Обреченность
Шрифт:
— Так точно. Известно. Нам удалось внедрить к казакам свою агентуру и разведотдел 57й армии подготовил подробный отчет о деятельности этих предателей. Вместе с казачьим станом Тимофея Доманова движется в Австрию. Там же и генерал Шкуро.
— Ну тогда тем более хорошо, что не разбежались как тараканы. Всех вместе и возьмем.
Костенко кивнул головой.
— Так вот, ты не забывай, что у этих генералов под ружьем десятки тысяч бывших советских бойцов и командиров, изменивших присяге и воевавших против наших войск с оружием в руках.
Надо бы разработать какие-то мероприятия в этом направлении. Что-то вроде «Родина простила — Родина зовет». Надо завлечь, заманить их а СССР. Пусть возвращаются, потом мы с ними разберемся.
Обрати самое пристальное внимание на бывших членов «Айнзатцкоманды-5а - полковника Кононова, сейчас он кажется уже генерал-майор, полковника Борисова, майора Зацюка, ротмистра Бондаренко. Хорошо они потешились в Белоруссии. В Австрии они окажутся в английской оккупационной зоне, а союзнички, мать их... постараются спрятать своих прихвостней...
Твоя задача разыскать предателей и не допустить, чтобы они сбежали. Любой ценой. Достать хоть со дня моря! Мы должны их судить. А потом они все будут висеть в петле. Каждый!
Можешь идти. Свободен.
* * *
Штаб 15го казачьего корпуса прорывался в Австрию отдельно от корпуса.
Впереди колонны шли две легковые машины со старшими офицерами штаба, за ними следом ехали грузовики, набитые казаками и немецкими солдатами.
На головах у всех были металлические каски.
Офицеры и солдаты сидели в машинах на корточках, держа автоматы и карабины на коленях, а пальцы — на спусковых крючках. Все взгляды были сосредоточены на окружающих склонах гор.
Машина начальника разведки корпуса майора цу Эльца шла перед машиной командира корпуса, обеспечивая его безопасность.
За пыльным стеклом пробегали горы, мелькающие крыши редких домов, снежные верхушки гор. Фон Паннвиц рассеянно поглядывал на дорогу и думал о том, что ему необходимо до подхода корпуса встретиться с представителями британского командования и договориться об условиях сдачи.
А может быть ему придется погибнуть. Уже скоро. Сейчас. Может быть за следующим перевалом его ждет партизанская пуля.
Но думалось об этом почему-то легко и совсем без боли. И было пусто на душе.
Вечером доехали до Виндиш-Файстрица и разместились на ночевку в замке графа фон Аттемса. Связисты штаба установили телефонную связь. Включили рацию.
Все радиостанции радостно сообщили о капитуляции Германии. Берлин пал. Над рейхстагом уже развевалось красное знамя.
За столом рядом с фон Паннвицем сидел майор цу Эльц, офицеры штаба.
Панвиц прикрыл глаза.
Стало тихо. Тикали часы на стене. Стояло молчание.
«Как в детстве, - подумал генерал, - когда все замолкали, мама всегда говорила: ангел пролетел».
Вдруг, совершенно неожиданно раздался резкий телефонный звонок. Он оборвал хрупкое успокоение, установившееся в комнате.
Майор цу Эльц поднял трубку. Человек на той стороне, задышал волнуясь.
Он представился генералом Народно-освободительной армии Югославии. Движением руки Паннвиц дал знак выслушать. В комнате было так тихо, что в трубке отчетливо слышался голос югославского генерала.
Он говорил по-немецки с легким сербско-хорватским акцентом и напирал, требовал, чтобы немецкая сторона незамедлительно сдала оружие.
В конце разговора он заявил: «Если вы не подчинитесь условиям капитуляции, войска Народно-освободительной армии Югославии уничтожат вас».
Майор Карл цу Эльц не был трусом. Выпускник Терезианской военной академии, учрежденной Австро-Венгерской императрицей Марией Терезией не робел под обстрелом. На передовой всегда был рядом с казаками. Не оробел и сейчас. Он молча слушал, что говорил ему югославский генерал.
Генерал Фон Паннвиц обратил внимание, что загорелая и обветренная кожа на лице майора побагровела от ярости.
— Казачий кавалерийский корпус не намерен подчиняться требованиям бандитов. Казаки пойдут дальше, а если вы попытаетесь этому помешать, то мы просто раздавим вас- резко сказал майор цу Эльц и встал.
Голос его дрогнул.
– Я попрошу вас не орать! — еще более резко сказал он и даже не спросив разрешения у генерала фон Паннвица с гневом бросил трубку на аппарат.
— Плебей! Он говорил со мной так, будто я его лошадь!
С минуту стояла тишина, слышалось только прерывистое разгневанное дыхание майора. Генерал фон Паннвиц сузив глаза спокойно смотрел на офицеров. После телефонного звонка нечего было и думать о сне. Он встал, спокойно приказал:
— Собираемся господа, выступаем немедленно!
Офицеры одевшись, молча пошли к дверям.
Генерал фон Паннвиц ходил по комнате.
– Вот и все! — Думал он — нас гонят словно дичь.
С затемненными фарами маленькая колонна машин продолжила движение. Все понимали, что нужно спешить. В любой момент здесь могли появиться партизаны. Перед отправлением майор цу Эльц набил карманы кителя рожками к автомату и ручными гранатами. Он решил продать свою жизнь как можно дороже. Но все обошлось, остаток пути колонна прошла без происшествий.
Когда на рассвете достигли дороги Цилли — Унтердраубург, головная машина встала. Впереди был затор из машин. По обеим сторонам дороги валялось брошенное военное имущество. Снарядные ящики, пушки, прицепы.
Царила полная неразбериха. Уже не было никакого порядка и дисциплины, никто не обращал внимания даже на раненых. Машины с красными крестами на бортах и набитые обмотанными бинтами людьми часами стояли под палящим солнцем.
По шоссе медленно тек непрерывный поток людей. Нестройные группы немецких солдат, СС, хорватских отрядов и каких-то тыловых разрозненных подразделений. Некоторые без офицеров. Некоторые солдаты без оружия.