Приключения Алисы в Стране Чудес

Льюис Кэрролл

– Вы помилованы.

«Ну что ж, это хорошо!» - подумала Алиса, потому что она чувствовала себя совершенно несчастной из–за огромного количества назначенных королевой казней.

Очень скоро они дошли до Грифона, крепко спящего на солнышке.

– А ну, поднимайся лентяй!
– велела Королева, - и отведи эту юную леди посмотреть на Квазичерепаха, пусть она послушает его историю. Я должна вернуться и посмотреть

казни, которые назначила.

И она ушла, оставив Алису одну с Грифоном. Алисе совершенно не понравился вид этого создания, но она подумала, что оставаться рядом с ним не более опасно, чем отправиться вслед за Королевой, поэтому стала ждать.

Грифон сел и протер глаза. Потом он наблюдал за Королевой, пока та не исчезла из виду. Потом хихикнул.

– Забавно!
– сказал он, то ли Алисе, то ли самому себе.

– Что забавно?
– поинтересовалась Алиса.

– Почему именно она, - пояснил Грифон.
– Это все ее воображение, знаешь ли. На самом деле они никогда никого не казнят. Пойдем!

«Здесь все говорят «пойдем!», - подумала Алиса и медленно двинулась за ним.
– Я никогда не получала столько распоряжений за всю мою жизнь, никогда!»

Они прошли совсем чуть–чуть, когда увидели невдалеке Квазичерепаха, сидящего грустно и одиноко на небольшом выступе скалы, и, когда они приблизились, Алиса услышала, как он поет. А пел он так, будто сердце его было разбито. Она глубоко посочувствовала ему.

– О чем его горе?
– спросила она Грифона. Грифон ответил приблизительно теми же словами, что говорил давеча о Королеве:

– Это все его воображение. На самом деле у него нет никакого горя, знаешь ли. Пойдем!

И они подошли к Квазичерепаху, который посмотрел на них своими большими глазами, полными слез [9] , но ничего не сказал.

– Вот эта юная леди, - сказал Грифон, - хотела бы послушать твою историю.

– Я расскажу ей, - произнес Квазичерепах глубоким глухим голосом.
– Садитесь оба и молчите, пока я не закончу.

Они сели и несколько минут никто из них не проронил ни слова. Алиса подумала: «Я не понимаю, как он может закончить, если не начинает». Но она ничего не сказала, а продолжала терпеливо ждать.

9

Морские черепахи, какой когда–то был и Квазичерепах, действительно частенько «плачут», удаляя из организма излишки соли. Сам не видел, но так говорят.

– Когда–то, - произнес наконец Квазичерепах с глубоким вздохом, - я был самой настоящей Черепахой.

За этими словами последовало еще более долгое молчание, прерываемое только случайным возгласом Грифона «Хджкррх!» и постоянными всхлипываниями Квазичерепаха. Алиса была близка к тому, чтобы подняться и сказать: «Спасибо, сэр, за ваш интересный рассказ», но она почему–то думала, что продолжение обязательно последует, и продолжала молча ждать.

– Когда мы были маленькими, - наконец продолжил Квазичерепах более спокойно, хотя и всхлипывая время от времени, - мы ходили в морскую школу. Учительницей у нас была старая Черепаха. Мы обычно звали ее Матамата [10] …

10

Матамата — южноамериканская пресноводная черепаха.

– А почему вы звали ее Матамата?
– спросила Алиса.

– Мы звали ее Матамата, потому что она преподавала нам матаматику, - ответил Квазичерепах, кажется, сердясь от несообразительности Алисы.

– Математику?
– осторожно спросила Алиса.

– Мне лучше знать, - отрезал Квазичерепах.
– Ты, однако, не очень–то умна!

– Постыдилась бы задавать такие простые вопросы, - добавил Грифон, после чего оба они сидели молча и смотрели на бедную Алису, которая чувствовала, что готова провалиться сквозь землю.

Наконец, Грифон сказал Квазичерепаху:

– Продолжай, старина! Не стоит тратить на это весь день!

И Квазичерепах продолжил следующим образом:

– Да, мы ходили в морскую школу, хотя ты и не можешь поверить в это…

– Я никогда не говорила, что не могу, - прервала Алиса.

– Говорила, - ответил Квазичерепах.

– Попридержи язык!
– добавил Грифон, прежде чем Алиса смогла что–нибудь ответить.
– Все это когда–нибудь говорят.

А Квазичерепах продолжал.

– Мы получили лучшее образование… действительно, мы ходили в школу каждый день…

– Я тоже ходила в дневную школу, - сказала Алиса.
– Так что вам особо–то нечем гордиться.

– А что у вас было дополнительно?
– спросил Квазичерепах немного тревожно.

– Музыка и рукоделие, - ответила Алиса.

– А стирка?
– спросил Квазичерепах.

– Конечно нет!
– ответила Алиса с негодованием.

– А! Ну тогда это была не очень хорошая школа, - произнес Квазичерепах с большим облегчением.
– А когда приходили счета за обучение из нашей школы, то там в конце значилось: «музыка, рукоделие, стирка — дополнительно».

– Вам это не особо–то было нужно, я думаю, - сказала Алиса.
– Вы ведь жили на дне моря.

– Я не мог позволить себе изучать это, - вздохнул Квазичерепах.
– Я изучал только обязательные предметы.

– Какие?
– осведомилась Алиса.

– Ну, сначала нас, конечно, учили правильно чихать, щипать и плясать, - ответил Квазичерепах.
– Потом мы изучали различные арифметические действия: угажение, веление, служение, причитание.

– Я никогда не слышала про «угажение», - удивленно сказала Алиса.
– Что это такое?

Грифон удивленно всплеснул лапами.

– Как!
– воскликнул он.
– Никогда не слышала про угажение! Ну ты, надеюсь, знаешь хотя бы, что означает слово «украсить»?

– Да, - робко ответила Алиса.
– Это значит: сделать что–нибудь краше.

– Ну, тогда, - продолжал Грифон, - если ты не знаешь, что такое «угадить», то ты непроходимо глупа.

Алисе не очень хотелось продолжать эту тему; она повернулась к Квазичерепаху и спросила:

– А что еще вы изучали?