Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
дицы, впусти меня, Генри, если не хочешь, чтобы нашли у
твоих дверей мой кровавый труп, изрубленный крово-
жадными Дугласами!
«Это покрыло бы меня позором, – подумал добросер-
дечный Смит. – И, сказать по правде, в городе небезопасно.
По улицам слоняется всякий народ, иной ястреб не по-
брезгает заклевать не только цаплю, но и воробья».
Пробурчав вполголоса эти мысли, Генри снял с двери
крепкий засов, предполагая, перед тем как впустить в свой
дом незваного гостя, проверить сперва, так ли велика
опасность. Но когда он выглянул за дверь, чтобы осмот-
реться, Оливер шмыгнул в дом, как вспугнутый олень в
кусты, и пристроился на кухне у Смитова очага раньше,
чем Генри успел окинуть взглядом переулок и убедиться,
что никакие враги не преследуют перетрусившего беглеца.
Он снова крепко запер дверь и вернулся на кухню, досадуя,
что, поддавшись жалости к трусу, позволил нарушить
мрачное свое одиночество, хоть и пора бы уж знать, по-
думал он, что жалость в нем так же легко пробудить, как
страх в его боязливом приятеле.
– Ну как? – сказал он, увидев, что шапочник преспо-
койно расположился у очага. – Что за дурацкая выходка,
мастер Оливер?.. Я никого поблизости не вижу, кто мог бы
тебя обидеть…
– Дай мне попить, добрый куманек, – сказал Оливер. –
У меня дыхание сперло, так я спешил к тебе!
– Я поклялся, – сказал Генри, – что в этом доме не будет
нынче гулянья … На мне, ты видишь, и одежда затрапез-
ная, и я не пирую, а пощусь, несмотря на праздник, потому
что на то есть причина. А ты уже и так довольно нагрузился
для праздника, судя по тому, как заплетается у тебя язык…
Если хочешь еще вина или эля, иди куда-нибудь в другое
место.
– Да, нынче меня крепко угостили, – сказал бедный
Оливер. – Я даже чуть не утоп в вине… Будь она проклята,
эта тыква!. Мне бы глоток воды, куманек, – уж в нем ты
мне, наверно, не откажешь? Или, если соблаговолишь,
чашку холодного легкого пивка.
– Только и всего? Ну, за этим дело не станет, – сказал
Генри. – Но сильно же ты нализался, коли запросил таких
напитков.
С этими словами он нацедил из стоявшего рядом бо-
чонка большой, на добрую кварту, жбан. Оливер жадно
схватил его, поднес трясущейся рукой ко рту и, волнуясь,
высосал дрожащими губами все содержимое, хотя пиво,
как и просил он, было некрепкое, но так он был измучен
всяческими страхами и опасениями, что, поставив жбан на
дубовый стол, вздохнул во всю грудь, не говоря ни слова.
– Что ж, горло ты промочил, куманек, – сказал Смит – В
чем же дело? Где они, тс, что тебе грозили? Я никого не
видел.
– Да… Но за мною гнались двадцать человек, пока я не
свернул в твой переулок, – ответил Оливер. – Когда же они
увидели, что нас двое, они, понимаешь, растеряли свою
храбрость, которой у них достало бы, чтоб навалиться всем
сразу на кого-нибудь одного из нас.
– Не мели ты вздор, друг Оливер, – оборвал хозяин, – я
нынче не расположен шутить.
– Святой Иоанн Пертский мне свидетель, я вовсе не
шучу. Меня остановили и подло всего искололи, – он
провел ладонью по задетым местам, – сумасшедший Давид
Ротсей с горлопаном Рэморни и всеми прочими. Они влили
в меня целый бочонок мальвазии.
– Глупости ты говоришь, приятель. Рэморни чуть не
при смерти, как рассказывает всюду торговец зельями, ни
он, ни все они не могли, конечно, встать среди ночи, чтобы
так озорничать.
– Спорить не стану, – ответил Оливер, – но я видел
компанию при факелах и жизнью своей поклянусь, что на
них были шапки, которые я сам сделал по их заказу в эту
зиму после дня святого Иннокентия. Чудного покроя
шапки – и уж свой-то стежок я от всякого отличу.
– Да, тебя, пожалуй, могли крепко поколотить, – со-
гласился Генри. – Страшновато теперь идти назад, уж
лучше я прикажу, чтобы тебе постелили здесь. Но ты сразу
же ляжешь, потому что я не расположен разговаривать.
– Н-да… Я был бы очень тебе благодарен нынче за
ночлег, да только моя Моди рассердится. То есть не рас-
сердится, это бы меня ничуть не испугало, но, сказать по
правде, она будет очень беспокоиться в такую бражную
ночь, потому что знает, что я, как и ты, смел на язык и скор
на расправу.
– Так иди домой, – сказал Смит, – и покажи ей, мастер
Оливер, что ее сокровище цело и невредимо. На улицах
тихо… И, скажу напрямик, мне хочется побыть одному.
– Да, только мне надобно поговорить с тобой кое о чем,
– начал опять Оливер, которому и оставаться было боязно и
уходить не хотелось. – Вышел у нас шум в городском со-
вете из-за того дела в ночь на святого Валентина. Мэр
сказал мне часа четыре назад, что спор будет разрешен
единоборством двух бойцов, по одному с каждой стороны,
и что наш знакомец Чертов Дик должен показать свою
рыцарскую доблесть и сразиться за дело Дугласа и знати, а
один из нас – либо ты, либо я – будет биться за Славный