Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами
Шрифт:
До Второй мировой войны слово употребляется крайне редко. А потом – понеслась. Настолько, что, если вы вобьете его в Ngram Viewer – гугловский инструмент, составляющий график использования слова в книгах, получите следующее.
Немногие существительные выстраивают такую альпийскую гряду. И перейти ее не так-то просто. И пусть немало времени потребовалось, чтобы найти правильное слово, зато и работает оно безотказно – отчасти благодаря своему, быть может, ненарочному двойному смыслу: озвучивает ощущение остатков, а точнее, обломков прошлой ночи, которыми переполнена ваша голова, безвольно свисающая из отверстия в бочке, ну или над чашей унитаза.
Джеймс Харбек, автор блога Sesquiotica, предлагает более многословное объяснение:
Что же, hang уж точно звучит как надо: отдает казнями и заусенцами [57] , отзвуком напоминает о назидании [58] и всяческих бах, бряк, тарарах [59] и иже с ними. Over имеет нотки окончательности, но вместе с тем и надвигающейся угрозы. Целиком слово начинается с крепкого, ударного первого слога и продолжается двумя безударными долями. Однако это не совсем дактиль, трехдольный размер; звучит скорее как половинная и затем две четвертные ноты. Словно с размаху опустился молот: сильный удар, два маленьких отскока.
57
Hangnail.
58
Harangue.
59
Dang, clang, bang.
Наверняка как-то так и звучат попадание на стул с клиньями, падение оземь в деревянной бочке или болтание кверху ногами в беседочном узле ранним-ранним утром.
Часть четвертая
Безумный Шляпник в Средиземье
Англичане – нация гедонистов, пиратов и авантюристов; когда нам не дают отправиться на завоевание других народов, мы готовы топить наше горе любыми способами.
Руки дрожат, голову разрывает на части, а я бью молотом по наковальне. Эхо – большой бабах и два небольших отскока – отдается от наковальни, и молот едва задевает мою заготовку. «Давай снова в горн», – ревет кузнец с длинными волосами и бакенбардами такого же огненно-рыжего цвета, как и снопы искр вокруг нас. Вопреки своей фамилии, Ричард Вуд [61] – человек стали и огня, кузнец-философ, металлург-самоучка, который возглавляет факультет изящных искусств Плимутского университета и, кроме прочего, читает лекции по 3D-печати.
60
Джули Бёрчилл (1959) – британская журналистка и телеведущая, автор нескольких книг. – Прим. пер.
61
Wood – дерево (англ.). – Прим. пер.
«Суть не в том, чтоб все сразу получалось, – изрекает он. – Если не ошибаешься, значит, и душу не вкладываешь. Ценность неудач не всякий способен оценить». Что ж, тогда я безмерно богат. Я вновь закладываю стальную болванку в горн.
В самой горячей точке температура горна составляет тысячу триста градусов, заготовка раскалена добела и сияет, как звезда в ночном небе. Обливаясь потом, вытаскиваю ее и пытаюсь успокоиться, избавиться от звона в голове. Похмелье так не лечится. А на сегодня оно и не планировалось.
Я в графстве Девон в Англии. В первую очередь, по заданию редакции я изучаю здесь древние ремесла и пишу об этом статью. Во-вторых, проверяю идею о том, что в прежние времена люди не страдали от современного похмелья, потому что пили не так и не то, что мы. Ричард Вуд эту идею с энтузиазмом поддерживает. «Пока я работаю, похмелья не чувствую, – утверждает он. – Из меня все выходит в кузнице вместе с потом!»
На время этого эксперимента я перестал испытывать на себе средства от похмелья и оставил все свои маленькие пакетики со снадобьями по ту сторону Атлантики. Я решил пользоваться только тем, что найдется здесь, в Старом Свете. Мне даже удалось обнаружить правильный напиток – пару дней назад в Лондоне я познакомился с медоваром. План был такой: целый день пить медовуху, одновременно вкалывая, как древний кузнец, чтобы в кузне все и осталось; далее я намеревался лечь пораньше и проснуться без похмелья.
Но вчера все внезапно пошло наперекосяк, что со мной случается нередко. На сей раз приключения начались в викторианском поместье, переоборудованном в декадентскую Страну чудес с апартаментами и номерами в духе книги Льюиса Кэрролла. В каждом номере был бесплатный, забитый под завязку мини-бар. Бесплатный. Забитый под завязку.
Как пишет Адам Роджерс в предисловии к своей книге «У барной стойки»: «Недостаточно восхищаться красивыми бутылками позади барной стойки, наполненными разноцветными жидкостями. Вы должны спрашивать, что это за бутылки, чем их содержимое отличается друг от друга и откуда оно берется. Безнаказанно забираться так глубоко в эту кроличью нору могут только журналисты, ученые и те, кому три года от роду. Но трехлеток в бары не пускают».
Как у журналиста, заселившегося в номер Бармаглота, у меня возникли свои вопросы к этим бутылкам. Однако я до сих пор не уверен, что за ответы получил. И теперь, после долгой похмельной поездки по девонской глубинке, я добрался до Средиземья и теперь луплю изо всех сил по железу. Кузнецу я выдал очень краткую версию случившегося, и он скорее всего решил, что я просто неумелый хлюпик.
Вуд преподает в Плимуте, но живет в крошечной затерянной деревушке, очень напоминающей поселение хоббитов. Мы ехали вниз по дороге, и деревья, обступившие нас с обеих сторон, росли так густо, что их не пробивал даже радиосигнал, а дорога была похожа на бесконечный туннель. Мы слышали только порывы ветра, пение птиц и журчание ручья. Древняя табличка над дверью выстроенного из камня жилища Вуда гласит: «Сидр-хаус». Напротив – поместье Бруксли, в честь которого, очевидно, названо все, что носит это имя по всему свету, будь то города, села, деревушки или усадьбы. Вот она – старая добрая Англия, старее не придумаешь.
Следуя духу места, я попытался вычислить в окрестностях ведьму или обнаружить хотя бы парочку друидов. Неподалеку отсюда, в Бристоле, преподает профессор Рональд Хаттон, член Совета Британского ордена друидов. Я отправил ему сообщение с вопросом: «Что делают друиды, когда у них похмелье?»
Ответ пришел быстро:
Уважаемый мистер Бишоп-Столл,
благодарю Вас за вопрос, но, увы, я ничего не знаю по этой теме (возможно, к счастью!).
В еще более близком Боскасле, который стал известен из-за случившегося там недавно разрушительного наводнения, находится крупнейший в мире музей колдовства. В ответ на свой запрос я вскоре получил следующее:
Уважаемый Шонесси,
по вопросу похмелья ничего на ум не приходит – при этом чародейства, связанные с алкоголем, существуют, например, для облегчения печали в вино добавляют зверобой. Я обсужу это с ассистентом нашего куратора и сообщу вам. Будем очень рады, если вы посетите наш музей, завтра организовать экскурсию будет сложно, поскольку большинство сотрудников заняты. Посмотрим, что будет, когда/если вы к нам прибудете…