Опытъ закона о народонаселеніи
Шрифт:
Оправданія, которыми успокоиваютъ себя т, на комъ лежитъ забота о народномъ образованіи, представляются мн не только несоотвтствующими свобод, но и крайне неосновательными, а между тмъ, лишая народъ способовъ къ улучшению своего положенія, нужно было-бы руководствоваться неопровержимыми соображеніями, основанными на очевидной необходимости. Даже тотъ, кто не желаетъ видть, что его доводы опровергаются самыми простыми соображеніями, не ршится, я думаю, отвергать свидтельство опыта; поэтому я спрошу: замчено-ли, чтобы преимущества, доставляемыя шотландскому народу образованіемъ, располагали его къ мятежу или неудовольствіямъ? При этомъ необходимо замтить, что нужда въ этой стран даетъ себя чувствовать постоянно, что неурожаи бываютъ въ ней чаще и что, благодаря мене блaгoпріятноьу климату и худшей почв, она испытываетъ больше лишеній, чмъ Англія. Конечно, просвщеніе низшихъ классовъ шотландскаго народа еще не столь значительно, чтобы оно могло улучшить положеніе бдныхъ, путемъ распространенія между ними необходимаго благоразумія и предусмотрительности;
Главный аргументъ, приводимый противъ введенія въ Англіи системы народнаго образованія, заключается въ томъ, что образованіе дастъ возможность народу читать сочиненія въ род книги Пейна, а это могло-бы имть гибельныя послдствія для правительства. Но я вполн раздляю высказанное по этому поводу Ад. Смитомъ мнніе, что образованный и хорошо воспитанный народъ трудне обольстить возмутительными сочиненіями, такъ какъ онъ лучше можетъ разпознать и оцнить вздорное краснорчіе демагоговъ, увлекаемыхъ честолюбіемъ или личными выгодами. Для возмущенія цлаго прихода достаточно одного или двухъ грамотныхъ людей; если-же они подкуплены партіей демагоговъ, то, выбирая подходящія мста изъ этихъ сочиненій, могутъ принести гораздо больше вреда, сравнительно съ тмъ, который произошелъ-бы въ томъ случа, если-бы всякій членъ прихода прочелъ въ свободную минуту все сочиненіе и взвсилъ противоположные доводы.
Но и помимо этихъ соображеній, замчаніе Смита получило-бы еще большее значеніе, если-бы предлагаемыя имъ школы знакомили народъ съ его истиннымъ положеніемъ и если-бы ему чаще разъясняли, что его участь не можетъ быть замтно улучшена перемною правительства, такъ какъ это улучшеніе зависитъ отъ его собственнаго трудолюбія и благоразумія; что если нкоторыя желанія народа и могутъ быть удовлетворены, то все-же въ такомъ вопрос, какъ содержаніе семействъ, большинство населенія не можетъ разсчитывать на какое нибудь облегченіе; что никакое возмущеніе не можетъ измнить въ пользу народа отношеніе между спросомъ и предложеніемъ труда или между количествомъ пищи и числомъ потребителей; что если предложеніе труда пересиливаетъ спросъ, а требованіе пищи превышаетъ ея предложеніе, то народъ не можетъ избжать страданій, причиняемыхъ нуждой, даже при самомъ либеральномъ и совершенномъ правительств.
Ознакомленіе съ подобными истинами такъ очевидно должно способствовать поддержанію мира и спокойствія, ослабленію значенія возмутительныхъ сочиненій и предупрежденію легкомысленнаго сопротивленія конституціоннымъ учрежденіямъ, что невольно приходится заподозрить поборниковъ народнаго невжества въ какихъ-то своекорыстныхъ видахъ.
Приходскія школы не только могли-бы содйствовать разъясненію низшимъ классамъ населенія ихъ дйствительнаго положенія, а также того, что отъ нихъ самихъ зависитъ ихъ благосостояніе или нищета, эти школы могли-бы еще, при посредств преподаванія, начатаго съ раннихъ лтъ, и разумно распредляемыхъ наградъ, развить въ подрастающемъ поколніи привычку къ трезвости, трудолюбію, независимости, благоразумію и внушить ему исполненіе обязанностей, предписываемыхъ религіею. Такимъ образомъ приходскія школы явились-бы дйствительнымъ средствомъ для развитія низшихъ классовъ народа и поднятія ихъ до уровня средняго сословія, склонности котораго имютъ значительное преимущество.
