Поэзия и проза Древнего Востока

Чжао Е

Из «Заклинаний»

«Скорбь, как воды речные…»

Перевод В. К. Шилейко

Скорбь, как воды речные, устремляется долу, Как трава полевая, вырастает тоска, Посреди океана, на широком просторе, Скорбь, подобно одежде, покрывает живых; Прогоняет китов в глубину океана, В ней пылает огонь, поражающий рыб; В небесах ее сеть высоко распростерта, Птиц небесных она угоняет, как вихрь, Ухватила газелей за рога и за уши И козлов на горах взяла за руно, У быков на равнине пригнула выи, Четвероногих Шаккана убила в степи; Над больным человеком в его собственном доме Протянула она неуклонную сеть. Мардук увидел его, к Эа, отцу, в его дом вошел он и молвит: «Отче, скорбь, как воды речные, устремляется долу, Как трава полевая, вырастает тоска, Посреди океана, на широком просторе, Скорбь, подобно одежде, покрывает живых; Прогоняет китов в глубину океана, В ней пылает огонь, поражающий рыб; В небесах ее сеть высоко распростерта, Птиц небесных она угоняет, как вихрь, Ухватила газелей за рога и за уши И козлов на горах взяла за руно, У быков на равнине пригнула выи, Четвероногих Шаккана убила в степи; Над больным человеком в его собственном доме Протянула она неуклонную сеть». Эа ответил Мардуку-сыну: «Сын мой, чего ты не знаешь, чему я тебя научу? Мардук, чего ты не знаешь, чему я тебя научу? Все, что я знаю, знаешь и ты. Сын мой, Мардук, ступай к больному, Его образ рукою нарисуй на земле; Государь заболевший на свой образ да встанет, К господину Шамашу да прострет свою длань. Прочитай заклинанье, священное слово, Над его головою воду пролей, На него покропи ты заклятой водою, Свою руку простри, свою руку простри: Пусть проклятая скорбь, как вода, расточится,— Как исчез его образ, пусть исчезнет с земли. Царь сен пусть будет чист, пусть, как день, просияет, В руки бога благого передай ты его».

Так называемый штандарт из Ура с изображением битвы, пригона добычи и пиршества по случаю победы. Фрагмент. Ок. 2600 г. до н. э.

Британский музей. Лондон.

Заклинание

«Могучий,

пресветлый муж…» [332]

Перевод В. Афанасьевой

¹ Могучий, пресветлый муж Эре[ду,] Верховный владыка, первородный сын Нудиммуда, [333] Мардук, ярый кулан Ээнгуры! [334] Господин Эсагилы, [335] мощь Вавилона, покровитель Эзиды, [336] ⁵ Хранитель душ, Эмахтилы [337] избранник, созидатель жизней, Сень страны, защитник рода людского! Дракон всех капищ, Благодатно имя твое в устах человечьих! Мардук, великий владыка! ¹⁰ Всевышней волей твоей да буду жив я, да буду здрав я, Твою божественность да увижу, Так называемый штандарт из Ура с изображением битвы, пригона добычи и пиршества по случаю победы. Желаний моих достигну! В уста мои вложи истину, В сердце мое — слова благие! ¹⁵ Да будут милостивы ко мне знатные мира! Мой бог да пребудет со мною справа, Богиня моя да пребудет слева, Бог-хранитель мой да пребывает со мною вечно! Одари наставленьем, вниманьем и лаской! ²⁰ И что сказал я, так как сказал я, пусть и свершится! Мардук, всемогущий владыка, прибавь мне жизни! Душе моей дай жизни! Долгой дай жизни — тебе молиться! Тебе да возрадуется Эллиль, с тобою да возликует Эа! ²⁵ Благословен будь богами вселенной! Великие боги сердце твое да успокоят!

332

Тексты заклинаний (I тыс. до н. э.) взяты из книги: Friedrich Delitzsch, Assyrische Lesest"ucke mit den Elementen der Grammatik und vollst"andigem Glossar, 4. Ausg., Lpz. 1912. Подчеркнуто пышные эпитеты первых десяти строк объясняются тем, что Мардук (см. прим, к тексту «Благородная дева…»), как центральное божество, узурпировал эпитеты многих богов.

