Окрашенное портвейном (сборник)
Шрифт:
– Я и сама еще толком не знаю. Я хотела бы попросить вас быть на похоронах третьего числа. Придете?
– Да, да, конечно. – Бубнов был ошарашен новостью, и поэтому не мог отказать жене – вдове Грибова. – Может, помощь, какая нужна?
– Нет, спасибо. Сама пока справляюсь. Единственная просьба. Обзвоните общих знакомых и сообщите им о дате похорон.
– Обязательно сделаю.
– Спасибо. До свидания.
– До свидания.
На кладбище Бубнов понял, почему жена Грибова приглашала всех. Мало, кто пришел проводить Грибова. Бубнов сам позвонил нескольким ПБОЮЛ. Но почти все отказались, ссылаясь на занятость. Поэтому на кладбище набралось от силы человек двенадцать. Из них семь таких же ПБОЮЛ. Еще Бубнов вычислил жену покойного,
– Привет, – к Бубнову подошел Матвеев.
– Здоров, – протянул Бубнов руку для приветствия. Он и тебе, что ли денег должен? – спросил Матвеев.
– С чего ты вдруг решил?
– Да потому, что пришли только родственники или те из наших, кому он денег остался должен, – ответил Матвеев, подхихикивая. – Вот я и подумал, что он тебе тоже должен. Я угадал? Сколько он тебе должен?
– Нисколько, – Бубнову этот разговор на кладбище показался неуместным.
– А чего тогда пришел? – Матвеев был искренне удивлен. – Вот Ленке Соболевой он остался десятку должен. Но я думаю, что десятку ее покойник отработал. Говорят, что ублажал по полной программе.
– И охота тебе в чужом белье копаться, – брезгливо заметил Бубнов. – Тем более, здесь и сейчас.
– Чего копаться? Да про них все знали. Он и мне четыре штуки задолжал. Как ты думаешь, мне сейчас с его женой о долге поговорить или отложить разговор?
– Я думаю, что лучше отложить.
– Я перед кладбищем к нему в магазин забежал. Полный пиздец. Пустой магазин. Даже на мои четыре штуки не наберется. Во, я, бля, влип. Я еще в доме посмотрю, может там, на четыре штуки что-нибудь наберется. Кто не успел, тот опоздал.
Бубнову не хотелось продолжать этот разговор, и, он искренне обрадовался, когда к ним подошла вдова Грибова и попросила поехать помянуть покойного.
Грибов жил в старой пятиэтажке, на окраине города, но в очень живописном месте. Дом с трех сторон был окружен сосновым лесом. Стройность и мощь деревьев контрастировали с немощью и уродливостью дома.
Когда поднялись в квартиру, Бубнов был поражен убогостью обстановки. «Хер, что здесь Матвееву обломится» – машинально, но не без злорадства подумал он. Виктор Сергеевич, конечно, подозревал, что Грибов жил небогато, но, чтобы так… Квартира, состоящая из двух небольших смежных комнат, была в запущенном состоянии: потертый линолеум, отвисшие куски обоев, потолки, которые никогда не были белыми. И хотя мебель была новая, но на общем фоне разгрома смотрелась угнетающе. Зато книг в доме было много. Причем купленные не за последние три года под цвет мебели и обоев, а собранные в библиотеку лет за двадцать, но это уже Бубнову было неинтересно.
Вдова пригласила всех к столу. Бубнов ждал, когда все рассядутся, чтобы присесть с краю и при первой удобной возможности покинуть дом.
– А вы, что не присаживаетесь? Вас, кажется, Виктор зовут? – спросила Грибова.
– Да, Виктор. Пусть все рассядутся. А уж потом я, – ответил Бубнов.
