Ринг за колючей проволокой
Шрифт:
«Нечего распускать нюни, – Андрей выругал сам себя. – Надо проверить. Нечего панику разводить. Не может быть, чтоб подпольный центр допустил его гибель. Как-никак, а Костя нужный человек».
Но в тот же вечер Левшенков подтвердил, что Костю забрали в гестапо и оттуда направили в «хитрый домик». И никто не мог ему помочь. Чешские друзья, которые работают в канцелярии, несколько раз самоотверженно спасали моряка. Его номер три раза фигурировал в списках заключенных, предназначенных для вызова к третьему окошку. Чехи как бы «невзначай» переставляли личную карточку Кости в другой отсек картотеки. И центр делал все возможное, чтобы спасти моряка. Но судьба Кости была предрешена, им заинтересовалась сама Эльза Кох. Она несколько раз приходила в кочегарку. И по ее личному распоряжению его взяли…
Гибель Кости-моряка, товарища по неволе, друга по борьбе, была такой нелепой, такой чудовищной, что никак не хотелось верить в нее.
– Прощай, братишка!
Крепкие кулаки боксера сжались в яростной злобе.
Жизнь Бухенвальда с каждым днем становилась все напряженнее. Эсэсовцы болезненно реагировали на победы Советской Армии, на ее стремительное движение на Запад и пытались палками и убийствами доказать беззащитным узникам, что немцы еще сильны. Особенно с большим наслаждением избивали они русских. На них фашисты отводили душу.
«Состязания» боксеров, «международное первенство скелетов», как их презрительно наименовали эсэсовцы, из развлечения превратились в арену политической борьбы. Лагерфюрер Густ запретил уголовникам и солдатам убивать русского до тех пор, пока тот не будет побежден. Густ понимал, что уничтожить Андрея он может в любую минуту, но он не может сделать другого – так же просто убить общественное мнение.
Демонстрация превосходства высшей арийской расы с треском проваливалась. Зеленые всполошились. Откормленных бандитов, арийцев и других приспешников эсэсовцев побеждал голодный русский солдат. Победы Андрея нельзя было ни оспаривать, ни тем более опровергать: все его противники побывали на земле…
Зеленые, чтоб немного умалить значение побед русского спортсмена, распускали слухи, будто Андрей Бурзенко является чуть ли не абсолютным чемпионом СССР.
Уголовники выискивали среди узников других национальностей бывших боксеров, создавали им необходимые условия, кормили, усиленно тренировали, надеясь, что кто-нибудь из них сможет устоять перед ударами советского боксера, хотя бы просто устоять. Тогда это даст возможность объявить его победителем по очкам. Но никто не мог продержаться на ногах до конца встречи с Андреем. Мощные удары русского спортсмена пробивали любую защиту. После победы Андрея над сильным польским боксером, носящим украинскую фамилию Бойко, зеленые выдвинули нового противника. Это был французский профессиональный боксер Жак Дулье.
«Чемпион Франции среди профессионалов, – рекламировали зеленые, – неоднократно участвовал в первенстве мира. Он покажет русскому настоящий кулак!»
Жак был чуть ли не на голову выше Андрея, превосходно работал на дальней дистанции, легко передвигался по рингу и умело сочетал защиту с контратаками. Состязаться с ним оказалось трудно. Осторожный француз все время ускользал от схватки, тщательно избегал сближения и стремился, отвечая быстрыми ударами на удары, набирать очки. Бил он слабо, но часто. Замысел его не отличался оригинальностью. Он просто хотел продержаться на ногах до конца встречи и победить по очкам.
«Ну что ж, пусть пока будет по-твоему», – решил Андрей, помня просьбу Ивана Ивановича.
В быстро чередующихся атаках и контратаках прошли два раунда. Француз радовал зеленых. Они уже готовились торжествовать победу. Наконец-то непобедимый русский потерпит поражение!
Но на последних секундах третьего раунда Андрей провел ложную атаку и, якобы обескураженный сопротивлением Жака, сделал шаг назад. Француз бросился вперед, рассчитывая нанести два двойных прямых удара и снова отскочить на безопасное место. И в тот момент, когда кулаки противника начали движение вперед, когда уже нельзя было остановить начавшуюся атаку, Андрей неожиданно «нырнул» под руку Жака и сильно ударил его в корпус. В следующую секунду, распрямляясь и не видя головы Жака, но зная, что она где-то сверху, Бурзенко ударил в челюсть. Перчатка точно легла в цель. Жак упал.
Нокаут.
И так поединок за поединком Андрей нокаутирует бывших профессиональных чемпионов Германии, Австрии и Венгрии, побеждает сильнейших югославских и итальянских боксеров.
Трудно было полуголодному, истощенному боксеру вести бои с ними. Но еще труднее было растягивать поединки. Внутренний голос подсказывал спортсмену, что этот риск равносилен самоубийству. В конце концов у него может не хватить сил, чтобы в последнем раунде нанести решающий удар, бросить противника на землю. Андрей знал, что если он не выиграет бой ввиду явного преимущества или чистой победой-нокаутом, то зеленые тут же воспользуются этим и объявят его противника победителем. Победителем по очкам. А его тут же бросят в крематорий.
Когда-то в Ташкенте Бурзенко читал в учебнике бокса, что спортсмен за один раунд расходует столько же мышечной энергии, сколько ее тратит землекоп за восемь часов работы. Энергия целого рабочего дня сгорает за три минуты раунда! Три раунда – три рабочих дня. Колоссальное напряжение! Конечно, при нормальных условиях и, главное, при хорошем питании такая энергия накапливается с избытком в процессе тренировок. Но здесь ни условий, ни тренировок, ни питания. И к тому же встречи проводятся под дулами пулеметов – на вышках эсэсовцы не дремлют. Они ждут повода, чтобы открыть стрельбу.
Но и в таких условиях Андрей находил в себе силы выступать, бороться за спортивную честь своей Родины. И, успешно защищая честь советского спорта, он выполнял задание подпольного центра.
Андрей Бурзенко проводит трех-, четырех– и шестираундовые бои. Он выходит на ринг, умело маневрирует, уходит от сближения, встречает горячего противника встречными ударами и тянет время. А мысли его там, за рядами зрителей, в тесных умывальнях, в подвалах прачечной и в бане, там, где в эти минуты собираются бойцы подпольной армии мстителей.
Андрей выходит на ринг, а рядом в подвале малого госпиталя, на чердаке восьмого блока Евгений Яльцев, Леонид Орлов, Владимир Холопцев и Борис Сироткин по винтикам, по частям, вручную собирают винтовки и пистолеты.
Андрей выходит на ринг, а рядом, в подпольной лаборатории, организованной в подвале магазинчика, Павел Лысенко заряжает взрывчаткой, приготовленной из кислоты и ваты, самодельные гранаты.
Андрей выходит на ринг, а рядом, в нескольких десятках метров от места состязаний, член подпольного центра, возглавлявший военный сектор, Степан Бакланов опускается в люк и делает пробные выстрелы.