333

Нудиммуд— главный эпитет бога Энки (приблизительное значение: «созидающий», «рождающий»). В вавилонской теогонии Мардук становится сыном этого древнейшего бога.

334

Ээнгура— «дом Энгуры»; Энгура, или Абзу. — Мировой Океан подземной пресной воды. Так же назывался храм бога Энки в Эриду. В данном случае, видимо, мыслится последнее.

335

Эсагила— главный храм Мардука в городе Вавилоне.

336

Эзида— храм нововавилонского времени в пригороде Вавилона, Борсинне. святилище в Вавилоне.

337

Эмахтила— святилище в Вавилоне.

_______

Молитва поднятия рук перед Мардуком.

Заклинание

«Хорошо молиться тебе…»

Перевод В. Афанасьевой

Хорошо молиться тебе, как легко ты слышишь! Видеть тебя — благо, воля твоя — светоч! Помилуй меня, Иштар, надели долей! Ласково взгляни, прими молитвы! ⁵ Выбери путь, укажи дорогу! Лики твои я познал — одари благода[тью!] Ярмо твое я влачил — заслужу ли отдых? Велений твоих жду — будь милосердна! Блеск твой охранял — обласкай и помилуй! ¹⁰ Сиянья искал твоего — жду для себя просветленья! Всесилью молюсь твоему — да пребуду я в мире! Да будет со мною Шеду благой, что стоит пред тобою! Милость Ламассу, что за тобою, да будет со мною! [338] Да прибавится мне богатства, что хранишь ты справа, Добро, что держишь ты слева, да получу от тебя я! Прикажи лишь — и меня услышат! ¹⁵ И что сказал я, так как сказал я, пусть и свершится! В здоровье плоти и веселье сердца веди меня ежедневно! Продли мои дни, прибавь мне жизни! Да буду жив я, да буду здрав я, твою божественность да восславлю! Да достигну я моих желаний! ^18а Тебе да возрадуются небеса, с тобою да возликует Бездна! [339] Благословенна будь богами вселенной! Великие боги сердце твое да успокоят!

338

^12–13Также, как и строки 17, 18, 19 — двойные. Шедуи Ламассу— (или Лама) — добрые духи-хранители мужского и женского пола.

339

Апсу или Абзу (шумерск.) — имеет также значение «бездна».

_______

Молитва поднятия рук перед Иштар. Установитьперед ликом Иштар курильницу с благовонным кипарисом, излить жертвенное пиво и трижды совершить поднятие рук.

Хеттская литература

Вступительная статья, составление и перевод Вяч. Вс. Иванова.

