Повесть о детстве
Шрифт:
— Так что,— сказал он,— еду до дому, а войне дали чистую. В Питере и в Москве теперь совдепы. Большевики взяли власть, войне конец, земля наша. Ленин постарался! — засмеялся солдат.— И, как ни верти, обратно ходу не будет! А что гайдамаки пылят,— он указал в сторону города,— зто ничего! Теперь мы секрет понимаем: что к чему.
Он легко вскочил на коня и, помахав фуражкой, исчез. Сёма стоял в растерянности. Что это? Хорошо или плохо то, что говорил солдат? И что значит — обратного ходу пе будет? Куда ходу?
Оп оглянулся и увидел возле себя Шеру.
— Слышала? — спросил он её.
— Гайдамаки пылят,— ответила Шера,— ты понимаешь? Иди домой! Мы с папой придём к вам.
— Почему? — удивился Сёма.
— А кто у вас есть? Дедушка в постели? А вдруг что-нибудь? Иди! — повторила Шера.— И закрой ставни.
Сёма, пе отвечая, пошёл домой. И лишь теперь он заметил, что улица опустела и в местечке стало тихо, как ночью. У лавки Гозмана приказчик торопливо опускал железные шторы. «Чёрт принёс этого солдата,— подумал Сёма.— Жили спокойно, так пет!»
Бабушка выбежала ему навстречу с испуганным криком:
— Что ты плетёшься? Иди скорей!
Он вошёл в дом и плотно закрыл двери.
— Подними крючок,— сказала бабушка, с тревогой глядя на дверь,— теперь просунь сюда палку!.. Так. Теперь пойди проверь ставни.
Сёма с удивлением смотрел на бабушку.
— Что ты смотришь? — рассердилась она.— Стреляли, ты слышал?
— Нет,— признался Сёма.
— То, что не надо, ты всегда слышишь!
— Откуда стреляли?
— Ещё я должна знать — откуда! Иди уж живей в комнату и не стучи каблуками.
— Когда стреляли? — робко спросил Сёма, боясь гнева бабушки.
— Только что. Дали таких два залпа, что я думала — конец свету. Интересно, где были твои уши в это время?
— Не знаю,— смутился Сёма.— Там солдат приезжал.
— Что он говорил?
— Войны нет. Большевики в Москве. А здесь, где-то близко, пылят гайдамаки.
— Боже мой! — всплеснула руками бабушка.— Что делается! Я же тебе говорила: евреям будет плохо.
Их разговор прервал выстрел, тяжёлый, глухой и далёкий. Бабушка зашептала молитву. Сёма бросился к дверям.
— Куда ты? — остановила его бабушка.— Чтоб мальчик не понимал, что там, где стреляют, там убивают.
— Так стреляют где-то за городом,— успокоил её Сёма.— Интересно посмотреть.
— «За городом»! — со злостью повторила бабушка.— А осколки? Мне рассказывали! Эти осколки летят чёрт знает куда.
В это время тихо постучали в ставни.
— Я пойду открою,— сказал Сёма.
— Никто тебя не просит! — строго сказала бабушка.— И вообще сиди в комнате и не ищи себе гуляний!
Она тихо вышла в коридор и, слегка приоткрыв дверь, заглянула в щёлку.
На улице стоял Доля с Шорой. Бабушка вынула палку, сбросила крючок и, отодвинув тяжёлый ржавый засов, впустила гостей. Доля, зная характер бабушки, быстро запер дверь и тут же у порога принялся объяснять своё появление.
Но бабушка снисходительно сказала:
— Что вы торопитесь? Это самое вы можете рассказать дома.
Они вошли в комнату. Шера подмигнула Сёме. И он с облегчением подумал: «Что ей идёт, всё к лучшему!»
Доля опустился на стул и, скрутив папироску, принялся рассказывать:
— Говорят, что идут гайдамаки. Вы знаете, что это за блюдо?.. Нет? Я TOHte не зиаю. Но есть шанс, что будут по дороге
бить евреев. Как вы думаете? Я думаю, да. Мой воробей говорит мне: «У Сёмы никого нет — пойдём туда». Так я подумал: то богатство, что я имею, не пропадёт, если я его оставлю без сторожа.
Бабушка улыбнулась и, тяжело вздохнув, села рядом.
— Кроме того,— продолжал Доля,— что я такое один? Ничего. А вдвоём с Сёмой мы уже немножко сила.
— Там идёт кто-нибудь? — спросил Сёма, указывая на улицу.
— Ни души. Можно подумать, что все выпили и легли проспаться.
— Хороший смех! — опять вздохнула бабушка.— Садитесь, я вас покормлю.
Бабушка прошла на кухню, и Шера вышла следом за ней. Сёма остался с Долей.
— Синежупанник идёт,— сказал Доля тихо.— Хороший кусок бандита! У вас топор есть?
— Есть! — обрадованно воскликнул Сёма.
— Принеси и положи под кровать. Только не делай шума! Понял?
— Понял,— кивнул головой Сёма.— Им разве много нужно, этим женщинам? Чуть что — уже слёзы!..
— Хорошо, хорошо,— оборвал его Доля.— Ты топор сумеешь поднять?
— Что вы говорите! — возмутился Сёма.
— Ничего! А то ещё нечаянно отрубишь себе палец. Хороший я тогда буду иметь вид перед бабушкой.
Сёма обиженно пожал плечами.
Бабушка вернулась из кухни и, поставив кастрюлю, принялась разливать суп. Ш'ёра молча перетирала тарелки.
— Ну й дочка у вас,— сказала бабушка, обращаясь к Доле,— золотые руки! К чему ни прикоснётся — сразу делается. Вот если б я имела не внука, а внучку, я б от неё уже видела помощь. И печку растопить, и картошку почистить, и мясо помолоть. Девочка — это таки не мальчик! Мальчик тут набросает, тут накидает — ходи за ним...
— Зато есть мужчина в доме! — важно сказал Сёма.
Но в это время послышался стук копыт по деревянному мосту, и все замолчали.
— Едут! — прошептала бабушка.— Сохрани бог!