Пурга в ночи
Шрифт:
В молчаливом гневе слушали шахтеры Бучека. Их руки сжимали ручки лопат и обушков. Люди дышали ненавистью, и Бучек чувствовал, какая сила идет от этих людей.
…В Ново-Мариинск все нарты возвращались с мясом. Погрузить его помогли шахтеры.
Учватов очень перепугался, когда к нему вечером пришел Кулик и сообщил, что Бирич хочет его видеть. От волнения его угреватый лоб сразу же взмок, Учватов, заглядывая через плечо Кулика, шептал:
— Тише! Тише!
Кулик попытался успокоить его:
— Я
— Что надо? Зачем ко мне пришел?
Кулик передал приглашение Бирича и ушел, а Учватов, сжав короткие с толстыми пальцами руки, заметался по квартире. Жена и двое маленьких дочерей уже спали. Учватов лихорадочно обдумывал приглашение Бирича. Зачем он понадобился коммерсанту именно сегодня ночью? С самого переворота они словно забыли о его существовании, и Учватов с болью и злостью думал о том, что нужен был им только как начальник станции.
Переворот и рухнувшие мечты о богатстве, о власти потрясли Учватова. Цель, ради которой он заискивал перед сильными, исчезла. Он был ошеломлен, когда ревкомовцы перевели его из начальников в рядовые телеграфисты, произвели обыск, забрали оружие и спирт. Расстрел Громова и других колчаковцев вызвал у Учватова нервное расстройство. За ним по пятам ходил страх. Учватов лебезил перед Титовым и Фесенко и готов был на все, лишь бы его не трогали.
В то же время в душе тлел огонек надежды. Учватов трезво оценивал обстановку. На Камчатке, в Приморье, в Якутии — колчаковцы. Да и в Анадырском уезде большевики захватили власть только здесь, а Ново-Мариинске. Против них коммерсанты и американцы.
В Петропавловске и Владивостоке знают о перевороте в Ново-Мариинске и обязательно с началом навигации пришлют войска и уничтожат ревком. А до весны далеко. Многое может случиться. Учватов поклялся вести себя так, чтобы не дать ревкомовцам ни малейшего повода для недовольства. Он должен дождаться весны. А когда прибудут колчаковские войска, он покажет себя. Он сам поставит к стенке Титова и Фесенко. Оставаясь один, он рисовал картины будущей расправы над ревкомовцами. Так он собрался жить тихо и незаметно до прибытия колчаковцев, и вдруг это приглашение Бирича. Оно ломало все его планы.
— Что делать? Что делать? — шептал Учватов, не находя себе места.
Зачем он понадобился коммерсанту, да еще ночью? Значит, Бирич не хочет, чтобы кто-нибудь его видел. У Учватова разыгралось воображение. Огонек надежды вспыхнул ярче, но тут же потух. Что может сейчас сделать Бирич прошв ревкома? Ничего. Но и не пойти нельзя. После Бирич может ему отомстить.
Учватов крался по ночному Ново-Мариинску, У него замирало сердце при каждом подозрительном шуме.
Бирич встретил его так, словно ничего в Ново-Мариинске и в их судьбах не произошло, а осталось так же, как было в тот день, когда он принес телеграмму о назначений Громова новым начальником Анадырского управления. В кухне был и Кулик. Он ужинал.
— Рад видеть вас, Иван Захарович, рад, очень рад, — приветствовал
Бывшего начальника радиотелеграфной станций трудно было узнать. Обычно приглаженные и тщательно расчесанные на пробор волосы были спутаны и уже не отливали чернотой. Лицо и угреватый лоб в пятнах. Глаза мечутся от страха. Да и одет Учватов был неопрятно.
— Давненько мы с вами не виделись, — продолжал Бирич, приглядываясь к Учватову. — Соскучился по вас, вот и решил побеспокоить.
Он пропустил вперед Учватова и незаметно кивнул Кулику. Тот отложил вилку, стал одеваться.
Убедившись, что у Бирича никого нет, Учватов несколько успокоился. Груня подала обильный ужин, и он с жадностью набросился на еду. Он хватал большие куски и, не жуя, глотал, давился, сопел и все ел, ел.
Павел Георгиевич говорил о погоде, о перспективах охоты. Из кухни донесся стук двери, мужские голоса. Учватов замер с полуоткрытым ртом. Бирич с насмешкой смотрел на него.
— Не угадаете, кто это пришел?
Из рук выпала вилка и, ударившись о тарелку, отбила край. Учватов остановившимися глазами смотрел на Струкова. Бывший начальник колчаковской милиции, а на самом деле тайный большевик Струков застал его у Бирича. Он не мог двинуть даже губами и ответить на приветствие Струкова, для которого встреча с Учватовым у Бирича была также неожиданна.
Павел Георгиевич решил убить сразу двух зайцев: выполнить просьбу Струкова о встрече с Учватовым и узнать, зачем телеграфист понадобился ему, а также по возможности привлечь их на свою сторону.
— Вы хотели встретиться с Иваном Захаровичем, — обратился Бирич к Струкову. — Он к вашим услугам. Я вас пригласил ко мне, потому что Иван Захарович неважно себя чувствует.
«Как бы Учватов сейчас не скончался от разрыва сердца», — подумал Бирич, с беспокойством следя за телеграфистом.
Струков быстро оценил обстановку: хитер Бирич. Ну что же, он первый открывает карты. Тем лучше. Струков сел за стол и, положив себе на тарелку закуску, поднял рюмку:
— За нашу первую встречу, за то, чтобы ни одна капля не пролилась за край.
Будем встречаться еще и все держать в секрете, перевел для себя Бирич. Рюмка так дрожала в руке Учватова, что он придерживал ее второй рукой. Выпили, Струков неторопливо закусил и обратился к Учватову:
— Что передает Владивосток, Петропавловск? С кем наша радиотелеграфная станция держит связь?
Вопрос был задан спокойно, словно в Ново-Мариинске не было переворота, а Струков по-прежнему начальник милиции и Учватов начальник станции.
Учватов вздрогнул. Большевик у коммерсанта расспрашивает его о работе станции. Ревком взял с нею расписку, что он будет в секрете держать все, что передаст или примет станция.
— Что же вы молчите? — уже требовательно спросил Струков. — Здесь друзья. Можно доверять друг другу.
Учватов с трудом прожевал кусок. Бирич подбодрил его:
— Ну, Иван Захарович, смелее!