После того как чехословацкий ученый Б. Грозный в 1915–1917 гг. нашел ключ к пониманию клинописных текстов на хеттском языке, обнаруженных в начале XX века в архиве хеттских царей в Богазкео (центр Малой Азии), ученым открылась культура Хеттского царства (XVIII–XIII вв. до н. э.) бывшего соперником других великих держав Ближнего Востока. В ранних образцах хеттской литературы, представленных в настоящем собрании древнехеттской погребальной песней XVII в. до н. э., можно видеть следы древней обрядовой поэзии, имеющей общие истоки с ритуальными текстами на других индоевропейских языках, родственных хеттскому (в том числе на древнеиндийском языке). В частности, характерный для этой песни размер, видимо, восходит к метрам, встречающимся и в других индоевропейских поэтических традициях. Вместе с тем в ранних хеттских мифологических текстах сказывается и воздействие культуры древнего населения Анатолии, говорившего на языке хатти. Дальнейшее развитие хеттской литературы осуществлялось под воздействием месопотамских литературных образцов, влияние которых заметно и в таких ранних хеттских памятниках, как надпись царя Аниттаса (ок. XVIII в. до н. э.), написанная в духе надписей месопотамских царей, описывавших свои охоты и строительные достижения, и полулегендарный рассказ о Саргоне Аккадском. Несомненное влияние вавилонских гимнов богу Солнца Шамашу как царю и судье обнаруживается в приводимых ниже хеттских гимнах богу Солнца, содержащих, однако, и ряд особенностей, специфических для хеттской культуры (в частности, значение бога Солнца не только для людей, но и для животных). Интенсивное развитие хеттской повествовательной прозаической и поэтической литературы было связано с влиянием обитавших в Северной Сирии и Северной Месопотамии хурритов. Это влияние началось еще в эпоху Древнего царства (XVIII–XVI вв. до н. э.), но усилилось особенно во время Среднехеттского царства (XV в. до н. э.) и Нового царства (XIV–XIII вв. до н. э.). В это время на хеттский язык переводится большое число хурритских литературных сочинений (легенды, сказки, назидательные истории), из которых для истории всемирной литературы наибольшее значение имеют поэтические тексты о боге Кумарби — главном боге одного из нескольких поколений богов, сменявших друг друга на небесах. Этот хурритский мифологический цикл оказал несомненное воздействие и на древнегреческую литературу (или на ее мифологические основы): несомненно сходство хурритских мифов, известных нам в хеттских поэтических переложениях (немногочисленные фрагменты хурритских подлинников пока еще не поддаются окончательному истолкованию), с сюжетами, отраженными у Гесиода. Весьма вероятно, что именно хетты, столкнувшиеся с греческим (ахейским) царством Аххиява, о котором много рассказывается в хеттских текстах, были проводниками этого хурритского влияния (характерно, например, что особое название «крови богов» у Гомера, видимо, было заимствовано из хеттского языка). Поэтому хеттскую литературу можно считать промежуточным звеном между литературами древней Месопотамии и древнегреческой (а тем самым и всей последующей европейской) литературой. Из хеттских поэтических переводов хурритского цикла поэм о боге Кумарби лучше всего дошла «Песнь об Улликумми», где в основную канву повествования о смене поколений хурритских богов на небесах вплетены в качестве персонажей и вавилонские боги. В свою очередь, хеттский переводчик поэмы, несомненно, обладавший поэтическим даром, использовал в переводе некоторые собственно хеттские древние мифологические формулы и названия. Из непереводной литературы времени Нового царства особенно широко представлен жанр царских анналов, первые образцы которого представлены и в Древнем царстве. Этот жанр хеттской исторической литературы, позднее повлиявший и на ассирийскую, получил развитие в ряде обширных хроник, написанных от имени царя Мурсилиса II (XIII в. до н. э.). Автор этих хроник проявил себя как выдающийся писатель-историк, сумевший представить исторические события двух царствований с единой точки зрения. От имени Мурсилиса II написан и ряд текстов религиозно-философского характера, из которых наибольший интерес представляют его «Молитвы во время чумы», которые не только некоторыми идеями (мысль о переходе греха от отца к сыну, идея искупления), но и особенностями формы (образные уподобления целых ситуаций, как в притчах) обнаруживают разительное сходство с ветхозаветной литературой и с ее более поздними продолжениями. В этих молитвах можно видеть отдаленный прообраз не только соответствующих мест Ветхого завета, но и их реминисценций в таких образцах новой литературы, как «Чума» Камю (в проповедях Панлу). Но в то же время в этих молитвах сохраняются и следы наивных антропоморфных представлений о богах, заметные и в хеттской поэтической литературе времени Нового царства.

После гибели Хеттского царства на рубеже XIII и XII вв. до н. э., связанной с продовольственным кризисом и переселением «народов моря», хеттская повествовательная традиция сохранялась в надписях на иероглифическом лувийском языке в княжествах юга Малой Азии и Северной Сирии. Следы поэтической традиции в метрических надписях на лидийском языке, непосредственно продолжавшем хеттский, быть может, следует связать с одной из линий развития хеттских поэтических форм. Характерно, что такие имена лидийских царей, сохраненные Геродотом, как Мурсилис, практически совпадают с хеттскими царскими именами. Лидийскую культуру, оказавшую существенное влияние на древнегреческую, можно рассматривать отчасти как продолжение хеттской.

Вяч. Вс. Иванов

Древнехеттская погребальная песня [340]

Саван Несы, [341] саван Несы Принеси, приди! Матери моей одежды Принеси, приди! Предка моего одежды [342] Принеси, приди! Я прошу, прошу я!

