Осиновая корона
Шрифт:
И ещё — письма.
— Тэска, — сказал Тхэласса, внимательно — со странным удовольствием — оглядывая своего собеседника и красную драконицу за его спиной. — Я давно придумал это имя — специально для людей. Им, бедняжкам, трудно произносить настоящее. А люди обычно выбирают путь наименьших усилий.
Лорд Альен поднял бровь.
— Звучит довольно пренебрежительно.
— О нет, — улыбка-оскал; света месяца, дальних окон и факелов хватило, чтобы Уна увидела пятна крови и на клыках. Крови Лиса. Вот бы содрать с черепа
И он добавил несколько певуче-звонких слов — видимо, на кезоррианском.
— От моего Дара пахнет свежей кровью? — переспросил лорд Альен. Хмыкнул, задумчиво покручивая на пальце перстень с чёрным камнем. Уну бесило его равнодушие к раненому Лису — и к ней самой, скованной его приказом. Почему он так жесток сегодня?… Потому что он такой всегда. — Какая грубая лесть. В твоих устах, конечно: в любых других это было бы обвинением. Так или иначе — это ни к чему.
Тхэласса втянул носом ночной воздух. Чутко прищурился; Лис принюхивался почти так же, никогда не стесняясь привычек своей звериной половины.
— Ещё отдаёт миндалём и жасмином. Тут уж не знаю, почему. Возможно, — улыбка стала почти плотоядной, — личное послевкусие.
— А ты не особенно изменился, — устало обронил лорд Альен.
— Ты тоже. Разве что… вырос. Волчонок стал волком — лучшим и худшим из вожаков, — Тхэласса кивнул на Андаивиль; та демонстративно отвернулась, выпустив облачко дыма из ноздрей. — И ты всё-таки нашёл драконов. Даже привёл их сюда, на ваш маленький благополучный материк… Впечатляет. Мои поздравления. Ещё и успел зачать красавицу-дочь.
Глаза-дыры поднялись к ней. Уна встретила их стойко, подавив ужас, и попыталась вложить в ответный взгляд столько ненависти, сколько могла в себе наскрести. Пожалуй, даже прежнего наместника она не ненавидела так сильно — хоть по его вине и погиб дядя Горо. Интересная шкала ценностей. Колодец.
Лорд Альен щёлкнул пальцами, зажигая зеленоватый колдовской огонь. Он взмыл вверх, ярко освещая Тхэлассу и оставляя в тени его самого. Двуликий снисходительно позволил эту маленькую хитрость.
— Дочь? По официальным сведениям в метрических книгах, она моя племянница. Ты теперь должен учитывать такие вещи, раз уж стал наместником Ти'арга.
Ещё один укол боли — и Уна снова проглотила его. Не только нелюбима, нежеланна, унижена — не признана даже в самом очевидном и неизбежном: крови. Но выбора нет — лишь служить, вопреки этой боли.
Идти до конца, постигая взлёты и падения — как в пророчестве старой Шэги. «Тот, кого ты полюбишь больше жизни и больше поисков её смысла, предаст тебя. Истина о нём останется от тебя сокрытой». Она сжалась от внезапного холода.
— Стал — и сам об этом жалею, — Тхэласса
В ровный тон лорда Альена прокралось раздражённое изумление.
— А это не очевидно? Ты проиграл, оборотень. Страна почти захвачена, как и столица. Ты можешь представить, на что я способен — так не заставляй меня ровнять этот город с землёй. Сдайся, и прекратим это.
— И почему бы не сровнять его с землёй? — промурлыкал Тхэласса. — Что тебе мешает? Милые храмы наподобие этого?
— Это не входит в мои планы.
— Сколько рисовки, — он усмехнулся, но чёрные провалы глаз остались безразличными. — Так же, как в прошлом. Строишь из себя бессердечного, но сам знаешь, что это не так. Тебе просто жаль этих людей, верно? Бедные маленькие люди. Они умрут ни за что ни про что — и не смогут больше есть, пить и плодиться, бездумно радуясь своему существованию. Ведь так?
— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать степень моего человеколюбия, Тхэласса. Ты сдаёшь Академию или нет?
Тхэласса шагнул ближе — беззвучно, как чёрно-белая тень, — и спросил тихо, почти шёпотом (Уна наклонилась вперёд, чтобы расслышать):
— А ты не считаешь, что как раз твоя жалость унижает их? Что я уважаю их больше? Этих несчастных, убогих существ, из которых единицы умеют думать и чувствовать. Единицы вроде тебя, — Тхэласса помолчал, вдруг сделавшись серьёзным; ветер шевелил его лёгкую, словно пух, чёлку. — Признайся: иногда ты завидуешь им? Так ведь гораздо легче жить — не видя сути вещей. Страшной сути.
Лорд Альен чуть отстранился. Почему-то Уна поняла, что он взволнован — несмотря на иллюзию спокойствия. Длинные пальцы сжались в нервный кулак.
— Нет, не завидую. Возможно, поэтому не рвусь ими править — в отличие от тебя… Но хватит пустых разговоров. Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.
Тхэласса по-кошачьи зажмурился, будто погрузившись в размышления. Его ладонь скользнула к поясу — но не к рапире (Уна выдохнула), а к какому-то маленькому чехлу рядом с ней. Неужели зеркало?… Ведь Двуликим они не нужны: их чары другой природы.
— Отвечаю: я сдам Академию, но только если ты победишь. Всё честно. Доведи партию до конца, Альен. Я жив, город пока сопротивляется — значит, всё ещё не кончено. Всё вообще не бывает кончено. Думал, что уж ты-то, с твоим парадоксальным жизненным опытом, это понимаешь.
На черты лорда Альена легла тень. Уна уже знала эту гибельно темнеющую синь в глазах — и готова была советовать Тхэлассе бежать восвояси, каким бы искусным убийцей он себя ни мнил.
— Предлагаешь разрушить город, чтобы доказать, что я сильнее тебя и твоего короля-северянина? Это просто глупо. Сегодня я заставил замереть сердца более чем тысячи твоих людей, и ты знаешь, что это не предел моей силы.