Нутро любого человека
Шрифт:
– Вы хотите сказать, что пауку нужен в Олл-Соулз свой человек?
– Ну, возможно и так, однако идея все равно остается хорошей. Очевидно, он считает вас очень способным. А вы же не хотите закончить дни свои грустным старым школьным учителем вроде меня.
– Но вы ведь счастливы, – выпалил я, вспомнив Йер и его жизнь с Цинтией.
Х-Д не смог сдержать улыбку:
– Да, – сказал он. – Полагаю, что так.
Суббота, 13 ноября
Этим вечером Эш постучал в мою дверь и предложил мне бутылку стаута. Мы пили пиво и разговаривали. Эш человек на удивление приятный: оказывается, он играет в гольф, а кроме того, что совсем уж невероятно, он родом из Бирмингема. Отец Эша – окружной судья –
1927 Понедельник, 7 февраля
Начинаю задумываться, не заболел ли я? Я нахожу почти невозможным сосредоточиться на чем бы то ни было. Мне удается принудить себя лишь к одному полному дню непрерывной работы, – тогда я сочиняю для Ле-Мейна очередное еженедельное эссе. Забросил посещение лекций и провожу большую часть времени в синематографе. Он – словно наркотик, быть может, со мной приключилось что-то вроде нервного срыва? Под конец прошлого года я попал в полосу неудач и теперь гадаю, не порождена ли она моей немощной вялостью? Я чувствую себя не столько усталым – в синематографе я не засыпаю, – сколько полностью лишившимся энтузиазма, апатичным. При этом выгляжу я хорошо и ем с аппетитом. По примеру Эша, пристрастился к пиву и часто, большую часть вечеров, посиживаю, прихлебывая эль, в «Гербе Виктории». Затхлая безликость пивной предпочтительнее для меня нездоровой суеты «Les Invalides», срок моего членства в этом клубе истек, и я не потрудился его продлить.
Эш считает все это недомоганием интеллектуальным: не стоило тебе поступать на исторический, говорит он. Настоящее обучение происходит только когда ты любишь свой предмет – в этом случае, приобретение знаний дается тебе без усилий, потому что ты еще и удовольствие получаешь. Он вообще говорит вещи очень дельные, этот Престон Эш. Ле-Мейн ни о чем не догадывается: производство вполне компетентных, заслуживающих оценки «отлично» эссе поставлено у меня на поток, подозреваю, к тому же, что после того, как я заявил, что Олл-Соулз меня не интересует, он, в определенном смысле, поставил на мне крест. Эш думает, что мое желание порадовать Ле-Мейна также симптоматично. Вероятно, он прав: почему меня должен волновать Ле-Мейн и его мнение обо мне? Если честно – потому, что я всегда немного побаивался Ле-Мейна.
Пятница, 4 марта
Подсчитал, что за неделю побывал в синематографе двадцать два раза. Три раза видел Диану де Вер в «Роковой осени» – она заменила Лоретт Тейлор в моем Пантеоне. Из всех оксфордских синематографов мне больше всего нравится «Электра», однако на этой неделе я съездил велосипедом в хедингтонский «Новый». Эш сказал, что можно автобусом доехать прямо до его дверей, стало быть, стоит включить его в мой список. В среду два раза подряд смотрел «Роковую осень» в «Электре», сгонял на велосипеде в «Новый», чтобы увидеть «Все кончено», и успел вернуться к показу «Секретов» в «Супере».
Вторник, 8 марта
Стоял после ленча в очереди у кассы синематографа «Георг-стрит» и вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Это была Тесс – я едва наземь на повалился от потрясения. Очень нарядная – черный костюм, шляпа. Сообщила, что в питомнике ее произвели в закупщицы, и теперь она разъезжает по всей южной Англии. Показала мне руки. «Никакой грязи под ногтями, – сказала она, – взгляни». Я взглянул – ногти наманикюрены, ухожены. Но при всех этих переменах, она вызывает во мне все то же чувство – мне хочется лежать с ней в постели в Айслипе, пить джин и совокупляться.
– Почему ты не появляешься у нас, Логан? – спросила она. – Питер ничего не знает – и никогда не узнает. У нас нет причин не видеться друг с другом.
– Я не могу видеться с тобой, – ответил я. – Это сведет меня с ума – быть рядом и не иметь возможности прикоснуться к тебе, заключить в объятия.
От этих слов глаза ее наполнились слезами. Ясное дело, с «Роковой осенью» я перестарался. Мы попрощались, я вернулся в очередь. В течение всей фильмы, я ощущал болезненную тягу к Тесс, что-то воде ноющего шва на боку.
Среда, 27 апреля
У Престона, оказывается, стоит в гараже на Осни-Мид машина – он не перестает удивлять меня. Мы прокатились в Бирмингем и прошли восемнадцать лунок. Престон – игрок амбициозный и опрометчивый: на каждый блестящий удар у него приходится три-четыре никудышных. Я легко выиграл нашу ставку в пять шиллингов.
День был свежий, ветреный, платаны с каштанами в полном, без малого, цвету, ощущение почти непристойно пышной зелени вокруг. И среди всего этого изобилия меня вдруг поразило ощущение утраты, глубинное чувство, что я в каком-то исконном смысле потратил проведенное в Оксфорде время впустую. Когда я вспоминаю последний мой год в Абби и то, как мы – как я – мечтал о том, чтобы попасть сюда... Мы остановились у паба в Уэндлбери, пили пиво, закусывали пирогом. Я увидел дорожный указатель на Айслип и едва не расплакался. Престон же, напротив, впервые за три года наслаждается Оксфордом – благодаря моему обществу.
Пятница, 10 июня
Ну что ж, дело сделано. Экзамены закончились, обратной дороги нет. Думаю, я показал себя хорошо: большинством моих письменных работ я доволен – никаких пугающих сюрпризов, приступов паники, на все вопросы ответил. Политическая история Англии по 1485 год – в особенности хорошо, как и Хартии и Ранний конституционализм. История экономики – прилично. Перевод с французского – на удивление легко, мне кажется. Поздний конституционализм – очень хорошо. Политические науки – последний экзамен, сегодня утром, – я дал толковые, сжатые, со множеством фактов, ответы.
Из здания, где проходят экзамены, я вышел, если и не пружинистым шагом, то с чувством радостного облегчения. Возможно, мне следовало больше работать в последние месяцы, однако я чувствовал странную уверенность в моей прирожденной способности обретать приличную форму после первых же двух письменных работ. Ле-Мейн спросил, как, на мой взгляд, все прошло, и я ответил: «Настолько хорошо, насколько можно было ожидать». Он лишь улыбнулся и сказал: «А оба мы ожидали многого». И пожал мне руку. Надо будет сегодня ночью напиться до безобразия.
Первый лондонский дневник
Логан Маунтстюарт окончил Оксфордский университет с отличием третьей степени по истории. Он так и не смог объяснить, почему результат оказался столь низким, а его уверенность в себе – столь обманчивой. Он утешал себя тем, что в будущей жизни диплом историка ему все равно не понадобится, а стало быть, результат этот не так уж и важен. Он перебрался в Лондон, в дом матери на Самнер-плэйс, – получаемое от нее денежное содержание давало ему возможность продолжать работу над биографией Шелли. Однако теперь он чаще стал уезжать за границу, проводя все больше и больше времени в Париже, с Беном Липингом. В отличие от предыдущих двух дневников, даты в «Первом лондонском» выставляются крайне небрежно. Все даты, забранные в квадратные скобки, представляют собой редакторские догадки. Возобновление дневника пришлось примерно на конец 1928 года.