С прибоем на берег
Шрифт:
Остыл командир взвода лишь вечером, очутившись в четырех стенах своей комнаты в общежитии. И, только поразмыслив в одиночестве, понял, что натворил. С призом теперь наверняка придется распроститься. Но это не самое страшное. Как ему теперь глядеть в глаза тому же Тимофееву?
Заявившийся поздно Ермоленко тихонько разделся в своем углу, по, сообразив, что сосед не спит, деликатно кашлянул.
– Чего тебе?
– буркнул Юрий.
– Хочу пересказать тебе слова нашего училищного преподавателя психологии. Дисциплинарные права, говорил он, в умелых руках служат дирижерской палочкой, в неумелых являются разбойничьей дубиной. Образно сказано?
В ответ Юрий только скрипнул коечными пружинами.
– Молчишь? Так вот, товарищ новоявленный громила, знаешь ли ты, зачем твой белобрысый в мой взвод повадился?
– Какой еще белобрысый?
– Ну этот, которого ты сегодня приголубил.
– Филипеня, что ли? У тебя его земляк служит.
– Шуманович?
– хитро цыкнул языком Федор.
– Промежду прочим, Шуманович не только земляк твоего Филипени, но и лучший в роте пулеметчик, и твой белобрысый не фиглями-миглями развлекаться к нему приходит, а учиться боевому мастерству. Вот и нынче Они до самого ужина были в огневом классе. Смекаешь?
– Смекаю, - машинально ответил Юрий.
– Семь раз отмерь, прежде чем отрезать, - так учат нас мудрые предки. А ты той самой дубиной сплеча! А еще Франсуазу Саган читаешь…
Ночью поднялся ураганный ветер. Неприятно погромыхивала железная крыша дома, нервно дрожали окопные рамы, стекла звенели под ударами песка и мелкой гальки. Песчаная пыль проникла в комнату и противно скрипела на зубах.
Проснулся даже Федор, и теперь они с Юрием вполголоса переговаривались, лежа в постелях.
– Баллов двенадцать, не меньше, - сказал Федор.- Суточный план наверняка изменят. Плакала наша тренировочная погрузка.
– Да, пожалуй, - согласился Юрий.
К свисту и грохоту ветра примешивался отдаленный гул. Это в трех километрах отсюда шумело море. Юрий мысленно представил, как беснуются прибойные волны, размывая и осаживая дюны.
Где-то со звоном рассыпалось выбитое стекло, и, словно продолжение этого звона, по коридорам разнесся сигнал боевой тревоги.
Когда Юрий прибежал в технический парк, там уже тускло светили синие ночные фонари, слышался топот множества ног, отрывистые слова команд. Возле боксов метались длинные тени. На контрольно-пропускном пункте Юрий глянул на электрочасы: они показывали половину третьего.
– Товарищ гвардии лейтенант, - негромко доложил сержант Тимофеев, - боевые машины технически исправны, нагрузка полная… - И он сообщил количество боезапаса, бортового пайка и медикаментов.
Юрий слушал Тимофеева, испытывая постыдную неловкость. Он знал, что сержант получил от него первое за всю службу взыскание. Стараясь понять подчиненного, Юрий обычно ставил себя на его место. Сейчас командир взвода одет в форменную рубаху с тремя сержантскими лычками, а перед ним стоит некто с лейтенантскими погонами. Этот самый некто еще год назад охотно принимал деликатные подсказки сержанта. Фактически в ту пору сержант, а не лейтенант командовал взводом. Но, едва оперившись, некто забыл недавнее прошлое и при первой возможности показал коготки…
Юрий почувствовал, как горячо зарделись его щеки. Отозвав Тимофеева в сторонку, сказал вполголоса:
– Погорячился я вчера, Анатолий Кузьмич. Извините меня, и будем считать, что ничего не было.
– Что вы, товарищ гвардии лейтенант!
– растерянно возразил сержант.- Наказан я совершенно справедливо. Моя оплошность - всему взводу неприятность.
Их разговор неожиданно прервался. Щелкнув, включилась станция оповещения. Офицеров приглашали па командный пункт. Юрий поспешил туда.
– К сведению всех, - сказал командир батальона, подходя к крупномасштабной карте района, - штормом повреждена дамба в районе бухты Круглой. Затопляется большой участок местности. В зоне затопления оказались несколько населенных пунктов…
Зазвонил один из телефонов, занимавших правый угол стола в кабинете комбата.
– Да, слушаю. Гвардии майор Родионов. Здравствуйте, товарищ секретарь обкома. Конечно. Наши люди готовы. Саперов высылаю к дамбе, руководить ими буду сам. Бронетранспортеры высылаю в Мысовое, Рябиновку и Пореченское. Сделаем все, что в наших силах, товарищ секретарь обкома.
Положив трубку, он несколько секунд прислушивался к шуму урагана за окнами, затем вновь обратился к собравшимся офицерам:
– Положение серьезное. В Мысовом вода поднялась больше чем па полметра. Уже заливает подвалы и нижние этажи домов. Туда пойдут машины первого взвода первой роты. Старший - гвардии лейтенант Русаков. Бронетранспортеры освободить от боезапаса, оружия и всего лишнего. Взять в каждый по три человека кроме водителя. Необходимо эвакуировать людей и вывезти ценное имущество.
– Есть идти в Мысовое!
– сказал, поднимаясь, Юрий.
– Главное, Русаков, - напутствовал его комбат, - хорошо проинструктируйте старших машин и водителей. Надо соблюдать предельную осторожность. Среди женщин и детей возможна паника, будьте внимательны. Прихватите запасные ‘канистры с топливом. Задача ясна?
– Так точно.
– Выполняйте. Да, - остановил он Юрия возле самой двери,- возьмите группу медицинского обеспечения. Пошлите за нею бронетранспортер к санитарной части.
– Есть!
– В Рябиновку пойдет взвод гвардии лейтенанта Ермоленко… - услышал Юрий, уже захлопывая дверь.
Дорога на Мысовое шла через старый лесной массив. Едва колонна углубилась в него, как пришлось остановиться. Проезжую часть перегородила рухнувшая липа. Ветер сломил ее почти под самый комель, на обочине торчал лишь расщепленный пень. Дерево зацепили буксирным тросом и оттащили в сторону. Ураган . не ослабевал. Деревья вдоль дороги качались и скрежетали, ударяясь ветвями друг о друга. То и дело слышался надсадный треск - рушился еще один лесной исполин. В придорожной канаве громко журчала вода, пенные ее языки выплескивались на асфальт, лизали колеса машин, хотя за всю ночь с затканного тучами неба не выпало пи капли дождя. Вода была морской.