Повесть о детстве
Шрифт:
Потом бабушка вспоминает, что Трофим обещал ей отрубей, и надо их получить так, чтоб Сёма не знал. И бабушка думает, когда это лучше сделать — утром или вечером? И ещё надо завтра поштопать Сёме носки, а то запустили, и у него уже пальцы торчат. И на пятке надо положить штопку, но не толстую, чтоб ему было легко ходить. Рубашку он просил? Да, рубашку следовало бы сполоснуть, хотя бы в холодной воде, и просушить за ночь. Может быть, встать сейчас? Конечно! Зачем доставлять мальчику огорчения из-за рубашки!
Бабушка тихонько встаёт с постели и, босая, идёт на кухню, зажигает лампочку и бросает в таз с водой пожелтевшую косоворотку Сёмы. Она стоит, склонившись над тазом, усталые пальцы выкручивают мокрую рубашку, и никакой обиды ни на кого нет у бабушки. Никогда она не думает о себе, о том, что слишком уж часты головокружения, а опухшие ноги посинели и стали тяжёлыми, кар; колоды. Этого бабушка не замечает, не видит. Она поднимается на табуретку и, держа в руках две защепки, перебрасывает через верёвку косоворотку Сёмы. К утру высохнет, а прогладить — это пять минут! Осторожно спускается бабушка на пол и вдруг замечает, что медный чайник весь в саже. «И откуда она сюда взялась, проклятая!» Бабушка берёт тряпку...
Через полчаса на цыпочках возвращается она к себе, по пути
подходит к Сёме и, подняв с пола одеяло, бережно укрывает внука.
Утомлённая, падает бабушка в постель и засыпает в тревожных думах о муже, о внуке, о сыне.
* * *
Бабушка стоит возле Сёмы и с хитрой улыбкой смотрит на него:
__ ijT0 ТЬ1 ищешь?
— Рубашку,— сонным голосом отвечает Сёма.
— Сейчас ты её не узнаешь.— Бабушка протягивает ему чистую, ещё тёплую от утюга рубашку.— Только я знаю: ты повернёшься два раза, и кругом будут пятна!
— Прежде чем поставить пятно,— вмешивается в разговор дедушка,— ты вспомни, кто её постирал.
— Обязательно,— соглашается Сёма и бежит на кухню.
— Постой,— останавливает его дедушка,— хотя ты большой франт, но умываться можно без рубашки. Сними и как следует потри шею.
Сёма нехотя снимает рубашку и, взяв в руки полотенце, идёт умываться.
Он подставляет голову под холодную струю и вдруг рядом слышит строгий голос бабушки:
— Теперь за ухом! Как следует, как следует! Теперь сполосни рот. Сёма, не жалей воды!
Как будто оп маленький!.. За завтраком дедушка с каким-то особенным вниманием смотрит па него:
— Ты кашляешь?
— Откуда вы взяли?
— А зачем ты выходил в коридор?
— Я поперхнулся.
— И тебе было стыдно откашляться за столом? Сёма,— нахмурив брови, говорит дедушка,— ты имеешь дело со мной! Я не посмотрю, что Трофим — комиссар, заберу тебя, и ты будешь сидеть тут, рядом с нами.
Строгая речь деда вызывает у Сёмы недоумение:
— Что случилось? Я ничего не понимаю.
— Ты затягиваешься? — спрашивает дедушка.
— Затягиваюсь, иначе какое удовольствие от курения. Просто так пускать дым?..
— А я что говорил!..—неожиданно восклицает дедушка, но, увидев нахмуренное лицо бабушки, поправляется: — А я что говорил! Надо забрать у него табак.
— Нет,— смягчается бабушка,— табак мы тебе оставим, но ты должен курить поменьше.
Сёма с удивлением смотрит на стариков:
— О чём вы беспокоитесь? Посмотрите, какие у меня мускулы!
— Я знаю твои мускулы,— ворчит бабушка.— Принёс на кухню два ведра воды, так у него весь день руки дрожали!..
Сёма набрасывает на плечи шинель и, улыбаясь, идёт к дт*ерям.
— Ты сегодня опять поздно вернёшься? — спрашивает дедушка.
— Поздно.
— Какие там у вас дела — хотел бы я знать?
— Всякие...— уклончиво отвечает Сёма и выбегает в коридор.
Он бы с удовольствием рассказал, что уже третий день идут стрелковые учения, но свяжись с этими стариками! Раз стреляют, значит, убивают, и они целый день будут плакать на всякий случай.
Сёма идёт к дому Магазаника — сегодня выдают винтовки, одну на двоих. Навсегда!.. Шера и Пейся уже прогуливаются но улице.
— Наконец-то,— улыбнулась Шера.— Мы тебя ждём... Ой, какая рубашка, прямо блестит! Очень хорошо, что ты её надел!
— Почему? — удивляется Сёма.
— Так... Разве можно иметь дело с прикладом и с ружейным маслом в грязной рубашке? Обязательно нужна чистая.
Сёма глубоко вздыхает. Кажется, оправдается бабушкино пророчество.
— Я её сниму.
— Сними, сними! — Шера кивает головой.— А то у тебя будет дома подарок.
— Винтовки выдают? — спрашивает Сёма у Пейси.
— Выдают.
— А где Антон?
— Где Антон? Сидит около ящика и думает, что играет.
— Ну, пошли.
Они поднимаются наверх, тихо проходят мимо комнаты комиссара к Полянке. Рядом с матросом уже стоит Антон с винтовкой в руках.
— Слава богу,— проходя мимо него, бросает Сёма,— ты уже оставил в покое свою фисгармонию.
— Там что-то случилось,— тихо отвечает Антон и с тоской смотрит на Сёму,— играют только чёрные.
— А что, тебе мало чёрных? — удивляется Сёма.
— Ты ничего не понимаешь,— обиженно заявляет Антон и принимается рассматривать оружие.
— Нам тоже можно получить винтовки? — краснея и боясь отказа, спрашивает Сёма.
— Можно,— улыбается Полянка.— Покажи руки... Так! Имейте в виду, она требует нежность обращения.
— Понятно,— быстро соглашается Сёма, горя желанием получить наконец свою собственную винтовку.— Это будет на двоих?
— На троих,— поправляет его матрос.— А Шера? Она тоже ходила стрелять.
— Ладно, на троих. Только...— Сёма смущённо взглянул на матроса,— у меня к вам личная просьба. Дайте мне винтовку поменьше.