Падение жирондистов
Шрифт:
Уже на заседании Генерального совета Коммуны 3 июня Центральный революционный комитет предложил свою отставку, «чтобы не сохранять слишком долго неограниченных полномочий». Одобрив отчет и высоко оценив деятельность комитета, Совет, судя по протоколам, никак не отреагировал на это предложение. «Возгласом негодования», по свидетельству протоколиста, встретил Совет 4 июня сообщение о том, что городское самоуправление Парижа обвиняется в «желании захватить власть и установить диктатуру над всеми частями республики» и что «некоторые члены Конвента, особенно из Комитета общественного спасения, выразили свое беспокойство по этому поводу». Тотчас решили принять обращение к Конвенту, декларирующее «истинные чувства парижан», и в частности готовность «биться до смерти за свободу, равенство и неприкосновенность национального представительства» и «предать публичному осуждению любого человека, любую власть, любую секцию республики, которые захотели бы господствовать и диктаторствовать»{283}.
В
Из протокола заседания Комитета общественного спасения того же 4 июня следует, что явившиеся вместе с мэром четыре члена Центрального революционного комитета «согласились с необходимостью сложить свои полномочия и предложили сделать это перед собранием, созываемым департаментом (администрацией Парижского департамента. — А. Г.), в четверг (6 июня. — А. Г.) или даже раньше, если будет выполнено обещание о вознаграждении национальных гвардейцев и граждан, находившихся под ружьем 31 мая, 1 и 2 числа этого месяца»{285}. В протоколе заседаний Центрального революционного комитета от 4 июня нет записи об этой миссии, но есть письмо из Комитета общественного спасения от того же дня, которое подтверждает, что с членом Центрального революционного комитета Митуа была достигнута принципиальная договоренность относительно выделения денежных средств{286}.
В то же время в протоколах повстанческого комитета сохранилась запись о том, что комитет 4 июня отверг предложение о «прекращении осуществления своих функций до собрания конституционных властей». По некоторым свидетельствам, быстрейшего роспуска добивался наиболее видный в повстанческом органе представитель Якобинского клуба Ассенфрац. Он внес на рассмотрение комитета письменное заявление, под которым «заставил подписаться, застигнув врасплох нескольких членов»{287}.
Если повстанческое руководство твердо и бесповоротно решило сложить с себя полномочия на собрании, назначенном на 6 июня, то почему же буквально накануне было предложено распуститься до этого срока. Почему вопрос о роспуске приобрел неожиданную остроту? Вероятно, были колебания относительно полномочий повстанческого комитета, и городские руководители задумали передать решение вопроса на усмотрение собрания всех конституционных властей, комиссаров секций и коммун Парижского департамента, от имени которых и действовал Центральный революционный комитет. Находившийся в Коммуне комиссар секции Пик сообщил революционному комитету своей секции, что собрание созывается «для обсуждения вопросов, касающихся всех конституционных властей», и. секционный комитет нашел, что ввиду их важности «на собрании должны присутствовать все члены комитета, которым позволит время»{288}.
Работа Центрального революционного комитета еще 4 и 5 июня шла полным ходом, причем она оставалась деятельностью центрального и чрезвычайного, а не обычного местного органа власти. Его комиссары, к вящему неудовольствию Комитета общественного спасения, по-прежнему контролировали отправку писем и газет из Парижа, стремясь не допустить распространение в провинции враждебной информации о событиях 2 июня. Его члены, особенно Варле, рьяно занимались составлением обвинительного акта против арестованных жирондистов. Комитетом 4 июня было отдано распоряжение обезоружить арестованных жирондистов и усилить их охрану. К комитету обращались не только с просьбами навести порядок в той или иной секции, но и за указаниями, например, относительно проведения принудительного займа на своей территории{289}.
Общее собрание секции Хлебного рынка 4 июня призвало другие секции собрать комиссаров с неограниченными полномочиями в помещении Епископства в четверг (6 июня) в 10 часов утра для назначения центрального комитета из членов революционных комитетов секций (по одному от каждой). Таким образом, снизу ставился вопрос о воссоздании секционного центра в качестве полномочного революционного органа власти. Одновременно некоторые члены Центрального революционного комитета, судя по проекту, сохранившемуся в его бумагах, стремились к сохранению его в качестве органа революционной диктатуры и после восстания — «до тех пор, пока республика будет в опасности»{290}.
