Подгоряне
Шрифт:
слова обидного смысла. Сам мастер на все руки, он не мог не ценить и других
мастеров. В Теленештах у него было немало друзей-умельцев. Свою одежду -
ватник, душегрейку и прочее - он шил у Арона, давнего своего
приятеля-портного. Для этого не ходил в промкомбинат, где работал Арон со
всеми своими дочерьми, а прямо вваливался в их дом. Придя, давал мастеру
лишь самые незначительные советы. Просил, чтобы Арон не шил одежды с
запасом, как делал когда-то, ни в длину, ни в ширину. Заказчик теперь растет
вниз, а не вверх и все больше усыхает, так что ширина ему ни к чему.
Арон улыбался, поддакивал, соглашался со своим другом, а шил все-таки с
запасом. Несмотря на это, дедушка хвалил портного: Арон, мол, честный
человек, не оставляет себе и вершка чужой материи. И вату, сколько ни
принеси ему, всю положит, как она есть, под фуфайку.
И ботинки для дедушки делали по заказу. Неподалеку от скотного базара
проживал сапожных дел мастер-выпивоха. Не бог весть какой мастер, но дедушку
он устраивал тем, что прибивал подметки деревянными гвоздями. В прежние
времена такие гвозди продавались в магазинах, а теперь исчезли. Однако
дедушкин рыжий сапожник, обитавший в полуподвале и целыми днями созерцавший
разные ноги на уровне своих окон, сам изготовлял деревянные гвозди. Нередко
дедушка приносил из своих запасов высушенные кружочки полевого клена или
ясеня. Эти колесики были без дыр посередине и без единого сучочка, так что
легко рассекались на мелкие, похожие на укороченные спички палочки. Заострив
с одного конца, мастер и укладывал их наподобие спичек в металлическую
коробочку. Подошву прибивал такими гвоздями в три ряда, часто под
пристальным наблюдением дедушки, которому нравилось, что сапожник
пользовался широкими и крутыми в подъеме колодками.
Что касается самого дедушкиного присутствия, то оно было вынужденным.
Оставь мастера одного, он и минуты не просидит за работой, сейчас же
ударится в затяжную, как осенний дождь, пьянку, и старый заказчик останется
без обуви. А так они сидели рядышком к обоюдной выгоде и мирно беседовали.
Выбор темы для беседы сапожник оставлял за собой. Начинал всегда с
безудержного расхваливания колодок, которые, как уже сказано, нравились и
дедушке. В ботинках, сделанных на его колодках, уверял рыжий пьяница, нога
будет и в тепле и в уюте, нигде не будет жать, натирать мозоли, как бывает у
фабричной обувки. И зимой пальцам не будет холодно, они не замерзнут,
поскольку в просторных ботинках ты можешь ими шевелить и таким образом
согревать. Так что, хвастался сапожник, в моих ботинках вы будете себя
чувствовать, как возле печки.
Дедушка, изменяя своему нраву, поддакивал, соглашался с мастером. Но
все-таки считал необходимым предупредить своего рыжего хвастунишку, чтобы
тот шил ботинки из настоящей кожи, без обману. Иначе дружбе их придет конец,
потому что дедушка постарается отыскать для себя другого сапожника.
– Ну что вы!
– сердился мастер.
– Я поставлю вам кожу из буйвола.
Можете носить еще сто лет и не износите! Мы ведь знаем друг друга не со
вчерашнего дня!..
Обиженный до глубины души, сапожник начинал нервно ерзать на своем
маленьком стульчике. Как? Ему не доверяют? И кто - старый Тоадер Лефтер,
который шьет свою обувку только у него?! Пускай тогда заказывает в
промкомбинате. Там ему сварганят такие ботинки, которые будут пропускать
воду не хуже решета. С виду-то они хороши, сшиты из тонкого и блестящего
хрома, а стоит талому снегу упасть на них, внутри тотчас же захлюпает. И
немудрено: фабричная машина снимает с кожи аж два слоя, оставляет
тонюсенькую пленочку - будет ли она удерживать влагу, не пропускать ее?! А
еще и белая соль выступит на тех промкомбинатовских красотках, и тебе ничего
не останется, как выбросить их к чертовой матери!
Дедушка не мог выслушивать таких длинных речей, а потому гневно
перебивал рыжего оратора:
– Ты мне не рассказывай про хром. Я сроду не носил обуви из собачьей
кожи и не буду носить!.. Коровья башка!..
Большой нос сапожника из красного становился лиловым, руки его начинали
дрожать. Разве когда-нибудь он шил этому вздорному старику обувь из собачьей
кожи?! Глаза мастера, полыхая благородным гневом, явно косили в сторону
буфета, что располагался как раз напротив норы сапожника, через улицу.
Перехватив этот взгляд, дедушка немедленно смягчал тон:
– Ну, ну... Так, к слову пришлось, а ты уж и осерчал!
Не очень надеясь на примирительные ноты в своем голосе, дедушка вынимал
из торбы фляжку с вином, и мир между ними водворялся немедленно. Сапожник
веселел, и работа у него спорилась. Не оставался без дела и его язык,
который был занят теперь уже другой темой: говорили о преимуществе
деревянных гвоздей перед металлическими. Последние ржавеют, а первые
никогда. Металлические пропускают через себя воду, а деревянные набухают и
так закупоривают дырки, что через них не проникнет ни капельки. И кожа от
деревянных гвоздей не портится, не загнивает...