Почти во всхъ странахъ для низшаго класса народа существуетъ предлъ нищеты, за которымъ прекращаются браки и продолженіе рода. Этотъ предлъ крайней нищеты въ различныхъ странахъ весьма неодинаковъ и зависитъ отъ различныхъ условій, какъ напр.: почвы, климата, образа правленія, распространенія просвщенія, степени цивилизации и пр. Главнйшими yслoвіями, повышающими этотъ предлъ и уменьшающими нищету наиболе нуждающихся классовъ населенія, являются — свобода, обезпеченіе собственности, распространеніе среди народа знаній, стремленіе къ пріобртенію преимуществъ и наслажденій, доставляемыхъ довольствомъ. Деспотизмъ и невжество, наоборотъ, понижаютъ этотъ предлъ.
При всякихъ попыткахъ, предпринимаемыхъ для улучшенія положенія низшихъ классовъ населенія, необходимо неизмнно стремиться къ поднятію возможно выше этого предла нищеты, или, другими словами, стремиться къ тому, чтобы нужда, признаваемая въ данной стран въ крайней степени бдственной, все-же была-бы еще сносной. Достигнуть этого можно, развивая въ народ стремленіе къ независимости, чувство собственнаго достоинства, привычку къ довольству и обладанію собственностью. Я уже имлъ случай указать, какое вліяніе оказываетъ хорошее управленіе на развитіе въ народ привычекъ къ благоразумію, а также на воспитаніе въ немъ самоуваженія. Но это вліяніе никогда не будетъ достаточно безъ содйствія хорошей системы народнаго образованія. Въ этомъ смысл можно утверждать, что правительство, незаботящееся о народномъ образованіи, еще очень далеко отъ совершенства. Благодяніями, доставляемыми хорошимъ образованіемъ, вс могутъ пользоваться, а такъ какъ отъ правительства зависитъ сдлать образованіе общедоступнымъ, то, вн всякаго сомннія, оно и обязано это сдлать.
XI.
О направленіи нашей благотворительности.
Намъ
Чувство состраданія, побуждающее насъ помогать ближнимъ, когда они испытываютъ страданія, сходно со всякими другими волнующими насъ страстями: оно до извстной степени слпо и безотчетно. Состраданіе иногда можетъ быть сильне возбуждено патетическимъ театральнымъ дйствіемъ или изображеніемъ въ роман, чмъ какимъ-бы то ни-было дйствительнымъ происшествіемъ. Если-бы мы отдались первому впечатлнію безъ всякихъ дальнйшихъ соображеній, то изъ числа многихъ лицъ, просящихъ о помощи, мы, несомннно, избрали бы тхъ, которыя лучше умютъ разыграть свою роль. Очевидно, что склонность къ благоготворительности, такъ-же какъ и друія побужденія — любовь, гнвъ, честолюбіе, голодъ, жажда, — должна управляться указаніями опыта и, наравн съ прочими страстями, подчиняться требованіямъ общей пользы, ибо иначе она не удовлетворить тому назначенію, для котораго помщена въ нашемъ сердц.
Назначеніе страсти, соединяющей оба пола, заключается въ продолженіи рода и установленіи между мужемъ и женою общихъ воззрній и интересовъ, т. е. такой связи, которая для нихъ самихъ является наиболе врнымъ средствомъ къ достижению счастья, а для ихъ дтей — залогомъ неусыпнаго попеченія въ раннемъ возраст н заботливаго образованія въ позднйшемъ. Но если-бы всякій считалъ себя въ прав постоянно слдовать своимъ инстиктивнымъ побужденіямъ, не заботясь о послдствіяхъ, то существенное назначеніе этой страсти не было-бы достигнуто и даже продолженіе рода не было бы вполн обезпечено.
