Подари мне себя до боли
Шрифт:
Самый прущий кайф!
Макс прикрыл глаза и глухо выдохнул. Дождётся ведь, стерва строптивая. Он, все-таки, снимет ее дверь с петель.
— Максим Андреевич! — откашлялся кто-то рядом и Макс не сразу вспомнил, что в кабинете его находится «Батяня» — Николай Батянин, начальник его службы безопасности. И все это время он был здесь и докладывал по рабочим вопросам.
— А да! — Макс собрался, придвинулся ближе к столу. Схватил ручку и слишком заинтересовано стал разглядывать документы, ни хрена в них не понимая. — Оставь, я позже
— Могу идти?
— Да… То есть, нет… — Макс сделал паузу, закуривая, чтобы правильно сформулировать вопрос, — Есть ли способ вытащить из квартиры… беглого рецидивиста. Желательно не силовой? Не привлекая внимание ментов и соседей. Тихо и аккуратно, без травм?
— Совсем не силовой — вряд ли, — пожал плечами Батяня. — Рецидивист вооружён?
— До зубов!
— Заложники?
Макс подумал.
— Сообщница.
— Нууу, совсем без шума не получится, однозначно. Блокпосты, оцепление, заглушки, техническое оснащение нужно. Видео-маяки, прослушка. Возможно, использование слезоточивого газа; группа захвата, как минимум. Поэтому, скорее всего, и объект поцарапать могут и сообщницу.
— А что-то… нежнее?
Николай уставился своими пронзительными голубыми льдинками на Макса.
— Нежнее, — эхом повторил Батянин, почесал короткий седой ёжик затылка и осторожно добавил: — Можно попробовать послать рецидивисту цветы!
Цветы? Макс послал. Потом ещё. И ещё.
И будет посылать, пока она не позвонит сама. Пока сама не придёт. В конце концов, он выкурит эту ведьму из ее панельной избушки, по любому. Возьмёт этот бастион измором. Он утопит ее в этих цветах, но не остановится ни на день!
***
Когда принесли восьмую охапку и их квартира стала напоминать салон ритуальных услуг для кукол барби, Соня не выдержала. Никто из соседей и знакомых цветы больше брать не хотел. Да и мама пригрозила, что пойдёт писать заявление в полицию.
Она думала, сердце вырвется, пока держала палец над «половым контактом», в конце концов, нажала вызов и почувствовала, как по спине скатилась большая капля пота.
— Здравствуй, киска, соскучилась? — ответил он почти сразу.
— Как это остановить? — проигнорировала приветствие Соня.
— Тебя здороваться учили, Орлова? — голос глубокий и расслаблен, тягуч, фоном звучит музыка. Он в «Пороке»? Ну, конечно, где ему быть в пятницу вечером?
— Здравствуй, прекрати, пожалуйста, присылать эти ужасные цветы! — выговорила она на одном дыхании гуглоголосом.
— Прекращу, зайка моя, если мы продолжим… встречаться. Хочу тебя! Сейчас!
— Ты пьян?
— Ещё недостаточно в хлам, но планировал. Останови меня, пока не поздно.
— А ты что — международный конфликт, что ли, чтоб тебя останавливать? Иди спать!
— Только вместе с тобой!
— Ну, тогда найди себе другое занятие! Всего доб…
— Тебе цветы-то есть куда ставить? — перебил хрипло Макс, — А то завтра ещё клумба прибудет.
— Ладно! Хорошо.
Внимательная
— Хорошо, — продолжила Соня, пропихнув дурацкий комок из горла обратно в солнечное сплетение, — я встречусь с тобой ещё раз, Моронский, если ты удалишь эту программу, или что ты там установил в этот телефон, и дашь слово больше никогда не следить за мной.
— Миссия провалена, меня раскрыли… — проворчал пьяно Макс и даже это у него получилось сексуально, — я честно пытался сутки не палить за тобой. Но это, оказывается, затягивает, как игра в рулетку!
Замолчал. Курит, кажется. Музыка стала громче.
Наконец, трубка откашлялась.
— Хорошо, договорились. Через полчаса машина у подъезда! — прозвучал совсем другой голос. Властный. Жесткий. Горячий.
Во рту у Сони опять пересохло.
— Карту не забудь! — добавил он и отключился.
Соня ещё посидела с телефоном у уха, потом поднялась и на ватных ногах подошла к шкафу. Раскрыла. Теперь понятно, для чего он таскал ее по магазинам. Для чего были куплены все эти вещи, которые никуда, кроме как в ад, не наденешь.
Достала из чехла чёрное короткое платье-жакет. Белье — сочное темно-бордовое переплетение атласных лент с металлическими цепочками и кольцами. То самое, которое грудастая нимфа Кристина презентовала, как «эксклюзив». И да. Она была права. Трусики на «молнии». Если потянуть за собачку вниз и назад, сим-сим откроется. И это ещё не главная фишка! Пояс с подвязками в виде таких же цепочек для чулок. И собственно, сами чулки — шелковые, темно-бордовые. «Это все из какой-то другой жизни. Для какой-то другой Сони!»
Она надела белье, чулки, ноги сунула в туфли-Теслы. Встала перед зеркалом.
«Моронский, тебе конец!»
Был бы у Сони член, он бы стоял колом! Женское возбуждение не так очевидно. Оно угадывается в горящих глазах, в плавных, раскованных движениях, во вздымающейся груди, в учащённом дыхании, в жадно приоткрытых губах… В зеркале отражалась жрица любви со всеми признаками похоти, а не та тихая, скромная девушка, которой она была всего несколько минут назад.
Она смотрела на себя и сама себя хотела! «Моронский, ты попал!» — повторила Соня и ей показалось, что жрица в отражении хищно улыбнулась.
В конце концов, какая она вещь? Соня обвела взглядом силуэт девушки в зеркале.
Ну, если только эксклюзивная! В единственном экземпляре. Штучная! Вот! Штучка она, а не вещь! И очень дорогая! Бесценная.
Соня глянула на плюшевую гору в углу комнаты.
И только таким дорогим штучкам, как она, дарят добытых на охоте плюшевых медведей!
— Побежала? Гордости, как у кочерыжки! — съязвила мама, выйдя в прихожую, где Соня остановилась, чтобы нанести на губы блеск.
Машина уже стояла у подъезда — чёрный глянцевый, переливающийся огнями ночного города седан, на которых обычно передвигаются президенты, а не шлюхи в чулках.