колебаний нуль-поля. Со стороны могло показаться, будто чья-то невидимая рука одним взмахом стёрла Сао Седара из коридорного пейзажа – сейчас сторонний наблюдатель увидел бы не меня, а некое еле заметное мерцание воздуха.
Теперь – шаг в русле омывающего меня, искристого, словно шампанское, покалывающего сотнями крохотных иголочек нуль-поля. Ощущение лёгкого сопротивления от текущих поперёк моего пути стаек электронов – и я, взмокший и задыхающийся, вываливаюсь в холл второго подъезда. Конечно же, с паутиной на ушах и с устойчивым вкусом палёной изоленты во рту – я бы не был Сао Седаром, если бы опять не полез через стену, на той стороне которой расположен распределительный щиток…
Встряхнувшись всем телом, словно выбравшаяся из воды собака, я поймал на себе последнего паучка и с любопытством осмотрелся по сторонам. В принципе – ничего актуального, те же яйца, только в профиль. В смысле, наблюдалось всё то же, что и в первом подъезде, разве что с небольшими отклонениями, как на картинке «Найди десять отличий».
Первое я нашёл тут же: загородка вахтёра, откуда ему полагалось гавкать на посторонних, была забита досками, а сбоку было криво выведено красной краской: «Смерть несогласным!». О судьбе вахтёра задумываться не хотелось… Второе отличие было обнаружено прямо впереди по курсу – узкие обшарпанные двери лифта, над которыми тускло светилась цифра 17. Здорово, да? Уже хочется хлопать в ладоши и верещать от радости…
Далее, как уже бывалый обитатель Никельской общаги, я обнаружил над головой аккуратный рядок галогеновых ламп, а ещё через минуту – выключатель с табличкой над ним «Скажи «НЕТ!» предрассудкам! Передовые технологии – залог развития личности и общества!».
Два раза здорово, но ни разу не понятно.
В кармане доверчиво хрюкнул и завозился телефон. Настороженно поглядывая на лифт – чтобы не прошляпить, когда он поедет вниз – я взглянул на голубой лёд экрана.
«У вас одно новое сообщение» – и я даже знаю, от кого оно…
«V podvale, – доверительным тоном сообщал мне Норд, – net kartoshki i kompota. Ja v tebja verju. V temnote nesovmestimoe edinstvo obretaet pregnij vid. Nord ne sovsem».
Ммда. Я так сразу всё и понял.
Убрав телефон, я ещё раз осмотрелся. По-прежнему было непонятно, каким образом местные жители покидали свой второй подъезд – кроме широкого окна, забранного ржавой решёткой, выходов наружу не наблюдалось. Тем более что окно утыкалось в глухую кирпичную стену. И кажется, именно с этой стороны должен находиться Задний Двор…
За спиной раздался настолько обыденный и знакомый звук, что я даже не среагировал сразу. А когда обернулся, обнаружил, что позади меня стоит мужичок в сером костюме и продолжает насвистывать, сунув руки в карманы пиджака. Смотрел он на меня, скажем так, явно нехорошо. У нас так хирурги смотрят на нетипичный образчик раковой опухоли. И в уме уже прикидывают, как бы её половчее оттяпать.
– Господин Седар? – вопросил мужичок, насвистевшись. Я тут же взмок, как мышь, и невесть с чего оскорблённо воскликнул:
– Вы что, с ума спятили? Какой я вам тут Седар?!
Из нас двоих в этот момент с ума спятил явно я, но не орать же об этом на весь подъезд? А мужик от моего наезда заметно сбился с мысли и какое-то время соображал столь интенсивно, что я практически слышал скрип мозги о мозгу.
– Извините, мне некогда разводить тут разводы и прочие политесы о погодном состоянии, – высокомерно изрёк я, подняв подбородок. – Не хочу показывать пальцем и говорить фамилии, тем более, вслух, но некоторые личности не подходят к своим прямым обязанностям совершено никак. И мне приходится брать всё это своими руками и делать недоделанные дела. Это требует затрат. И вы требуете. Но у меня нет ни минуты, чтобы вас тут удовлетворять посреди дороги. Если что-то актуально, направьте запрос в упорядоченном виде куда следует. И нечего меня по углам ловить, я не справочная будка… всего хорошего, успехов в труде…
Выдав это всё и хренея от собственной наглости, я задом юркнул к лифту и нажал кнопку вызова. Мужик сделал неопределённое движение верхней частью туловища, словно собирался броситься ко мне и схватить за шиворот, но я уже шагнул в кабину и быстренько нажал кнопку «7». После чего ошалело помотал головой, чтобы там хоть что-то встало на своё место.
Откуда этот унитазный хорёк знает меня в лицо? Он что, зачитывается специализированными журналами по нулевой физике? И почему я ни с того ни с сего заговорил этим немыслимым телеграфным аллюром в лучших традициях директора Антинеля? С таким обворожительным косноязычием свои мысли способен формулировать лишь Норд, все прочие мгновенно увязают в загогулинах того, что у директора вместо логики.
Однако, как подействовало-то, как подействовало! Надо взять этот метод на вооружение. И ни за что не признаваться, что Сао Седар – это собственно весь такой красивый я. Вряд ли за мной будет бегать толпа экзальтированных поклонников, чтобы я им подписал фото на память. А вот чтобы разобрать меня на молекулы и вытрясти секреты моего стенохождения – это уже более вероятно. Так что не будем зевать и чесаться, подобно полковнику Йельчину. Будем настороже!
Вдохновляемый этой мыслью, я вжался в угол кабины и оттуда осторожно оглядел пленер, открытый мне разъехавшимися дверями. Пустой коридор, залитый голубым галогеновым светом, белые двери с номерами, тишина. Никто не шевелится по углам и не воет в вентиляции. Можно выходить. По стеночке, по стеночке я прополз до середины коридора и задом вдвинулся в кухню. Сам не знаю, что я там собирался найти полезного, но нашёл в результате лежавшую на столе початую пачку «Vogue», пустую тарелку с засохшими остатками рассольника и пистолет «Беретта Шторм». Свежая смазка на затворе и кисловатый запах пороха быстро разубедили меня в том, что это такая сувенирная зажигалка. Однако весело живут люди в этом втором подъезде! Пистолеты раскидывают по столам, как у нас в общаге какие-нибудь прищепки… общего пользования…