Рассказ о брате (сборник)
Шрифт:
— Пожалуйста, расскажите, куда вы ездили.
— Пожалуйста, расскажите, в чем суть жалобы, — попросил я.
— А сами не догадываетесь?
— Скажете, будем знать наверняка, — заметил Бонни.
— Нам стало известно, что двое клиентов сегодня напали на хозяина «Крайтериона» на Нортфилд — роуд, было замечено, как они отъезжали на оранжевом «мини», номерной знак… — он снова считал номер из блокнота и взглянул на меня. — Машина ваша, так ведь, мистер Тейлор?
— Ну, что я тебе говорил? — повернулся ко мне Бонни;
У меня уже возникло ощущение, что разговор идет как-то странно, точно взята не та тональность. Внимание сержанта переключилось на Бонни.
— И что же, если не секрет, вы ему говорили, сэр?
— А то и говорил, что из пустяка слона раздуют. Брат к драке не имеет никакого касательства. Он только присутствовал.
— Значит, хозяина вы избили в одиночку?
— Так уж и избил! Скажете тоже! Сунул ему разок в поддых. Если он болтает что другое — нагло врет. Брат пытался было удержать меня, да не успел.
— Может быть, опишете подробнее обстоятельства вменяемого вам избиения?
Я отметил, что он уже не обращается к Бонни «сэр». Эта странная деталь тоже неприятно кольнула меня.
— Бармен узнал Бонни и пустился в рассуждения о футболе.
— Кстати, — повернулся сержант к Бонни, — назовите ваше полное имя.
— Бернард Льюис Тейлор, — уголки губ Бонни раздраженно дернулись на медлительность сержанта, писавшего в блокнот. Записав все, сержант кивнул.
— Продолжайте.
— Он чего-то завелся, — сказал Бонни, — принялся подкалывать меня — и какие деньжища-то мне отвалили за переход. И игроки-то теперь только футбол разваливают.
— Я сказал ему, — вклинился я, — что мы зашли спокойно выпить, только и всего.
— Были в зале еще посетители? — спросил сержант.
— Нет, никого.
— Когда вы ушли?
— Минут десять восьмого.
— А сколько там просидели?
— Около получаса.
— С чего это он вдруг стал оскорблять вас? Как думаете? Вы, кстати, не знали его прежде?
— В глаза не видал. В пивную его никогда не заходил, — ответил Бонни. — А теперь уж меня точно отлучат.
Сержант, само собой, на шутку не отозвался, и, хотя мне казалось, что молодой констебль улыбнется, тот глядел на Бонни с каменным лицом.
— Я, — продолжал Бонни, — вообще выгодная мишень для хохмачей вроде него. Умников, которые корчат из себя великих знатоков и верят каждому газетному слову. Прицепился ну тебе репей, и я повторил ему то же, что брат. Только выразился поярче.
— Как именно, не припомните?
— Нет. Не припомню, — наконец-то Бонни выказал первые признаки самосохранения. — Зато помню его слова. Расшумелся, что не позволит хамить ему в собственном заведении да еще самому дерьмовому футболисту во всей Англии. Тут-то я не утерпел и врезал ему разок.
— Вы ударили его один раз?
— Да. В живот.
— Он дал сдачи?
— Нет. Икнул и свалился, как мешок. И мы ушли.
— Свидетелей случившемуся не было?
— Когда мы уходили, — сказал я, — в зал вошла женщина, из дальней двери. Да и я могу подтвердить. Если только, — добавил я, — против меня тоже не выдвигают какого-нибудь обвинения.
— А он-то что, интересно, утверждает? — спросил Бонни. — Такой весь из себя симпатяга.
— В настоящее время он с заявлением не может выступать, — ответил сержант. Мы оба вперились в него. — Его жена видела, как уходят двое, и описала нам машину. Муж успел сказать, что его избили. С ним случился сердечный приступ. Он в больнице.
Бонни вздохнул.
— Так что ж, выходит, вы не знали, кого ищете?
— У нас были приметы машины, номер. Компьютер выдал имя и адрес владельца.
— Значит, обвинения не выдвигают? — спросил я.
— Пока нет. Идет предварительное расследование. Будет обвинение или нет — зависит от потерпевшего.
— Тут уж не беспокойтесь, — заметил Бонни. — Обвинение он предъявит. С превеликой радостью.
— Если поправится, — уточнил сержант. — Если нет — возможно, предъявим мы. Как я понимаю, здесь не постоянное ваше место жительства?
— Нет, я тут в гостях.
— Будете уезжать, сообщите, где вас найти.
Они ушли. Когда я, проводив их, вернулся, Бонни развалился в кресле, задумчиво нахохлившись.
— И это мой поклонничек, — мотнул он головой на дверь. — Хоть бы одно ободряющее слово.
— Он при исполнении.
— Гордон, да он даже автографа не попросил! — вполне серьезно пожаловался Бонни. — Дурной знак. А мы выболтали все без всякой надобности.
— Было бы еще подозрительнее, если б что утаили.
— Но что они могут сделать? При чем тут сердечный приступ? В чем разница — окочурится он или нет?
— Не знаю. Но, по — моему, тебе не мешало бы посоветоваться с адвокатом. Есть у тебя свой?
— А как же.
— Правда, сегодня выходной.
— Я ему домой позвоню.
Вошла Эйлина.
— Зачем это они приходили?
— Проясняли насчет машины, — пока Юнис у нас, мне не хотелось распространяться о подлинных причинах.
Эйлина посмотрела на меня, на Бонни, догадалась, что ее морочат, и тактично сменила тему.
— Я готовлю ужин. Как быть с этой девушкой? Хотите, чтобы она осталась?
Я отметил, что Юнис она называет не иначе как «эта девушка», словно мать, чей сын приволок в дом девицу с сомнительной репутацией.
— Бонни, как? — спросил я брата.
— А? — очнулся он.
— Приглашать Юнис ужинать? Или пусть уходит?
— Да она вроде зашла забрать чего-то там?
— Правильно. Но то был лишь предлог познакомиться с тобой.
— Как сами хотите. — Ему было не до того, он задумчиво покусывал ногти.