С прибоем на берег
Шрифт:
«Тьфу ты, девичья память!
– разозлился на себя Юрий.
– Специально выписал на листок дни рождения и положил под стекло. А когда последний раз заглядывал?»
– Давайте поздравим Файзулаева прямо на полигоне, товарищ гвардии старший лейтенант, - предложил он вслух.
– Хорошо, - согласился Еськов.
Вытянувшись цепочкой, бронетранспортеры юзили по глинистой земле, сползая на виражах к обочине дороги.
«А на полигоне еще хуже, там песок, брустверы окопов размыло. Пойдут танки, шуранут гусеницами - и пол-окопа будет на голове…» - невесело раздумывал Юрий, косясь на сидящего рядом замполита. На лице у Еськова не было даже тени беспокойства. Зато не забыл Русаков, как в первый раз у самого екало сердечко, когда, закрывая небо, скрежетали над головой танковые траки. Казалось, сейчас осядет окоп под тяжестью стальной громадины - и готова братская могила. Да и танкисты сознавались, что чувствуют себя во время обкатки не очень здорово. Сверлит головы навязчивая мысль, что утюжат их машины вовсе не передний край противника, а траншеи своих же товарищей. А вдруг кто-то зазевается…
– Как вам нравится сегодняшний марш?
– обратился к Юрию Еськов.
– Это я к нашему разговору о новом комбате. Полгода назад никто бы не рискнул проводить обкатку танками в такую погоду. Как считаете, хорошо это или плохо?
– Время покажет,- неопределенно ответил Юрий.- Поживем - увидим.
– А по-моему, отлично!
– продолжал Еськов.
– Совсем по доброму суворовскому принципу: «Тяжело в ученье, легко в бою». Между прочим, сам комбат сегодня у танкистов. Видимо, будет в одной из атакующих машин. Не знаю, как вам, а мне он положительно нравится!
«А кому и когда из политработников не нравился старший начальник!» - с усмешкой подумал Юрий.
Оставив свои бэтээры в укрытии, взвод пешим строем отправился к оборонительному рубежу. Головки сапог увязали в мокром песке, ноги приходилось выдирать с большим усилием.
Перед самой линией окопов Русаков провел заключительный инструктаж:
– ¦ Гранатометчикам открывать огонь, когда танки минуют надолбы. Автоматчикам пропустить машины и огнем отсечь пехоту… Колея очень ненадежная, потому истребителей танков сегодня выдвигать не будем.
– Товарищ гвардии лейтенант, а если залечь возле бетонного мостика?
– подал голос гвардии матрос Файзулаев.
– Там тоже опасно: колея сильно подмыта.
– Разрешите мне выдвинуться вперед, товарищ гвардии лейтенант!
– настаивал Файзулаев.
– Меня не придавит, я занимаюсь по системе йогов!
– Сейчас не до шуток, Файзулаев, - строго одернул его Юрий.
– А может, вправду разрешить ему залечь? вполголоса посоветовал Еськов.
– Ведь без истребителей танков картина боя будет неполной. Надо показать новичкам…
«Под вашу ответственность!» - хотелось ответить Юрию, но вслух он сказал:
– Гвардии матросу Файзулаеву разрешаю выдвинуться в колею. Только будьте предельно осторожны.
– Есть!
– весело откликнулся тот.
В командирском окопе замкомвзвода Тимофеев вычерпывал воду котелком, скрежеща металлом по галечному дну.
– Это мартышкин труд, сержант, - сказал ему Юрий.
– Тут хорошая мотопомпа нужна.
– По корабельному уставу, товарищ гвардии лейтенант, с водой надо бороться любыми подручными средствами!
– ответил находчивый Тимофеев.
– Но только после заделки пробоины. А тут попробуй ее заделай!
– глянул на небо лейтенант…
Словно в подтверждение его слов, дождь опять припустил, крупные капли горошинами застучали по каске. И тут же раскатами грома послышалось гудение танковых моторов.
– Приготовиться к отражению танковой атаки!
– подал по цепи команду Юрий.
– Я пойду к гранатометчикам, - сказал Еськов, чувствуя, видимо, что будет стеснять своим присутствием командира взвода.
– Истребителям занять позицию!
– скомандовал Юрий.
На бруствер выбрался Файзулаев и пригибаясь побежал вперед. Метрах в двухстах перед окопами его темная фигурка скрылась в колее. «Напрасно я поддался на уговоры…» - терзался сомнением Юрий, разглядывая в бинокль место, где залег матрос.
А через высоту уже переваливали танки. Перед ними замелькали язычки пламени, и воздух разорвали резкие хлопки пушечных выстрелов. Внушительной была та картина: лавиной накатывающийся рев моторов, лязг металла и пушечная канонада. Думалось, нет силы, способной остановить эти- огнедышащие крепости на колесах.
– Гранатометчики, к бою! Прицел по гусеницам! Огонь!
Теперь уже хлопки выстрелов раздались рядом, в соседних с командирским окопах.
Танки были уже совсем близко.
– Оружие с брустверов! Ложись!
Юрий и сам плюхнулся на дно окопа в холодную лужу, рядом с громко дышавшим Тимофеевым. И сразу почувствовал, как жадно впитывает влагу одежда и струйки воды просачиваются за голенища сапог.
От лязга и грохота заложило уши. Обдало песком и вонью выхлопных газов. И уже в следующий момент лейтенант с сержантом были на ногах.
– По пехоте очередями, огонь!
Сердито застрекотали автоматы. Оттого, что магазины снаряжены были холостыми патронами, треск очередей был еще более резким.
– Дробь! Оружие разрядить!
По ходу сообщения Юрий прошелся вдоль линии окопов. Мокрые, выпачканные в песке матросы и сержанты улыбались, шутили, подначивали друг друга:
– Кто это маму звал, товарищ гвардии сержант? Не Егоркин ли?
– У самого небось душа в пятки ушла…
Файзулаева Юрий нашел в окопе Еськова. Старший
лейтенант и матрос мирно покуривали, затягиваясь так смачно, что Юрию самому захотелось закурить.
– Кажется, угодил ему по двигателю, товарищ гвардии лейтенант, - доложил Файзулаев.
– В последний момент углядели они меня, газанули резко, но бутылку я все-таки добросил.
– Знатный получился салют в честь вашего дня рождения, Файзулаев!
– улыбнулся замполит.
– Навсегда запомнится, товарищ гвардии старший лейтенант. Аксакалом стану, внукам своим буду рассказывать.