Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
– Вы видите в нашем лице, мои храбрые сотоварищи и
мудрые советники, – сказал он, – истинного короля Шот-
ландии48, достойного держать власть в своих руках. Мы
правим в те часы, когда ходит вкруговую чаша и стано-
вится ласковей красота, когда бесчинство бодрствует, а
степенность храпит на соломенном тюфяке. Мы предос-
тавляем нашему наместнику, королю Роберту, скучную
задачу обуздывать честолюбивую знать, ублаготворять
жадное духовенство, приводить в повиновение диких
горцев и улаживать кровавую вражду. И так как наша
власть есть власть радости и наслаждения, нам пристало
поспешно двинуть наши силы на спасение тех наших
верных вассалов, кто, по злосчастью, захвачен в плен
черной заботой и болезнью, именуемой ипохондрией. Речь
идет в первую очередь о сэре Джоне – в просторечии Рэ-
морни. Мы не встречали его со времени побоища на Кэр-
фью-стрит, и хотя нам известно, что он был ранен в этом
деле, мы не видим причины, почему не может он должным
образом оказать нам почет и повиновение. Эй, глашатай
ордена Тыквенной Бутыли, звал ты по всей форме сэра
Джона принять участие в вечернем пиршестве?
– Звал, милорд.
48 В шотландской Книге статутов мы находим множество актов о тех озорных
шутках, порой со смертельным исходом, какие разыгрывались во времена наших предков
под эгидой лиц, избираемых отправлять высокую должность Королевы Мая, Принца
Святок, Аббата Безрассудства, и т. д. и т. п., соответствовавших английскому Малютке
Епископу и французскому Аббату Веселья*. Равно и на проводах масленой избирались
подобные же шутовские короли и вельможи.
– А сообщил ты ему, что мы отсрочим для него на эту
ночь приговор об изгнании, дабы можно было нам – коль
скоро вынесла высшая власть такое постановление – хотя
бы весело отпраздновать проводы старого друга?
– Так я и доложил, милорд, – ответил шутейный ге-
рольд.
– И он не написал в ответ ни строчки? Он, столь по-
хваляющийся своей великой ученостью?
– Сэр Джон лежал в постели, милорд, и меня к нему не
допустили. Как мне передавали, он прожил эти дни в
строгом уединении, пряча свои синяки и удрученный не-
милостью вашего высочества – да и не решаясь показаться
на улицах после того, как едва унес ноги от горожан, когда
те загнали его с двумя слугами в доминиканский мона-
стырь. Слуг он отослал в Файф, пока они тут не наговорили
лишнего.
– Что ж, неглупо, – сказал принц, который, как нам не
нужно разъяснять догадливому читателю, мог называться
так не только лишь по праву шутовского коронования. – Он
поступил разумно, убрав подальше своих болтливых
сподвижников. Но в том, что сэр Джон не присутствует на
нашем торжественном празднестве, указ о котором был
нами заблаговременно издан, я усматриваю прямой мятеж
и отречение от своего суверена. Однако если рыцарь и в
самом деле в плену у болезни и печали, мы должны лично
проведать его. Ибо нет лучшего лекарства от этих скорбей,
нежели наше присутствие и нежный поцелуй тыквенной
бутыли… Пошли, царедворцы, певцы, телохранители наши
и сподвижники! Поднимите ввысь великую эмблему на-
шего достоинства… Выше, говорю я, наши тыквы! И пусть
в носители этих сосудов, наполняющих чаши кровью своих
жил, будут избраны самые трезвые из моих весельчаков.
Их ноша тяжела и драгоценна, а они, хоть это в наших
глазах не порок, покачиваются и спотыкаются больше чем
желательно. Итак, вперед, господа, а менестрелям – запеть
самую дерзкую, самую радостную песню!
Они двинулись в хмельном ликовании, и бесчисленные
факелы бросали по узким улицам красные отсветы на
оконца, откуда выглядывали в ночных колпаках домовла-
дельцы – одни или с женами – посмотреть украдкой, что за
дикое гулянье нарушило сон города в неурочный час. На-
конец веселое шествие остановилось перед домом сэра
Джона Рэморни, отделенным от улицы небольшим двором.
Гости стучали, гремели, орали, ругая не желавших от-
ворить ворота стражников и обещая отомстить. Самым
легким наказанием, каким они грозили, было заточить
виновных в пустую бочку в Массаморе 49 при дворце
Принца Увеселений, иначе говоря – в пивном погребе. Но
Ивиот, паж Рэморни, отлично узнавший голоса непроше-
ных гостей, так смело стучавших в дверь, щадя сон своего
хозяина, почел наилучшим ничего не отвечать, в надежде
что бражники пройдут мимо: попытка уговорить их, он
знал, ни к чему не приведет. Спальня его хозяина выходила
окнами в маленький сад, и паж надеялся, что шум не раз-
будит больного, а на прочность наружных ворот он вполне
49 Массамор, или Масси Мор, – главная тюрьма феодального замка. Предпола-
гают, что это наименование проникло к нам в результате сношений с народами Востока в
эпоху крестовых походов. Доктор Джеймисон приводит ссылку на один старинный ла-
тинский путеводитель: «Proximus est carcer subterraneus sive ut Mauri appellant
Mazmorra»(«Ближайшей является подземная темница или, как ее называют мавры,