Полет к солнцу
Шрифт:
– Прекрасно! На них мы и будем опираться, сделаем их своими агентами, посулим им невероятные перспективы, о которых они бы и мечтать не могли при нынешнем режиме. Хотя, не стоит им полностью доверять - наше дело рискованное, и они предадут нас, если почувствуют нашу слабость.
– Да, жаль, люди, которые мне преданны, пошли другим путем, - вздохнул Альбус.
– Элф сейчас путешествует, Лэм - золотая голова, но прост, как маггловские прописи, а Финеас и Гораций достаточно богаты, чтобы не служить. Хотя… Не исключено, что они пойдут работать в министерство, - он взлохматил себе волосы.
– Эх, как же хочется перезнакомит вас всех! И с девчонками нашими тоже… Они молодцы! Ничего, как-нибудь напишу
– А твой Элфиас, каков он? Какие у него сильные и слабые стороны для нашего дела?
– Он, - Альбус задумался.
– Ну… Он честный парень. Добрый, заботливый. Что-то в нем есть такое… Точнее, чего-то нет… Эгоизма, что ли? Вот он влюблен в Викки давно - и всегда уступает её другим. Он развиваться хочет. Но главное, знаешь, он очень верный, прямо как собака.
– О! Это восхитительно! Ты знаешь, кого труднее всего найти? Личного секретаря, докладчика, исполнителя тайных поручений. Потому что это человек, у которого в руках огромной силы информация, и найти того, кто бы не подумал о том, чтобы ударить тебя с спину, забрать все себе… Такого человека надо держать крепко и не обижать… а он хорошо соображает в практическом смысле? У меня с этим не очень, признаюсь.
– Он из простых, как и я, - Альбус пожал плечами.
– Соображает хорошо. Если мы идем в Хогсмид, деньги доверяем ему или Горацию. Иначе все можем спустить.
– О, о, о, я все больше уверен, что это удача… Хотя погоди, ты сказал, что он уступал Викторию другим? Разве она…
– Ну, она сначала встречалась с мной, курсе на четвертом, - пояснил Альбус.
– Но недолго. Ну а потом… Гораций.
– С тобой? Вот это неожиданность, - Геллерт ехидно прищурился.
– Но не думай, у меня нет предрассудков к прошлому. Тем более, это говорит о ее хорошем вкусе, в отличие от этого Горация, - его имя Гриндевальд протянул с издевательской интонацией.
– Как думаешь, она его так уж сильно любит? Не может быть, не верю, что ей душевно близко мещанство!
– кажется, он сейчас был серьезно взволнован: сам того не замечая, быстрыми движениями мял и теребил рукава куртки.
Альбус широко улыбнулся.
– Я не знаю, не знаток. Они ссорятся все время. Странная любовь какая-то. Но вот сам подумай… Ты, допустим, её заберешь. А с ним что будет?
– Какое мне дело? Если я ее заберу, и он не помешает, значит, он не любит ее так, как люблю я, иначе бы он этого не допустил! Значит, найдет приличную леди под стать себе, которая будет разделять его глупый цинизм и сибаритские устремления. Опять же, к общему благу, - не без иронии прибавил он. И добавил немного тревожно.
– Надеюсь, ты не ревнуешь? Ты пойми, я тебя люблю как друга, единомышленника, как родственную душу, наконец. Не вижу, почему у мужчин должны быть близки только души, не тела. А Викторию я люблю как женщину, как свою Прекрасную Даму, понимаешь? Это вдохновение, это звезда на горизонте, это желание жить и творить…
Перед глазами Альбуса поплыло воспоминание, как будто очень давнее и в то же время жгущее свежей болью: Камилла в черном платье, склонив голову, читает сонет 90…
– Я понимаю, - вздохнул он.
– У меня было так же. Она умерла.
Геллерт, кажется, потерялся, не зная что сказать. Отведя взгляд, он неуверенно погладил кисть Альбуса рукой.
– Альбус!
– прогремел над полем голос Аберфорта.
– Альбус, дракл тебя за ногу подери, куда ты котелок дел?
– Да здесь он, здесь! – Альбус, одной рукой подняв котелок над головой, помахал им.
