Ринг за колючей проволокой
Шрифт:
Андрей выходит на ринг, а рядом, в сорок четвертом блоке, где подпольным батальоном командует Валентин Логунов, организуется авторота. Командир автороты Вениамин Щелоков проводит занятие и знакомит заключенных с автоделом.
Андрей выходит на ринг, а рядом, на чердаках и в подвалах, идут очередные занятия подпольных взводов и батальонов. Бойцы, собравшись небольшими группами в пять-десять человек, повторяют устав, изучают немецкое оружие, учатся владеть самодельными гранатами и бутылками с зажигательной смесью.
Андрей выходит на ринг, а рядом, в подвале-кочегарке, собрался
Андрей выходит на ринг, а рядом, в секретном блоке патологии, идет заседание подпольного антифашистского интернационального центра, руководитель русской военно-политической организации Николай Симаков докладывает о ходе подготовки к массовому освободительному вооруженному восстанию…
Глава тридцать пятая
Гитлеровская империя трещит по всем швам и распадается на куски, как идущий ко дну старый пароход. Вести о победоносном наступлении советских войск передаются из уст в уста, волнуют весь Бухенвальд. У фашистов дела плохи. В Германии объявлена очередная тотальная мобилизация. Большинство подразделений эсэсовской дивизии «Мертвая голова» по приказанию имперской канцелярии сняты с охраны Бухенвальда и брошены на Восток – там прорван фронт. Их место заняли солдаты последних призывов, среди которых немало участников первой империалистической войны. Новые охранники ведут себя проще, не зверствуют. Но зато оставшиеся эсэсовские палачи «трудятся» не покладая рук. Чувствуя, что скоро наступит час расплаты и им несдобровать, они стремятся как можно больше людей отправить в крематорий.
Известие о втором фронте, о высадке союзнических войск взбудоражило заключенных. Новость облетела все бараки, объединяя в одну семью всех антифашистов.
Двадцать пятого августа после обеда к Андрею заглянул француз Поль Рэнуар, тот самый, который не раз вместе с Шарлем был судьей на ринге. Он принес подарок от французских патриотов – маленькую плитку шоколада и кусочек копченого окорока.
– Мой друг получил посылку от Красного Креста, – объяснил на французском языке.
Видя, что Бурзенко не понимает, Поль гвоздем начертил на столе флаг и на нем крест и полумесяц. Андрей закивал головой.
– Спасибо, друг. Скоро Гитлер капут! Рот Фронт!
– Фронт, фронт, – утвердительно кивнул Поль Рэнуар, – цвей фронт!
И тут же нарисовал очертания Франции, Англии, провел жирные стрелы, самолет и написал цифру «1500000».
– О! – многозначительно произнес Поль. – Цвей фронт! Цвей фронт!
– Сервус! – ответил Андрей французу словом, которое обозначало в Бухенвальде солидарность, дружбу, совместную борьбу. – Сервус, друг, сервус!
В это время раздался рев сирены. Узники переглянулись. Что это значит? Тревога днем? Неужели побег? Но это предположение не оправдалось.
– Лагерь, слушай! Воздушная тревога! Воздушная тревога! Воздушная тревога!
Как бы в подтверждение этих слов в эсэсовском городке заговорили скорострельные пушки.
– Зенитки, – определил Андрей. – Зенитки, понимаешь?
Поль
Над Бухенвальдом показалась эскадрилья боевых машин.
Рев сирены, выстрелы зениток, гул бомбардировщиков вселяли в душу узников не страх, а надежду, радости, восторг. Первая воздушная тревога! Бейте, незнакомые друзья! Жгите проклятый лагерь! Уничтожайте военные заводы!
Над Бухенвальдом, случалось, и прежде пролетали соединения английских и американских бомбардировщиков. Узники глядели на них, закинув головы, и гадали: какой город идут бомбить?
И сегодня самолеты с ревом устремились на Бухенвальд. Вот ведущий заходит в пике. От серебристых крыльев самолета отрываются черные точки. Они летят, оставляя за собой белый хвост дыма.
В поселке эсэсовцев раздался оглушительный взрыв. За ним второй, третий… Там, где находился подземный завод, в воздух поднялись фонтаны земли и дыма. Вверх взлетели железобетонные глыбы, деревья, кирпичи.
Андрей потянул француза на крышу блока.
– Скорей, скорей!
Забывая об опасности, Бурзенко ликовал. Он снял свой колпак и размахивает им.
– Давай! Еще! Сыпь!
Поль, впервые попавший под бомбежку, побледнев и широко раскрыв глаза, смотрел на земляные фонтаны взрывов, пылающие стены.
Вдруг он вытянул руку, показывая на горящую эсэсовскую казарму:
– Новак! Чех Новак!
Из пылающего здания неслись крики недобитых эсэсовцев. И в это здание, охваченное пламенем, бросился человек. Андрей заметил, что одет он в синюю униформу, какую носили заключенные, работавшие в канцелярии. Закрывая лицо рукой, Новак бросился внутрь горящего здания.
– Шкура! – выругался Андрей. – Нашел, кого спасать… Выслужиться хочет, гадина!
Через несколько минут Новак выскочил из казармы. Он тащил какой-то тяжелый ящик. Чех остановился, передохнул. Потом рывком поднял ящик на плечо и, сгибаясь под тяжестью, побежал.
У Андрея невольно вырвалось радостное восклицание. В таких плоских ящиках обычно хранят патроны или гранаты. Так вот зачем Новак, рискуя жизнью, бросился в охваченную пламенем казарму! Молодчина!
Вокруг смельчака свистели пули. Он попал под двойной обстрел. Самолеты на бреющем полете поливали свинцом эсэсовские казармы, и в то же время по герою открыли стрельбу нацисты, засевшие на сторожевых вышках. До спасительного поворота, до канцелярии оставались считанные метры. Еще немного, и чех окажется в безопасности. Несколько заключенных, пренебрегая обстрелом, спешили ему навстречу.
Но донести ящик, добежать до укрытия Новаку не удалось. Рядом с ним разорвалась авиабомба. Бурзенко увидал, как на плечах храбреца вспыхнуло ярко-оранжевое пламя. Раздался оглушительный взрыв.
Так геройски погиб чешский патриот, член подпольной организации Новак.
Самолеты улетели. В Бухенвальде воцарилась напряженная тишина. Над военным заводом стоит столб черного дыма: пылают оружейные цехи, склад горючего. Дым окутал и эсэсовский городок. Одна казарма разрушена, другая горит. Пострадали отдельные виллы. Из укрытий и убежищ, озираясь, вылазят эсэсовцы. Перепачканные глиной, злые, напуганные.