340

Песня, являющаяся древнейшим образцом поэтического текста на индоевропейском языке, сохранилась в составе текста, написанного клинописью, характерной для Древнего царства (около XVII в. до н. э.), и повествующего о сражении с хурритами (см. Г. Г. Гиоргадзе, Хетты и хурриты по древнехеттским текстам. — Вестник древней истории», 1969, № 1), в котором гибнут двое воинов. За рассказом об их гибели следует эта песня. Перевод сделан по изданию: «Keilschrifttexte aus Boghazk"oi», III, № 40, толкование песни дано в соответствии со статьей: С. Watkins, A Latin-Hittite etymology. — «Language», vol. 45, 1969, № 2.

341

Неса— название древней столицы Хеттского царства.

342

Матери моей, предка моего— При совершении погребального обряда символически обозначалось воссоединение с умершими предками.

Гимны Солнцу

1 [343]

Солнцу — слава! В сердце человеку Смотришь, Солнце, прямо с высоты, Сердца ж твоего никто не видит. Если кто-нибудь поступит дурно, Ты вверху увидишь и осудишь. Я иду своей дорогой правды. [344] Кто б ни поступил со мною дурно, Солнце, пусть увидишь ты его!

2 [345]

343

Гимн переводится по изданию «Keilschrifturkunden aus Boghazk"oi», XVII, № 28. Произносился во время жертвоприношения богу Солнца.

344

Я иду своей дорогой правды— Оборот, находящий прямое соответствие в четырех местах Ветхого завета («Я хожу по пути правды», «Книга притчей Соломоновых»,

гл. 8, 20, ср. там же, гл. 2, 20; «Первая книга Царств», гл. 12. 23; «Книга пророка Иеремии», гл. 6, 16).

345

Гимн представляет собой молитву царя Муваталлиса — сына и преемника Мурсилиса II (XIII в. до н. э.), переводится по изданию: «Keilsclmfturkunden aus Boghazk"oi», VI, № 45.

Господин мой, бог небесный Солнца, Человечества пастух! [346] Из моря Ты приходишь в вышину, [347] небесный Солнца бог. Вступаешь ты на небо! Бог небесный Солнца, господин мой, Ты над человеком, над собакой, Над свиньей, да и над зверем диким, [348] Ежедневно суд вершишь, бог Солнца!

3 [349]

346

Человечества пастух— архаическое выражение, вторая часть которого применительно к богам восходит к доисторическому периоду, как это показывает совпадение такого употребления хеттского слова «пастух» (uestaras) с родственным авестийским (vastar), относящимся к богам в одном из гимнов «Авесты». По-видимому, здесь отразилось общее для хеттской, индо-иранской и греческой религии представление о том, что боги пасут души умерших. Выражение «пастух людей» относится и к аккадскому богу Шамашу.

347

Из моря // Ты приходишь в вышину… — В этом представлении о солнце, встающем из-за моря, видели след миграции предков хеттов до их прихода в Малую Азию. Но скорее всего здесь можно видеть отражение тех же мифологических представлений, которые связывают и древнеиндийского бога Варуну с морем (мировым Океаном). Представление о связи бога Солнца с Океаном встречается и в хеттских текстах (миф о боге Телепинусе и дочери Океана) в контексте, почти дословно совпадающем с настоящим гимном.

348

…над человеком, над собакой, // Над свиньей, да и над зверем диким… — Человек, собака и свинья образуют ряд существ, приносившихся в жертву богам в архаических хеттских обрядах. Собака и свинья — домашние животные — занимают промежуточное место между человеком и дикими (букв.: «полевыми») зверями, о которых в параллельном месте 3 гимна говорится, что они бессловесны (букв.: «не говорят ртом»). Судя по хеттским законам, в хеттском скотоводческом обществе не только человек, но и домашние животные представляли собой юридически ответственные существа. Представление о боге Солнца как судье является общим для хеттской, аккадской и египетской религии.

