Одиночество Мередит
Шрифт:
— Ты о чем?
— О том, что мой уровень самосознания чуть выше, чем ты думаешь. Я понимаю, что наши жизни очень разные. Но общего у нас гораздо больше, чем тебе кажется.
— Том, я ведь не про любовь к котам и пирожным.
— Ну, мы оба любим читать. Кстати, ты вновь открыла для меня Маргарет Этвуд.
— Я не твоя персональная библиотека.
Он молчал. Я задела его чувства. Но в данный момент мне было все равно.
— Мередит, я один не справлюсь. Мне нужна помощь. Твои руки… это же было совсем недавно. И если я не буду соблюдать правила,
Как бы я ни злилась на Тома, мысль о том, что я никогда больше его не увижу, была мне неприятна. Как будто он мой любовник, и я уличила его в измене.
— Ты мне изменяешь, — сказала я ему.
— Что? О чем ты говоришь?
— Ты изменяешь мне с социальными службами.
Он засмеялся, и это был грустный смех, но я разозлилась еще больше.
Я сжимала переносицу, пока глаза не начали слезиться.
— Мередит, меньше всего я хочу тебя предавать. Вот почему мы вообще ведем этот разговор. Я объясняю, как обязан поступить, потому что не собираюсь действовать за твоей спиной. Но моих обязательств это не отменяет. Я должен быть уверен, что делаю все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность.
— Я в полной безопасности.
— Не уверен, что это так.
— Том, если бы я собиралась покончить с собой, я бы уже это сделала.
— Ты хочешь сказать, что больше не причинишь себе вред?
— Не причиню.
— Я не верю тебе, Мередит. В этом-то и проблема.
— Том, не заставляй меня умолять.
— Послушай, они, может, даже не появятся. Просто позвонят. У них и так полно работы. Тебя это устроит? Ты сможешь поговорить с ними по телефону?
— И что это даст?
— Помоги мне, Мередит. Я пытаюсь найти решение.
— Я отлично жила до твоего появления. Ты все испортил.
— Не думаю, что ты говоришь это всерьез.
— Мне было хорошо без тебя, — пробормотала я.
— По твоим рукам этого не скажешь.
Его слова прозвучали как пощечина. Я сделала глубокий вдох.
— Мередит, прости. Я не должен был так говорить.
— Хватит! Иди звони своим друзьям в социальную службу. Мне плевать.
Я бросила трубку и нажала на кнопку сбоку. Экран потемнел, но я не выпускала телефон из рук, пока не начали неметь пальцы. Если позвонят из социальной службы, пусть оставляют сообщение.
2015
Сэди была у меня, но возилась на кухне, делая вид, что ужасно занята. Я сидела в гостиной, разглядывала свои книги. В интернете мне попадались красивые фотографии полок, где книги были расставлены по цветам. Я загорелась идеей, но, похоже, для ее реализации не хватало нескольких цветов. Мне нужно было больше зеленых и фиолетовых обложек, но как их достать? Кто вообще звонит в книжный магазин и просит прислать подборку книг с зелеными и фиолетовыми корешками? Если они до сих пор не сочли меня сумасшедшей, то после такого сочтут наверняка.
— Я открою! — крикнула Сэди, когда раздался звонок, как будто существовал хоть какой-то шанс, что я подойду к двери сама. Вряд ли я собиралась убегать —
Я все еще пересчитывала зеленые и фиолетовые книги, когда в комнату вошла женщина.
— Здравствуйте, Мередит, я Амелия, — поздоровалась она бодрым голосом.
Я взглянула на нее. Жизнерадостное лицо было под стать голосу — румяные щеки, подведенные глаза и упругие локоны. Я не могла понять, двадцать пять ей или сорок пять: она была из тех людей, что всю жизнь выглядят одинаково.
— Какая милая комната, — сказала Амелия. — Сейчас я приведу себя в порядок, и мы сможем поговорить.
Она сняла шарф и куртку, высморкалась и порылась в сумке оливкового цвета — мягкой и вместительной — в поисках блокнота и ручки. Я услышала, как щелкнула ручка, и натянула рукава кофты до середины ладоней.
— Мередит, вам не стоит нервничать или бояться. — Амелия пристально посмотрела на меня. — Это просто беседа, чтобы мы смогли понять, чем вам помочь.
Я кивнула, потому что она ждала от меня именно этого.
Час спустя Амелия попрощалась. Я ответила на миллион вопросов — на большинство из них правдиво — и очень устала. Сказала ей, что не прекратила принимать антидепрессанты и определенно не стала бы этого делать, не посоветовавшись со своим врачом. Что на работе мне дали еще несколько недель отпуска, и нет, это меня нисколько не напрягает. Что скоро я смогу выйти из дома, как только буду готова, просто момент еще не наступил. Что у меня сильная группа поддержки — правда, я не упомянула, что вся она в настоящее время находится у меня на кухне. Что я на самом деле не собиралась причинять себе вред и не намерена делать это снова, и позвоню «Самаритянам»[9], если у меня возникнут мысли о самоубийстве. Что обязательно прочитаю все информационные материалы, которые она мне дала, и подумаю о терапии, возможно, даже об онлайн-поддержке, потому что да, я знаю, что я не одна.
Через несколько минут после того, как я услышала звук закрывающейся входной двери, Сэди принесла мне чашку чая и пачку печенья — я не помню, чтобы покупала его. На кухне постоянно что-то появлялось — каждый раз, открывая холодильник, я не знала, что именно там найду.
— Ты справилась, — сказала она. — Ужасно было?
— Не очень. Не думаю, что в ближайшее время окажусь в смирительной рубашке.
Сэди улыбнулась, но это была улыбка сострадания. Я отвернулась и допила чай.
— Может, мне остаться на ночь? Дети у мамы.
— Я в порядке. Правда. Лучше побуду одна.
— Ты как Грета Гарбо. «Я хочу быть одна…»
— Ты же знаешь, на самом деле она этого не говорила. То есть в фильме говорила… в «Гранд-отеле». Но в реальной жизни она сказала: «Я хочу, чтобы меня оставили в покое». Это большая разница.
— Хорошо, я исправлюсь. Ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое?
— Да, пожалуйста, — произнесла я драматичным голосом кинозвезды, глядя на нее поверх кружки.
Мы обе рассмеялись.