Разорвать порочный круг
Шрифт:
Если все пойдет нормально, то еще недели две - и Санса окажется с мужем перед входом в Долину. Только от одной мысли об этом внутри все леденело от ужаса и сердце ёкало, словно предупреждало туда, в Долину, не соваться. Не дай бог ее узнают — всему конец, входа и выхода из этого места Волчице не увидеть, как своих ушей. Поэтому Санса надеялась, что во владения Арренов и Бейлиша она с мужем войдет, хорошо подготовившись и продумав все до мелочей, чтобы ничем не выдать себя. Надо будет добраться до порта как можно быстрее и уплыть в Простор, где их уже, должно быть, дожидались прибывшие на место войска и люди. А пока можно было спать, набираться
Завывал ветер и трепал на плаще мех, что время от времени касался лица Сансы и щекотал своим слабым, едва уловимым прикосновением кожу. Явь смешалась со сном, и понять теперь, где начинался сон и где заканчивался, было невозможно. Потрескивал костер, в полнейшей тишине стояли кони, как вдруг прямо над ухом Волчицы раздался шум, и раскрывшая в испуге глаза девушка в следующий миг была схвачена за плечо, а ее рот зажала огромная мужская рука. Послышался шорох чьей-то одежды и сбоку от нее, и Старк краем глаза увидала, что напали и на Рамси.
Их было несколько. Налетели, словно из ниоткуда, опрокинули Волчицу с Болтоном на землю и заломили им руки назад. Все случилось настолько неожиданно и быстро, что, кроме испуга, Санса ничего не ощутила, только застыла, придавленная к земле, в оцепенении. Однако пролетали мгновения, и испуг перерос в полноценный страх и панику. Санса смотрела, как перед ее глазами во внезапно замедлившемся мире Рамси отчаянно пытался выкрутиться из рук двух удерживающих его внизу мужчин, и чувствовала, как внутри все скручивалось в болезненный, напряженный узелок и зарождалось ощущение беспомощности.
Как в тумане она видела и ощущала, что их двоих связывали по рукам и ногам, а Болтона вошедшие в раж мужчины с размаху пару раз ударили кулаками по голове и плечам да один раз дали ногой по ребрам. И притихший, ошеломленный юноша, вжатый с силой в землю, с явным беспокойством смотрел сейчас в сторону жены.
Взглянув на перепуганного мужа, Санса почувствовала, как в груди защемило сердце и огромный, твердый ком начал опускаться вниз, принося с собой болезненные ощущения. Было страшно, очень страшно, в голове так и билась мысль о том, что их убьют или заберут все, что у них было с собой. Второе, несомненно, не было так ужасно, но тревоги нагоняло от того не меньше.
А в это время мужчины, коих Старк насчитала четверо, — плохо одетые, небритые, грязные — убедившись, что их жертвы смиренно лежали, опрокинутые на землю, разделились: двое пошли осматривать свой улов, а двое других остались стоять около Сансы и Рамси.
С замиранием сердца Волчица слушала, как смотрящие на нее сверху вниз бандиты с чего-то смеялись между собой и иногда кидали грязные фразы в ее сторону. К горлу подкатил ком, и перед глазами все поплыло. Пытаясь укрыться от происходящего и найти себе некое успокоение, Санса пробовала сосредоточить все внимание на муже, однако, как оказалось, от этого ей стало намного больнее и невыносимее, ее словно раздирало изнутри на куски и отдавало в голову таким распирающим чувством, что создавалось ощущение, будто та с секунды на секунду должна была взорваться от давления.
Волчица лежала бок о бок с Рамси, который, как мог, пытался подбодрить и успокоить ее, но сам был взволнован до такой степени, что это не скрылось от глаз дочери Старка. Все его внимание явно было сосредоточено на ней, будто он сам цеплялся за нее, как за последнее, и всеми силами пытался хоть немного утешить ее, отвлечь. Попытки Рамси помочь ранили её в самую душу, доставляли
Не находя нигде успокоения, она закрыла глаза и спряталась от действительности в самой себе. Если происходящего не видели ее глаза, то этого и вовсе не происходило, не существовало, это был всего лишь ночной кошмар, от которого у нее пока просто не выходило очнуться.
Однако все было по-настоящему, и эти люди, стоящие над Сансой и с ухмылками поглядывающие на нее, ей не мерещились, а их слова ранили не хуже ножа.
— Смотрите, ребят, какая куколка попалась! Опробуем? — крикнул один из бандитов приближающимся сюда товарищам, что уже закончили с осмотром коней и вещей попавшихся путников.
Внутри все сжалось, к горлу подкатила тошнота, и сознание заверещало, что это всё была неправда, этого не могло сейчас происходить, не должно было произойти… Не могли же Боги быть настолько жестокими к ней?!
— Только тронь ее!..
Голубые глаза открылись от удивления и устремились к закричавшему бандитам мужу, что из последних сил пытался защитить Волчицу. Это была жалкая, отчаянная попытка изменить хоть что-то, однако от этого поступка Болтона дочери Старка все равно внезапно полегчало и прилило немного сил, словно брошенные мужчинам слова могли защитить ее от всего. Белобрысый же бандит, стоявший рядом с ней и Рамси, со злобой рявкнул, поддавая сапогом бастарду в бок:
— А ну закрыл рот, щенок!
Сразу после этих слов мужчины подхватили покрывало, на котором лежала Волчица, и потянули его прямо с ней в сторону от Болтона. Всё происходило под общий хохот и улюлюканье, а Санса разрывалась изнутри от страха за себя, боли и беспокойства за избитого мужа. Ее насильно перевернули на спину, двое мужчин схватили ее за руки и прижали к земле, еще один встал на колени у нее над головой и сжал ее плечи, не позволяя никуда двинуться. А четвертый, белобрысый, с тонким шрамом над губой и широким уродливым ртом ухватился за подол ее юбки. Отчаянно сопротивляясь, Санса забила по бандиту ногами, попробовала отпихнуть его от себя, но в мгновение ока около ее лица оказалось острие клинка, да послышался чей-то голос:
— Дернешься еще раз — глаз выколю, красавица.
От вида клинка и слов мужчины сперло дыхание и внутри все сковало ледяным ужасом. «Все кончено, сдайся», — подсказал разум, и Волчица с выступившими на глазах слезами прекратила любое сопротивление, отдавшись своему новому горю.
Сгрудившиеся вокруг нее мужчины закрывали собой весь обзор, не давали посмотреть на Рамси, не позволяли ни на чем сосредоточить внимание, а лишь подталкивали уйти в себя и отрешиться от происходящего. Однако, как ни старалась дочь Старка, но последнего сделать так и не смогла. Чувствовала, как мужчины разорвали у нее на груди платье и теперь лапали ее своими руками, чувствовала, как главарь ей насильно раздвинул ноги и сейчас проникал в нее. Глаза жгло от выступивших слез, скопившаяся внутри боль так и стремилась вырваться наружу, в голове давило, и Санса, издав один громкий всхлип, зарыдала. Она пыталась хоть немного сдержаться, не кричать в голос, но не все было в ее силах, и вперемешку с всхлипами раздавались полувскрики девушки, скорее походившие на вой маленького раненого зверя, чем на звуки, исходящие от человека.