Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
Мазморра» (лат.))
полагался, гости будут стучать, решил он, пока не надоест
или пока в их пьяные головы не взбредет какая-нибудь
другая затея. Бражникам и впрямь, по-видимому, наску-
чили крик и шум, который они сами же производили, ко-
лотя в ворота, но их шутейный принц (увы, не только шу-
тейный!) упрекнул их, назвав ленивыми и скучными слу-
жителями бога вина и веселья.
– Подайте сюда, – сказал он, – наш ключ – вон он ле-
жит!.. – и откройте им непокорную дверь.
«Ключ», на который он указывал, представлял собой
здоровенную балку, брошенную среди улицы с обычным
небрежением к порядку, характерным для шотландского
города той поры.
Расшумевшиеся «индийцы» мгновенно подхватили
балку на руки и сообща с разбегу ударили ею в ворота так
сильно, что петли, засов и крюк залязгали и должны были,
казалось, уступить. Ивиот не стал дожидаться, когда таран
сделает свое дело. Он вышел во двор и, задав для про-
формы несколько быстрых вопросов, приказал приврат-
нику отворить ворота, как будто только сейчас узнал пол-
ночных гостей.
– Лживый раб вероломного хозяина! – сказал принц. –
Где наш неверный вассал сэр Джон Рэморни – отступник,
не отозвавшийся на наш призыв?
– Милорд, – сказал Ивиот, склоняясь перед высоким
саном предводителя банды, и действительным и шуточ-
ным, – моему хозяину сильно неможется. Он принял сно-
творное, и… извините меня, ваша светлость, если я скажу
вам, что сейчас с ним нельзя говорить, не подвергнув
опасности его жизнь.
– Вздор! Не говори мне об опасности, юный мастер
Тивиот… Чивиот… Ивиот, или как там тебя… Веди меня
прямо в спальню к твоему хозяину! Или просто отвори мне
дверь в его жилище, и я сам пойду наугад… Выше тыкву,
храбрые мои друзья, и смотрите не пролейте ни капли на-
питка, который господин Бахус послал нам во исцеление
всех телесных скорбей и душевных страданий. Выходите с
нею вперед, говорю вам, дабы каждый из нас мог видеть
священную оболочку, в которой заключен драгоценный
напиток.
Принц, как сказал, вошел в дом и, прекрасно зная рас-
положение комнат, взбежал по лестнице в сопровождении
пажа, тщетно умолявшего соблюдать тишину, и со всей
своей буйной ватагой ворвался в комнату раненого.
Если доводилось вам, несмотря на мучительную боль,
заснуть под действием снотворного, а затем из-за шума
пробудиться от того неестественного бесчувствия, в кото-
рое вас насильственно погрузило лекарство, то вы легко
себе представите тревогу и смятение сэра Джона Рэморни и
его телесную муку, взаимно усиливавшие друг друга. А
если вы учтете, что вдобавок к этим чувствам его смущала
мысль о преступном приказе, недавно отданном и, воз-
можно, исполняемом в эту минуту, вы тогда поймете, как
было страшно пробуждение, которому раненый предпочел
бы вечный сон. В стоне, каким дал он знать, что к нему
возвращается сознание, было что-то настолько жуткое, что
даже бражники благоговейно смолкли. В полулежачем
положении, как застал его сон, сэр Джон повел глазами, и
ворвавшиеся в комнату странные фигуры представились
его расстроенному воображению вдвойне причудливыми.
– Значит, все это так, – забормотал он про себя, – не
лжет писание! Вот они, черти, и я осужден навеки! Сна-
ружи нет никакого огня, но я чувствую его… чувствую в
своей груди… Он так горит, точно там, внутри, пылают
семь печей.
Пока он в смертном ужасе глядел вокруг, стараясь хоть
несколько прийти в себя, Ивиот подошел к принцу и, упав
перед ним на колени, взмолился, чтобы тот удалил из
комнаты своих людей.
– Этот шум, – сказал он, – может стоить моему хозяину
жизни.
– Не бойся, Чивиот, – ответил герцог Ротсей. – Будь он
даже на пороге смерти, вот это вырвет у чертей их добы-
чу… Поднесите тыкву, господа.
– Приложиться к бутыли для него смерть, – сказал
Ивиот. – Если он сейчас выпьет вина, он умрет.
– Так должен выпить за него кто-нибудь другой, его
заместитель, и больной исцелится. Да пожалует наш пре-
освященный владыка Бахус сэра Джона Рэморни утехою,
веселием сердечным, прочисткой легких и игрой вообра-
жения – своими приятнейшими дарами! А на верного
слугу, который за него осушит кубок, да перейдут тошнота
и рвота, расслабление нервов, муть в глазах и сумятица в
мыслях – все то, что наш великий властитель добавляет к
своим дарам, ибо иначе, прияв их, мы бы слишком упо-
добились небожителям… Что скажешь, Ивиот? Не будешь
ли ты тем верным слугой, который осушит чашу во благо
своего господина как его представитель? Выпей, и мы уй-
дем удовлетворенные, потому что, сдается мне, вид у на-
шего вассала плоховатый.
– Я бы сделал все, что в моих силах, – сказал Ивиот, –
лишь бы избавить моего господина от питья, которое мо-
жет его убить, а вашу светлость – от сознания, что вы ви-