Осторожно - пума!
Шрифт:
Фото автора
Скалы, подмываемые рекой, часто дают крупноглыбовые обвалы. Фото автора
В
Расселины в скалах — наиболее удобный путь для подъема к вершинам гор. фото И. Ю. Пармузина
Отряд Ю. П. Пармузина на Огадже: Юрий Пармузин, Николай Соловьев. Иосиф Матюков На
путорансиих озерах. После Байкала это самые длинные и глубокие озера Сибири. Фото Е. Н.
Покровского
Высадка с «водной Аннушки». Фото Е. Н. Покровского
Останцы особенно часты в резко континентальных областях. Фото И. Ю. Пармузина
Отряд Нади Сеютовой в голодном походе. Фото автора
, расталкивая всех, ринулся на нос катера. От его толчка
упала мать одного из топографов и, охваченная страхом,
схватила своего внука, тоже прижала к груди, бросилась на
нос.
Кто-то вопил: «К берегу! К берегу!» Подавляющее боль-
шинство пассажиров шарахнулось к бортам — подальше от
пробоины. Мое зрение фиксировало чье-то искаженное стра-
хом лицо, напряженные руки моториста, мгновенно повер-
нувшие катер к берегу, желтоватую воду, хлеставшую по
ногам бегущих, мечущегося и причитающего о своих дорогих
трудах топографа. Но раньше всего этого сидевшая со мной
рядом Надя Сеютова сорвала с плеч полушубок. Почти одно-
временно с ней то же сделала Лида Лебедева. Только одни
эти девушки, которые и раньше ни в чем не уступали муж-
чинам — таежным исследователям, не только не поддались
панике, но мгновенно нашли реальный путь к спасению.
Недаром в течение многих лет спустя начальник нашей эк-
спедиции Александр Дмитриевич Запруднов отказывал в ра-
боте на Дальнем Востоке всем женщинам, говоря: «Взял бы
только Лебедеву и Сеютову».
Мое пассивное удивление
Мы трое почти одновременно принялись затыкать пробоину
полушубками. Фонтан ликвидировали, но вода прибывала
все же довольно быстро. Мотор стоял на днище и, постепенно
погружаясь в воду, мог заглохнуть. Если бы это случилось
сразу, нам бы не видать больше катера. Но, залитый водой,
он пока медленно тащился к берегу. Мотор заглох метрах в
четырех от галечной косы. Катер лег на дно, выставив толь-
ко нос, на котором столпились почти все пассажиры, дер-
жа в руках все, что могли поднять из самого им дорогого
имущества. Аэрофотоснимки, которые в то время были не
только дороги для нас, но и представляли государственную
ценность, полевые дневники, образцы, геодезические ин-
струменты и другое дорогостоящее имущество было упако-
вано во вьючные ящики и находилось на самом дне кормовой
пристройки, наиболее глубоко сидящей под водой. В воде
были спальные мешки, остатки продуктов — почти весь
скарб.
Между берегом и носом поставили лодку, по которой бла-
гополучно высадились наполовину мокрые люди.
Ночь прошла в обсушке того, что всплыло или оказалось
доступным для извлечения сверху. Утром мы по необходимо-
сти, а не по доброй воле стали «моржами». Сейчас пропаган-
дируется этот вид спорта, говорят, что он приятно освежает.
97
Однако известно, что, когда даже приятное делается не-
обходимым, оно перестает быть приятным. Я до сих пор не
понимаю, что может быть приятного в спорте «моржей».
Мне не раз приходилось бывать в ледяной воде, и всякий
раз в скованной холодом груди перехватывает дыхание, я
никогда не был уверен, что смогу вынырнуть.
Ныряли мы по двое, вытаскивая ящики из кормовой
пристройки. Полуголые бежали отогреваться к костру, а
женщины и хлипкие здоровьем сушили извлеченное.
Не прошло и полдня, как сверху показалась та самая
лодка, которая вывезла нас из Усть-Нимана. Это последнее
судно в этом сезоне на Бурее шло налегке и уж как-то очень
бодро. К тому же лодочники основательно отдохнули. Они
даже не удостоили нас приветствием и не желали знаться с
неверными компаньонами. Наши хриплые вопли огласили до-
лину. Некоторые даже побежали по берегу вслед лодке.
Можно было догадываться, какие чувства боролись в ду-
шах лодочников: обида на наше вероломство, желание
скорее достичь домашнего очага, моральная обязанность
помочь терпящим бедствие, получить с потерпевших деньги...
Не знаю, какие были сказаны слова, но лодка все же при-
стала почти в километре ниже по течению.
— Ладно уж, садитесь, но только скорее. Таскайте
шмутки сюда, возвращаться не буду,— сказал лоцман.