Против таких тенденций и был резко заострен доклад Комитета общественного спасения, с которым 6 июня выступил Барер. Доклад Барера{291} — очень важный документ, показывающий расстановку сил в «лагере победителей» буквально «назавтра» после восстания. Основную цель докладчик видел в восстановлении полновластия Конвента, основную угрозу в развитии революционных органов власти — в деятельности революционных комитетов, в самочинном расширении их полномочий и умножении их числа.
Не стесняясь в выражениях, Барер шельмовал местные комитеты как «инструменты анархии и мести». Центральный революционный комитет не был назван, но прозрачная фразеология не скрывала сурового осуждения докладчиком действий повстанцев и их руководства как покушения на прерогативу Конвента. Барер не решился дать общую характеристику восстания 31 мая — 2 июня, сделав несколько претенциозно беспристрастных замечаний о наличии и положительных и отрицательных сторон, о правомерности и той и иной, реакции в стране. Пасуя перед оппозицией жирондистских департаментов, Комитет общественного спасения проявил склонность занять положение стороннего наблюдателя.
Комитет не выказал желания судить жирондистских лидеров. Накануне доклада, 5 июня, он предъявил Коммуне ультиматум: немедленно представить доказательства виновности жирондистов — в противном случае он заявит Конвенту, что таковых нет. Недаром в кулуарах Конвента накануне доклада Барера разнесся слух, что Комитет общественного спасения предложит амнистию жирондистских лидеров. Этого Комитет не решился сделать, но определенно взял курс на переговоры с восставшими жирондистскими центрами в провинции.
3 июня Комитет общественного спасения добился декрета об отправке своего члена Ленде в Лион, а Барер в своем докладе представил происшедший в городе переворот в благоприятном для мятежников свете. С тех же миротворческих позиций Барер попытался опровергнуть утверждения о контрреволюционном характере переворота в Марселе.
Зато всю свою непримиримость Комитет общественного спасения выказал в отношении левых сил, явно считая опасность с их стороны главной. Каждый из декретов, которые предложил Барер в заключение доклада, был ударом по идеям 31 мая, по организаторам и результатам восстания. Комитет общественного спасения устами своего докладчика требовал роспуска всех «чрезвычайных комитетов», кроме тех, что возникли в соответствии с декретами Конвента, а этим последним предлагал строго придерживаться круга вопросов, определенного законом. Тем самым лидеры ведущего комитета Конвента попытались пресечь стремление местных комитетов к самочинному расширению их функций, тенденцию к постепенному превращению этих революционных органов в важнейшую из местных властей. Главной же заботой Комитета общественного спасения было воспрепятствовать самочинному созданию органов новой власти революционным народом и активистами, вышедшими из его среды, и уничтожить те, что уже возникли. Этот проект декрета был фактически направлен против Центрального революционного комитета, рожденного народным восстанием в Париже.
Как бы предупреждая возможное сопротивление, Комитет общественного спасения вторым законопроектом требовал запретить всем конституционным властям и национальной администрации признавать комитеты, созданные революционным путем, а гражданам, образующим вооруженную силу, подчиняться им. Стремлению обезоружить центральный комитет парижских секций и не допустить повторения событий 31 мая — 2 июня соответствовал и третий из серии декретов, предложенных Барером от имени Комитета общественного спасения. «Когда Национальный конвент, — говорилось в нем, — сочтет необходимым востребовать вооруженную силу, всякое другое распоряжение станет недействительным и командующий (национальной гвардией. — А. Г.) должен будет исполнять только приказы, поступающие от Конвента». Четвертый из законопроектов требовал немедленного избрания командующего национальной гвардией Парижа в соответствии с законом вместо Анрио, назначенного повстанческим комитетом. А пятый грозил восьмилетним тюремным заключением за деятельность, подобную той, что занимались комиссары Центрального революционного комитета на почте. Последний же из серии законопроектов предусматривал посылку заложников из членов Конвента в департаменты, которых представляли арестованные жирондисты. Он грозил свести на нет непосредственные результаты восстания, ибо, по Бареру, из Горы и, естественно, наиболее видных ее лидеров надлежало избрать заложников по числу арестованных жирондистских лидеров.