Прежде, чем их повесят
Шрифт:
Тридуба медленно кивнул.
— Похоже, хороший план.
— Симпатичный и простой, — сказал Ищейка.
Вест поежился. Он все еще не мог спокойно смотреть на Ищейку.
— Никакого плана не было бы, если бы вы не принесли нам сведения, — сумел произнести он, сжав зубы. — Вы уверены, что сведения точные?
— Полностью уверены, — сказал Тридуба.
Ищейка улыбнулся.
— Лихорадка в порядке, а из того, что я сам разведал, думаю, все правда. Хотя, конечно, обещать ничего не могу.
— Конечно. Вы заслужили отдых.
— Не
— Я нашел вам позицию в лесу слева на хребте, в хвосте дивизии Поулдера. Подальше от драки. Не удивлюсь, если завтра это будет самое безопасное место во всей армии. Окопайтесь, устройте костер. Если все пойдет нормально, поговорим уже над трупом Бетода. — И Вест протянул руку.
Тридуба пожал его руку с улыбкой.
— Вот это по-нашему, Бешеный. Береги себя.
Они с Ищейкой начали взбираться по склону к лесу.
— Полковник Вест!
Он понял, кто это, еще не повернувшись. В лагере было немного женщин, у которых было что сказать ему. Катиль стояла в грязи, завернувшись в позаимствованную куртку. У нее был наполовину лукавый, наполовину смущенный вид, но Вест, увидев ее, почувствовал новый прилив злости и стыда.
Он понимал, что несправедлив. У него нет на нее никаких прав. Это было несправедливо, но от этого становилось только хуже. Он мог думать только об одном: щека Ищейки и хрип Катиль. Ужасное потрясение. Ужасное разочарование.
— Вам лучше пойти с ними, — сказал Вест ледяным тоном, с трудом находя силы сказать хоть что-нибудь. — Самое безопасное место.
Он повернулся, но она остановила его.
— Ведь это были вы, у палатки… тогда ночью?
— Да, боюсь, что так. Я только пришел узнать — не нужно ли чего-нибудь, — соврал он. — Я, честно, не представлял, с кем вы будете.
— Я никак не ждала, что вы…
— Ищейка? — пробормотал Вест, лицо его перекосило от непонимания. — Он? То есть… почему?
Почему с ним, а не со мной, хотел он спросить, но сумел сдержать себя.
— Я знаю… Я знаю, вы думаете…
— Вы не должны ничего мне объяснять! — прошипел он, хотя только что сам ее спросил. — Кого волнует, что я думаю?
Он выкрикнул это гораздо с большей злобой, чем хотел, но, потеряв над собой контроль, еще больше разъярился и зашел еще дальше.
— Меня не волнует, с кем вы трахаетесь!
Катиль вздрогнула и опустила взгляд.
— Я не хотела… ладно. Я многим вам обязана, я знаю. Просто… вы слишком злой для меня. Вот и все.
Вест смотрел, как она поднимается на гору вслед за северянами, и не верил собственным ушам. Сама с радостью улеглась с вонючим дикарем, а Вест — слишком злой? Это было так нечестно, что он чуть не задохнулся от гнева.
Вопросы…
Страшно спеша, полковник Глокта ворвался в собственную столовую, мужественно сражаясь с пряжкой пояса для мечей.
— Проклятье! — кипятился он. Все валилось из рук. Пряжку никак не удавалось застегнуть.
— Проклятье,
— Вам помочь с пряжкой? — спросила Шикель, прижатая столом. На плечах чернели ожоги, раны зияли, сухие, как мясо в лавке мясника.
— Нет, не нужна мне твоя чертова помощь! — закричал Глокта, швыряя пояс на пол. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что тут, черт побери, происходит! Позор! Я не потерплю, чтобы в полку рассиживались голые! Особенно с такими отвратительными ранами! Где твой мундир, девица?
— Я думала, тебя больше интересует пророк.
— Плевать на него! — отрезал Глокта, протискиваясь на скамейку напротив Шикель. — Что с Байязом? Что насчет первого из магов? Кто он такой? Что на самом деле нужно этому старому ублюдку?
Шикель ласково улыбнулась.
— Ах, это. Я думала, что все уже знают. Дело в том, что…
— Да! — проговорил полковник; во рту пересохло; он дрожал от нетерпения, как школьник. — Дело в том, что?..
Шикель засмеялась и похлопала по скамье рядом с собой. Хлоп, хлоп, хлоп.
— Дело в том, что…
«Дело в том, что…»
Хлоп, хлоп, хлоп. Глокта резко открыл глаза. На улице было еще почти темно. Только мутный отсвет пробивался через занавески. Кто приходит колотить в дверь в такой час? Добрые вести являются при свете дня.
Хлоп, хлоп, хлоп.
— Да, да! — проскрежетал он. — Я хромой, а не глухой! Я чертовски хорошо слышу!
— Тогда откройте проклятую дверь! — Голос из коридора звучал приглушенно, но не узнать стирийский акцент было нельзя. Витари, сучка. А кто же еще — посреди ночи? Глокта изо всех сил старался не стонать громко, осторожно выпрастывая затекшие конечности из-под жаркого одеяла, аккуратно поворачивая голову из стороны в сторону, пытаясь размять затекшую шею. Размять не удалось.
Хлоп, хлоп.
«Интересно, когда последний раз женщина ломилась в дверь моей спальни?»
Глокта схватил трость с ее привычно места — у матраса, — потом прикусил одним из оставшихся зубов губу и тихонько закряхтел, выбираясь из кровати и опуская ногу на пол. Он толкнул тело вперед, зажмурившись от обжигающей боли в спине, и наконец сумел сесть, отдуваясь так, словно пробежал десять миль.
«Бойтесь меня, бойтесь меня, все должны меня бояться! Если, конечно, я выкарабкаюсь из кровати».
Хлоп.
— Да иду же, черт подери!
Он поставил на пол трость и качнулся, пытаясь встать.
«Осторожно, осторожно».
Мышцы изуродованной левой ноги неистово дрожали, заставляя ступню без пальцев дергаться и биться о пол, как умирающая рыба.
«Черт побери этот ужасный довесок! Она ощущалась бы, как чужая, если б не болела так. Но тише, тише, нам надо быть аккуратнее».
— Шш, — прошипел он, как родитель, пытающийся утихомирить вопящего ребенка, и мягко помассировал истерзанную плоть, стараясь дышать медленно. — Шш…