Подгоряне
Шрифт:
только что распустившихся бутона, цвели, в общем, как красные пионы. Теперь
его уже не остановить, волна словоохотливости захлестнула старика. Он
подходил то к могиле бабушки, то к могиле мош Андрея, подходил и советовался
с ними. Советовался и одновременно ругался: у дедушки все это идет
вперемешку. Разговаривал так, будто перед ним были не эти безгласные могилы,
а два живых человеческих существа, с которыми приспела пора как следует
объясниться...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
У жизни, как и у реки, есть свое русло. Тебе хотелось, чтобы она шла в
таком-то направлении, ан нет, жизнь несет тебя в другом, нередко прямо
противоположном, и ты не можешь не подчиниться ее течению. Я же никогда не
верил в слепую судьбу. Мне больше подходила формула: каждый человек - хозяин
своему счастью. Говорят, что жизнь никогда не бьет человека палкой, а
выбирает для этого что-то потяжелее. Обиднее всего бывает, когда она бьет
без очевидной вины с твоей стороны. Разве тяжкий недуг поражает человека за
какую-то провинность с его стороны?! Немало нас без вины виноватых.
Казалось, мне нечего жаловаться на свою судьбу. Правда, и у меня были
не только минуты, но и дни, когда некая сумрачная тень наползала на душу.
Сейчас я переживал именно это. Мнительность, чувство отверженности,
позабытости день ото дня усиливались, становились в иные минуты
невыносимыми. Думалось: может быть, меня уже списали в тираж? Тут же
вспомнил, что родился не под счастливой звездой, а под знаком Весов, то есть
в год, чреватый ёсякими, большей частью печальными неожиданностями, как и
високосный год, нареченный именем святого Касьяна. Вспомнил и еще больше
омрачился. Жизнь безмятежна и весела лишь тогда, когда человек не знает, что
живет, а именно: в счастливую, счастливую пору детства, которую
действительно нельзя забыть. Но она, эта пора, осталась для меня где-то
далеко позади. Я вступил в возраст человеческих сомнений и неуверенности в
себе. Я уже не мог раствориться и затеряться в кругу юных своих односельчан.
Был чужим и для своих одногодков, то есть людей моего поколения. Все они
давно при деле, заняты им и счастливы. У них свои заботы. Все поженились и
вышли замуж. Имели детей, а значит, и много радостных хлопот.
Пытался и я обзавестись семьей, но у меня ничего из этого не выходило.
2
Грустно было расставаться с товарищами по работе и учебе. Еще тяжелее -
покидать Москву, эти зеленые лужайки, пруды и озера, сосновые и березовые
леса вокруг столицы. Песня "Подмосковные вечера" накрепко поселилась в моем
сердце. Она вошла в него задолго до того, как облетела весь мир. Не
проходило ни одного выпуска, чтобы бывшие студенты, расставаясь, не пели бы
на прощание именно этой песни. Расставание с Москвой для многих из нас было
не только расставанием с ее улицами, площадями, парками, лесами и озерами,
но и с собственной молодостью, той, что клокотала в тебе, влюблялась и
разочаровывалась в любви. И все это проходило под твоим крылом, Москва, под
твоим любящим взглядом. Счастлив человек, который подолгу живет на одном и
том же месте, прильнул к нему сердцем, прикипел. Только в этом, случае он
испытает ни с чем не сравнимую ответную любовь. И где бы, в каких бы краях
он ни побывал потом, он всюду с неизбывным трепетным волнением будет
вспоминать когда-то покинутый им возлюбленный уголок на огромной земле и
будет бесконечно счастлив от одного только этого воспоминания. И счастье это
носит устойчивый характер, потому что рождено от взаимной, непреходящей
любви, из которой возникает и другое, может быть, самое главное и самое
важное - чувство патриотизма.
Есть среди нас непоседы, которые и года не могут прожить на одном
месте, все куда-то бегут, уезжают, улетают. Этакие современные бродяги,
оснащенные сверхбыстрыми ногами и крыльями. Всюду нм хочется побывать,
все-то увидеть. "И что же тут плохого?" - спросите вы. А плохо то, что как
бы он ни мотался, он все равно не сможет обскакать всю планету по имени
Земля. А если б и обскакал, то как следует ничего бы не увидел, не
разглядел, не оценил. В бешеном перемещении по городам и весям ты не в
состоянии и полюбить: калейдоскоп красив в переливе своих красок, но он
холоден для души, не затронет в ней ни единой струны. Мотаюсь по белу свету
в поисках чего-то неясного, неопределенного (в действительности -
прозрачного), в конце концов найдешь лишь горечь разочарования от
нереализованной мечты. Впрочем бродяга вряд ли способен испытать даже это
чувство!..
Находясь далеко от дома, я не раз ставил перед собой нелегкий вопрос:
где же мое место на этой грешной земле? Почему я не в Кукоаре? Или в других
близких для меня местах? И чтобы как-то успокоить себя, отвечал: долг! Никто
меня не заставлял, я сам взял на свои плечи тяжесть этого долга - работать
со студентами-демократами, с прогрессивной молодежью, приехавшей к нам из