– Фух, - Аберфорт, добежав до них, вытер потный лоб. – Я же тебе говорил, что к вечеру зарежу курицу, которую вчера купил. Её же варить надо в чем-то. Зачем ты его умыкнул, а?
– А мир рухнул бы, если бы курицу
– зевнул Геллерт.
– Много ты понимаешь!
– вздернул нос Аберфорт.
– Жареное вредно, так магглы говорят. И вообще, помолчи, белоручка, не твоего ума дело.
Геллерт напрягся и приподнялся. Заметив на земле ложки, брат подобрал и их.
– Всю посуду растеряет новый-то глава семьи, - проворчал он.
– Родители собирали-собирали, копили-копили, а он тут транжирит. Ишь ты, вылизали-то как! Чтоб у вас там слиплось все.
У Геллерта на висках вздулись жилы. Пришлось успокаивающе хлопнуть его по плечу, взять брата за шкирку и потихоньку отвести к дому.
…Ночью Альбусу не спалось. Как это часто бывало, он много раз прокручивал в голове разговор с Геллертом, припоминая каждое слово и обдумывая все, что не успел сказать. И не было ему покоя, пока он не схватил перо и не стал набрасывать (рука так и летала):
«Геллерт! Твой тезис о том, что правление волшебников ПОЙДЕТ НА ПОЛЬЗУ САМИМ МАГГЛАМ, намой взгляд, является решающим. Действительно, нам дана огромная власть, и, действительно, власть эта дает нам право на господство, но она же налагает и огромную ответственность по отношению к тем, над кем мы будем властвовать. Это необходимо особо подчеркнуть, здесь краеугольный камень всех наших построений. В этом будет наш главный аргумент в спорах с противниками — а противники у нас, безусловно, появятся. Мы возьмем в свои руки власть РАДИ ОБЩЕГО БЛАГА, а отсюда следует, что в случае сопротивления мы должны применять силу только лишь в пределах самого необходимого и не больше. (Тут и была главная твоя ошибка в Дурмстранге! Но это и к лучшему, ведь если бы тебя не исключили, мы бы с тобой не встретились.)
Альбус».
Будить Фоукса юноша не стал: он и прежде не использовал феникса, как почтовую птицу. На чердаке у них уже пару лет жила подобранная Аберфортом и выхоженная общими усидиями сова – ей и выпало нести письмо. Выпустив птицу, Альбус еще немного постоял, заломив руки за голову, вдыхая запахи ночи и вглядываясь в темень. Потом разделся, лег, но не успел сомкнуть глаз, как сова постучалась в окно с ответом от Геллерта.
«Да, ответственность огромна, и она будет лежать на нас – именно это и дает нам силу. Мне сегодня сложно уснуть, меня переполняют мысли. Утром буду ждать тебя у речки. Геллерт».
Альбус не знал, как смог сомкнуть глаза. Утром, едва умывшись и схватив кусок хлеба, он побежал к речке – Геллерт уже сидел там, уплетая сэндвич и беззаботно глядя в золотое рассветное небо.
– Я всю ночь думал, - Гриндевальд вольно положил руки на острые колени, - представлял себе, как устроится жизнь, когда мы победим. Знаешь, каждый шаг, каждую клеточку новой системы… Она мне открылась, как грандиозный сон наяву!
– Расскажи, - Альбус поцеловал его в щеку и сел рядом. Геллерт блеснул глазами.
– Это будет пирамида с очень многими ступеньками. Ты ведь был в Каире?
– Был, - улыбнулся Альбус. – Но пирамиды повидать не довелось.
– Ничего, - Гелерт махнул рукой. – Представь себе: допустим, мы двое – вожди нового государства. У нас в подчинении несколько министров. У них – еще несколько человек, и так далее по цепочке… И так до местного уровня.
– Так ведь и сейчас устроено, - ответил Альбус немного удивленно. Гриндевальд нетерпеливо взмахнул руками.
– Ты не понимаешь суть! – повышают сейчас за просиженные штаны и измаранную бумагу. А мы будем повышать только за результат: за настоящее достижение, открытие. Кроме того, будет существовать тайный орден, следящий за результатами работы… И состоящий только из волшебников, разумеется. Его агенты должны пронизать всю цепочку власти. И конечно, каждый, кому дана власть, должен будет контролировать своих коллег.