Очевидная цль вложеннаго природою въ человческое сердце инстинкта милосердія заключается въ установленіи близкой связи между людьми, въ особенности принадлежащими къ одному роду или семейству. Вызывая въ насъ участіе къ довольству и нуждамъ ближнихъ, этотъ инстинктъ побуждаетъ насъ помогать людямъ въ ихъ частныхъ бдствіяхъ, составляющихъ результатъ общихъ законовъ; такимъ образомъ онъ способствуетъ увеличенію всей суммы человческаго счастья. Но если чувство милосердія безотчетно, если степень кажущагося несчастья будетъ единственнымъ мриломъ нашей благотворительности, то она, очевидно, будетъ примняться исключительно къ профессіоналънымъ нищимъ, между тмъ какъ скромное несчастье, борющееся съ непобдимыми трудностями, но и въ нищет сохранившее любовь къ опрятности и благопристойному виду, будетъ оставлено въ пренебреженіи. Такимъ образомъ, мы окажемъ помощь тому, кто мене всего заслуживаетъ ея, мы станемъ поощрять тунеядство и дадимъ погибнуть человку дятельному и трудолюбивому, словомъ, мы пойдемъ совершенно наперекоръ стремлению природы и уменьшимъ сумму человческаго счастья. Впрочемъ, необходимо признать, что инстинктивное стремленіе къ благодянію проявляется съ меньшею силою, чмъ страсть, соединяющая оба пола; опытъ показываетъ, что вообще гораздо мене опасно отдаваться первому изъ этихъ побужденій, чмъ второму. Но, длая общій выводъ изъ указаній опыта и выведенныхъ изъ нихъ нравственныхъ правилъ, трудно сказать что нибудь въ пользу того, кто безгранично предается одному изъ этихъ стремленій, чего нельзя было бы также сказать въ пользу того, кто отдается другому. Об эти страсти одинаково естественны, каждая изъ нихъ возбуждается соотвтственнымъ образомъ, и насъ одинаково неодолимо влечегъ къ удовлетворенію той и другой. Разсматривая одну только нашу животную природу или допуская предположеніе, что послдствня нашихъ поступковъ, вытекающія изъ обоихъ побужденій, не могутъ быть предусмотрны, — намъ, конечно, ничего больше не остается, какъ слпо повиноваться инстинкту. Но, принявъ въ соображеніе то обстоятельство, что мы одарены разумомъ, мы тмъ самымъ устанавливаемъ для себя обязазанность предусматривать послдствія нашихъ поступковъ; а такъ какъ мы знаемъ, что эти послдствія иногда бываютъ гибельны для насъ или для нашихъ ближнихъ, то мы должны быть уврены, что слпое повиновеніе инстинкту недостойно насъ, или, другими словами, несогласно съ волею Бога. Въ качеств нравственныхъ существъ мы обязаны подавлять наши страсти, насколько это необходимо для того, чтобы он не приняли порочнаго направленія, а также тщательно взвшивать послдствія нашихъ естественныхъ склоностей и постоянно подчинять ихъ великому закону всеобщей пользы для того, чтобы незамтно пріобрсти привычку удовлетворять эти склонности, никому не причиняя вреда. Въ этомъ, очевидно, заключается средство для увеличенія суммы человческаго счастья, а, слдовательно, для исполненія воли Творца, по скольку это зависитъ отъ насъ.
И такъ, хотя польза и не можетъ вполн сдлаться побудительною причиною нашихъ поступковъ въ то время, когда мы находимся подъ вліяніемъ страсти, тмъ не мене она является единственнымъ средствомъ для разумнаго пониманія вещей. Она одна устанавливаетъ правильное отношеніе между нашими обязанностями и законами природы, а потому мы должны подчиняться ея внушеніямъ. Вс моралисты, требовавшіе подчиненія страстей разуму, основывали это требованіе на изложенныхъ мною принципахъ, независимо отъ того, въ какой степени эти принципы были имъ извстны и ясны. Я напоминаю эти истины для того, чтобы приложить ихъ къ направленію нашей обычной благотворительности. Если мы всегда будемъ имть въ виду великій законъ общей пользы, то наша благотворительность получить широкое приложеніе, нисколько не вредя той главной цли, которую мы должны преслдовать.