349

Гимн переводится в извлечениях по изданию: «Keilschriiturkunde aus Boghazk"oi», XXXI, № 127. Переведена первая табличка гимна, написанная стихами. Гимн датируется временем среднехеттского царя Кантуциллиса — доамарнского периода. Гимн отражает характерную для ряда древневосточных религий (в частности, позднейшей египетской) тенденцию к монотеистическому пониманию единственности бога Солнца — небесного царя, соотносимого с земным царем (цари Новохеттского периода всегда именовали себя во всех документах «Мое Солнечное божество»). Для культа священного царя характерна и выраженная в гимне идея объезжания царем Солнце четырех сторон света, откуда обрядовая роль числа 4 в этом гимне; бог Шамаш также предстает как судья, судящий на четыре стороны света.

Солнце, господин мой справедливый, Суд вершащий! Царь земли и неба, Ты страною правишь, и даешь ты Силу мужества, о справедливый! Солнца бог, всегда ты благосклонен, Исполняешь только ты моленья! Милостивый бог, благое Солнце! Как ты милостив, о справедливый! Только праведного человека Возвышаешь ты, благое Солнце! Сын богини-матери Нингаль, Зрелости достиг ты совершенной, Из лазури борода твоя! Посмотри! Перед тобой склонился Человек — твой раб. Тебе он молвит: «В окоеме, где земля и небо, Лучезарно, Солнце, только ты. Царственный герой, благое Солнце, Сын богини-матери Нингаль, Всей страны обряд и договор [350] Устанавливаешь только ты. Царственный герой, благое Солнце! Ты один среди богов сверкаешь! Власть великая тебе дана. Справедливый господин правленья, Прародитель сумрачного мира! [351] Царственный, могучий Солнца бог! Вложены тебе отцом — Энлилем [352] Света стороны четыре в руку. Суд вершишь, усталости не зная, Ты — неутомимый судия! Средь богов минувшего [353] один ты Царственный герой, благое Солнце, Совершаешь для богов обряд. Для богов минувшего один ты Долю их определяешь [354] верно. Снова выход из небесной башни Открывают только для тебя, Выезжаешь из ворот небесных, О сверкающий, лишь ты один. Боги неба пред тобой склонились И склоняются земные боги, [355] Если с ними говоришь ты, Солнце. Боги молятся тебе, склонившись. Как родным, обиженным ты людям Покровительствуешь сиротливым, И возмездие один даешь ты За обиженных и сиротливых. Если рано на рассвете, Солнце, Ввысь ты поднимаешься на небо, Верхние ты озаряешь страны, Нижние ты озаряешь страны, Все ты озаряешь страны, Солнце. Ты вверху встаешь над ними, Солнце. Суд ты совершаешь над собакой, Над свиньей, да и над зверем диким, Тем, который говорить не может,— Бессловесного ты судишь зверя. Злого и дурного человека Праведным судом ты судишь, Солнце. Человека, что богами всеми Был возненавиден и отвергнут, Пренебрегнутого возвращаешь Ты к себе. Ты милостив к нему. Человека этого, раба Своего, ты защищаешь, Солнце. Хлеб и пиво в жертву принести Для тебя всегда готов он, Солнце. Верного раба возьми ты в руку! Четверым коням твоей упряжки [356] Человек — твой раб зерно насыпал. Если ест зерно [357] коней четверка, Значит — будешь жить, о Солнце, ты. Слышишь! Это раб твой — человек Слово произносит в честь твою, Он твои слова услышать хочет, Царственный герой, благое Солнце! Объезжаешь ты на колеснице Света стороны четыре. Слева От тебя летят по небу Страхи, [358] Справа от тебя несется Ужас[…] Справа от тебя летит Бунене [359] — Колесничий и советник верный. Слева от тебя летит Мишару, [360] Праведный помощник и слуга[…] Небо все ты объезжаешь, Солнце!»

350

…Всей страны обряд и договор… — С богом Солнца в гимне связываются основные установления как миропорядка, так и порядка социального, что обнаруживают разительные аналогии с древнеиндийскими, ведийскими представлениями о порядке. Соответствующие термины, как хеттский «saklai» «обряд» (родственно лат. «sacer» — «священный»), восходят к глубокой древности.

351

Прародитель сумрачного мира— С богом Солнца связывался и подземный (невидимый) мир.

352

…отцом-Энлилем… — Отец бога Солнца обозначен здесь шумерским клинописным знаком — именем шумерского бога Энлиля (как мать бога — шумерским обозначением богини Нингаль — жены бога луны Сина).

