Пламя над тундрой
Шрифт:
Фондерат избегал смотреть на холеное лицо Хорвата. Генерал прав, и это доводило полковника до бешенства. Но он молчал.
— Вы же имеете в руках распространителя листовок, — напомнил Хорват. — Почему не можете от него ничего добиться?
— Он ничего не знает. Это просто исполнитель, — защищался Фондерат, не желая признаться в своем бессилии.
— Прошу вас все эти дела закончить до приезда генерала Розанова, — у Хорвата чуть уловимо дрогнул голос, и это доставило Фондерату удовольствие. Он со злорадством подумал: «Переживаешь. Так тебе и надо». Генерал продолжал: — До сих пор не обнаружены бежавшие из заключения большевики. Где-то в городе скрывается этот Мандриков, бывший депутат Учредительного собрания, переметнувшийся к большевикам. У него большое влияние среди населения, и мы не можем допустить, чтобы он был на свободе. Вы уже несколько раз заверяли меня, что напали на след Мандрикова. Где же он?
Самолюбие Фондерата было задето, и он с глубоким убеждением пообещал:
— Все будет закончено в несколько дней.
— Вот и великолепно. — Хорват погладил маленькую аккуратную эспаньолку и уже другим, более дружелюбным тоном сказал. — Вы знаете, что с первым пароходом на Чукотку отъезжает прибывший из Омска новый начальник Анадырского уездного управления господин Громов?
— Да, — Фондерат насторожился. Кажется, Хорват собирается ему сообщить что-то новое.
— Сегодня Громов был у меня и просил подобрать ему начальника милиции, на которого он мог бы положиться. Из Омска обещали прислать, но… — Хорват развел руками: — Вы же, очевидно, знаете, что в Анадыре очень сложное положение. Какое-то отребье не только сеет смуту среди местного населения, но и мешает иностранным предпринимателям вести дела. Ко мне поступили жалобы от японского консульства, что на рыбалках господина Сооне какие-то темные личности устраивали бунты. Сооне понес большие убытки. Я прошу вас послать туда человека решительного, умелого, способного навести порядок.
«И служил бы господину Сооне и другим иностранцам. Интересно, сколько же господин генерал получит от японцев, если я пошлю в Анадырский уезд послушного им начальника милиции?» — подумал Фондерат. Вслух же спросил:
— Разрешите подумать о кандидатуре и завтра дать ответ?
— Разумеется. — Хорват был доволен скорым решением Фондерата и уже более откровенно добавил: — В Ново-Мариинске нужен человек, который бы укрепил союз с нашими соседями. Предполагаю, что нам предстоит в будущем во всем с ними сотрудничать и как-то их отблагодарить за ту помощь, которую они нам оказывают в борьбе с большевиками.
Более откровенно генерал не мог бы высказаться. Возвращаясь от него, Фондерат в презрительной улыбке скривил губы. Он не разделял склонности генерала к сближению с Японией, так как не возлагал на нее больших надежд. Если и можно на кого положиться, то только на Америку! Ей нужны рынки, а Россия после такой войны может стать огромнейшим рынком для американцев. В этом Фондерат был глубоко убежден.
Вернувшись к себе, Фондерат вызвал начальника оперативного отдела штабс-капитана Усташкина, Когда тот вошел в кабинет, Фондерат сидел, прикрыв глаза рукой. Это была его излюбленная манера выслушивать подчиненных. Полковник считал, что, не видя выражения его глаз, они докладывают точнее, правдивее и, конечно, испытывают страх.
Но капитан Усташкин не боялся полковника, чувствовал себя почти на одной ноге с ним, зная, что полковнику без него было бы очень трудно. Да, кроме того, их связывало родство. Усташкин был женат на сестре Фондерата. Сейчас Усташкин злился, но злился только на себя. Еще никогда от него так ловко не ускользал ни один большевик, как этот Мандриков.
Капитан, маленький, с лицом аскета, сидел в кресле у стола, положив миниатюрные, но сильные руки на колени. Говорил он ровно, почти спокойно, но внутри у него все клокотало:
— Большевик Мандриков будет в наших руках…
— Это я слышал от вас, Виктор Николаевич, уже много раз. А результаты все одни и те же, — перебил Фондерат, не открывая глаз. — Много слышал, но результат, увы, печальный.
— Вы меня знаете с четырнадцатого года, — напомнил Усташкин. — У нас были трудные операции, но, поверьте, Мандриков — это особое дело. Если бы я не видел его фотографии, то, возможно, подумал, что он — мираж! Призрак!
— Смею напомнить вам, что этот призрак дважды бежал из-под стражи, а сейчас разгуливает по Владивостоку.
— Больше не будет разгуливать, — руки Усташкина сжались в кулаки. — Сегодня я его возьму!..
Полковник отнял от глаз руку, открыл темные плоские глаза.
— Точнее: где, когда, как?
Усташкин медленно поднялся с кресла, одернул английский френч и подошел к плану Владивостока, висевшему на стене кабинета:
— Вот окраина Владивостока, так называемая Голубиная падь. Здесь две станции почтовых голубей. Там живут рабочие военного порта и Дальзавода. Вокруг — сопки. Падь удобна для блокирования…
Фондерат встал из-за стола. Поскрипывая сапогами, он подошел к капитану.
— Голубиная падь… Красивое название. Так, по-вашему, здесь, под этим голубиным крылом, и притаился этот Мандриков? Где же? — полковник легко, негромко застучал носком сапога по ковру.
— Час назад мне доложили, что Мандриков обнаружен в доме… — Капитан достал из нагрудного кармана записную книжечку, полистал ее и прочитал: — В доме мастера Дальзавода Третьякова Константина Георгиевича. Третьяков давно уже на подозрении. Был в Красной гвардии.
— Хорошо, — полковник снял пенсне и направился к столу. — Мандрикова берите немедленно! И хозяина дома конечно.
Фондерат снял телефонную трубку:
— Соедините с подполковником Грязновым.
В трубке послышался мужской голос:
— Подполковник Грязнов слушает!
— Федор Васильевич! Капитан Усташкин сегодня возьмет Мандрикова. Дайте ему роту. Да, район большой… Падь… Голубиная. Капитан сейчас зайдет к вам…
Полковник опустил трубку и, не снимая с нее руки, посмотрел на Усташкина:
— Наблюдение за квартирами, где скрывался Мандриков, не снимать даже после его ареста. Явки большевиков могут дать неплохой урожай.
Усташкин нагнул голову, щелкнул каблуками желтых английских ботинок и вышел из кабинета.
Заложив руки за спину, полковник неторопливо шагал по ковру. Мысли вновь вернулись к разговору у Хорвата. Фондерат почувствовал тревогу. Генерал перечислил все дела, с которыми контрразведка топчется на месте. Случайно ли это? Или Хорват намеревается представить его Розанову как слабого начальника контрразведки, чтобы оправдаться самому? Как же он об этом раньше не подумал! Хотя еще не поздно. Если Розанов решит его заменить, то Фондерат уйдет к генералу Грэвсу [12] . Американцы охотно возьмут его в свою разведку. А как быть с Усташкиным? Впрочем, и его пристрою. Полковник стал спокойнее.
12
Грэвс — командующий американскими войсками на Дальнем Востоке в 1918–1920 гг.