Только сейчас Бубнов увидел не вдову ПБОЮЛ Грибова, а женщину, которая, несмотря на траурные одежды, выглядела очень привлекательно. Блондинка, с короткими, вьющимися волосами. И глаза, в которых Бубнов не увидел печали. Растерянность? Да. Скованность? Да. Но только не печаль. Бубнов необъяснимо был убежден, что это именно так. А еще Виктор Сергеевич почувствовал в ней самку, которая ищет самца для спаривания. Никаких поводов вдова ПБОЮЛ Грибова не давала так думать. Но Бубнову и не надо никаких поводов. Он просто ощущал
После третьей рюмки с обязательным пожеланием «Пусть земля ему будет пухом» гости оживились, и за столом потекла оживленная беседа меж людьми ранее друг другу незнакомыми. Застольные разговоры не имели никакого отношения к покойному. Говорили о погоде, о президенте, о домашних животных, о налогах. ПБОЮЛ Матвеев подсел к ПБОЮЛ Соболевой. Между ними завязалась тихая, но очень оживленная беседа. Наверное, обсуждают, как с Грибовой выбить долги мужа. – Бубнов нисколько не сомневался, что беседа посвящена именно этой проблеме. – Интересно, а, сколько мне остался должен Грибов?» – Бубнов в уме прикинул суммы неоплаченных Грибовым накладных. Получилось около шестнадцати тысяч. Сумма, по меркам Бубнова, не ахти какая. Бывали времена, когда он терял гораздо больше. Поэтому тему долга покойного Грибова он посчитал для себя закрытой.
Между тем за столом становилось все шумнее и оживленнее. Кто-то даже предложил тост «За здоровье очаровательной хозяйки дома». По молодости, в прошлой жизни, до ПБОЮЛ, Бубнов, бывая на поминках, часто про себя возмущался: «Как же так! Человек же умер, а они пьют, закусывают, смеются». Но со временем пришел к выводу, что так уж устроен человек: тяга к жизни сильнее горя. Даже тем, кто только что потерял близкого человека, такое поведение гостей позволяет отключиться от переживаний, волнений, горя. Родственники еще успеют погоревать, когда после ухода гостей начнут убирать стол, мыть посуду и будут горестно вспоминать: из этой тарелки, вечно немытой, он любил есть, что кран на кухне так и не успел починить, что после ужина он любил полежать на диване, вперившись в телевизор. То, что еще буквально два – три дня назад вызывало раздражение, сегодня вспоминается с умилением.
Бубнову после выпитого захотелось покурить. Он встал и вышел из квартиры на площадку. Его уход послужил сигналом для всех курящих. Гомонящая толпа устремилась за Бубновым. Покурив, Бубнов прошел на кухню. Вдова ПБОЮЛ Грибова резала хлеб.
– Извините, а как вас зовут? – Эта женщина определенно нравилась Бубнову.
– Наташа. А мне о вас Алексей рассказывал.
Вдова отложила хлеб, готовая продолжить беседу. Может быть, это звучит цинично, но ей Бубнов понравился. На какое-то мгновение ей стало стыдно за такие мысли: только что мужа схоронила. Но только на мгновение. Она сама себя пыталась устыдить. Нельзя так. Так не положено. Ведь умер твой муж, с которым прожила столько лет. Нельзя же бросаться на первого встречного. Что этот мужчина о тебе подумает. Но так хочется хоть недолго побыть слабой и желанной женщиной. А что она желанна, в этом не было никакого сомнения.
Бубнов, как опытный самец, просто учуял ответное желание этой женщины. Вопрос только времени и места. «Господи, нехорошо-то как. Только человека схоронили, а я уже думаю, как вдову его трахнуть», – стыдил себя Бубнов и попытался поддержать беседу.
– А что он мог обо мне рассказывать? Мы ведь были мало знакомы.
– Он считал вас очень порядочным человеком. Называл вас «внятным».
– Мне он тоже был симпатичен.
– И поэтому вы давали ему взаймы? Сколько он вам остался должен? – неожиданно зло спросила Грибова. Бубнов не сразу нашелся, что и как ответить. После небольшой заминки произнес:
– Нисколько. Он со мной работал «по факту», – увидев недоуменное лицо Грибовой, пояснил: «Он за товар сразу расплачивался».
– Неправда все это. Мне Матвеев сказал, что он всем остался должен. И еще он сказал, что мне стоит подумать, как я расплачиваться за мужа. Скотина. – Непонятно, к кому относилось последнее слово, то ли к покойнику, то ли к Матвееву. – Так, сколько он вам остался должен? – по настойчивости и интонации задаваемого вопроса, Виктор Сергеевич понял, что Грибова близка к истерике.