353

…Средь богов минувшего… — Здесь различаются разные поколения богов. Бог Солнца, являющийся основным богом настоящего, противополагается «богам минувшего».

354

Долю их определяешь… — Представление о доле, принадлежащей богу, является общим для разных древних традиций, включая месопотамскую.

355

Земные боги— боги, воплощающие земные силы, в отличие от небесных (ср. ниже верхние страны и нижние страны, что находит точное соответствие в вавилонских гимнах Шамашу).

356

Четверым коням своей упряжки… — Представление о том, что бог Солнца выезжает на колеснице, объединяет этот гимн с индо-иранскими, возможное воздействие которых здесь не исключено, так как к этому времени индо-иранские коневодческие племена уже проникли на Ближний Восток и вступили во взаимодействие с хеттами через посредство хурритов.

357

Если ест зерно— Описание магического ритуала, основанного на магии уподобления: давая зерно коням, посвященным богу Солнца, тем самым обеспечивали его силу.

358

Слева // От тебя летят по небу Страхи— Страхи и Ужас — персонифицированные демоны из свиты бога Солнца.

Конец первой таблички гимна сильно поврежден. Соответствующие пропуски отмечены многоточием.

359

Бунене— аккадское имя колесничего и советника бога Солнца.

360

Мишару— (буквально: «справедливость») — аккадское имя члена свиты. По-видимому, один из советников назывался советником правой стороны, другой — советником левой стороны, что находит соответствие в большом числе архаических обществ.

Песнь об Улликумми [361]

Первая таблица

[…]Кумарби, отца всех богов, [362] я пою.

Зачатие Улликумми

Кумарби в душу свою мудрость вбирает. Как злодей, он День дурной [363] породит. Он против бога Грозы зло замышляет: Он соперника богу Грозы породит. Кумарби в душу свою мудрость вбирает, Как драгоценный камень, мудрость на нее надевает. Когда Кумарби в душу свою мудрость вобрал, С трона своего вверх он быстро взлетел. Взял он в руку жезл, А ноги обул В буйные ветры, как в сапоги. Из города Уркиса [364] он отправился в путь И к Холодному Озеру [365] он прилетел. А в Холодном Озере том Большая лежала Скала — Три версты в длину, полторы в ширину, То, что было внизу, [366] в полверсты, У Кумарби подпрыгнуло сердце. Со Скалой сочетался Кумарби, И оставил он семя в Скале. Сочетался пять раз со Скалою, Десять раз со Скалой сочетался[…]

361

Перевод сделан по изданию: Н. G. G"uterbock, The Song of Ullikummi. — «Journal of Cuneiform Studies», vol. V, 1951, № 4; vol. VI, 1952 № 1. Сильно разрушенные фрагменты поэмы оставлены без перевода (соответствующие пропуски отмечены многоточием). Названия главок внутри каждой таблицы добавлены переводчиком для удобства читателя (отчасти в соответствии с изданием: J. Friedrich, Hethitisches Keilschrift-Lesebuch, Teil I, Lesest"ucke, Heidelberg, 1960). Деление каждой главки на строфы из нескольких строк дано в подлиннике, где писцы отделяли строфы друг от друга горизонтальной чертой. Хеттский текст (представляющий собой, по-видимому, вольное переложение хурритского) написан стихом разных размеров, основанным на чередовании более длинных строк (с четырьмя и более ударениями) и более коротких строк с вкраплением небольших отрезков, связанных грамматической (главным образом, глагольной) рифмой.

362

Кумарби, отца всех богов… — По хурритской мифологии, бог Кумарби — главный бог предпоследнего из четырех поколений богов, отец бога Грозы — главного бога последнего поколения богов, отнявшего у него царствование на небесах.

363

День дурной— Кумарби задумывает день своей мести, когда порожденное им чудовище поразит бога Грозы и отнимет у него царствование на небе.

364

Уркиса— город, местопребывание Кумарби.

365

Холодное Озеро— название места, где находилась Скала, представляемая в поэме как женщина-великан.

366

То, что было внизу… — Описание частей Скалы, представляемой как женщина.