С прибоем на берег
Шрифт:
– Слушайте, Файзулаев, давно я хочу вас спросить. Отчего вас зовут по-русски Иваном? Иван Уразович, так кажется?
– Так, товарищ гвардии старший лейтенант. Это наша семейная традиция старшего сына называть Иваном. Дед Алишер ее завел. Если хотите, расскажу…
– Это интересно. Послушаем, Юрий Егорович?
– С удовольствием!
– Давно все было. Еще в двадцатые годы. Дедушка Алишер чуть постарше, чем я теперь, был. Пришли к нам красные отряды унять банды Джунаид-хана. В дедов кишлак пришел эскадрон, командовал которым Иван Ива-пович Иванов. Уже не молодой командир. В царской тюрьме сидел, врангелевцы его расстреливали, но выжил. Добрые люди из братской могилы вытащили. Был он высокий, грузный, лошадь под ним быстро из сил выбивалась, так рядом запасную водили. На гимнастерке красного командира боевой орден. Заслуженный был человек. Деда он Алешей называл. «Ты не представляешь, - говорил, - дорогой Алеша, какой будет ваша земля лет через двадцать! Каналы проведем, вместо пустынь будут сады цвести. Большевики потому так называются, что большие дела задумали. Всю бывшую Российскую империю от края до края заново переделаем!»
Эскадрон Иванова басмачей в страхе держал. Иванова они Большим батыром прозвали. Деньги обещали за его голову. Только не от басмаческой пули он умер. Больное сердце подвело. Но это после того, как наголову разбили Джунаидово войско. Похоронили Иванова неподалеку от бывшего дедова кишлака. На могиле памятник стоит. Надпись на нем на двух языках - русском и узбекском.
Дед Алишер в эскадроне Иванова проводником был. Выследили деда басмачи. Схватили и к своему курбаши привели. Тот желтые зубы оскалил.
«Попался, - говорит, - красный пес, который Аллаха за дырявый халат продал! Хочешь жить, говори, собака, где кавалеристы Большого батыра стоят. Сколько у него сабель, какие караулы?»
Молчит дед. Чтобы не подвел язык, зубами его прикусил. Курбаши рукой махнул, двое его людей рубаху на спине деда разорвали, засвистели плети. Били, пока сознание не потерял. Когда в себя пришел, курбаши сказал:
«Слушай, большевистский ублюдок! До утра будешь в яме лежать. Подумай хорошенько. Молчать будешь, утром тебе одно ухо отрежут, в полдень другое, вечером нос. А если и после того молчать будешь, к полуночи головы лишишься. Понял меня?»
Утром деда снова к нему привели.
«Молчишь, отродье скорпиона?
– спрашивает курбаши.
– Режьте ему ухо и всыпьте пятьдесят плетей!»
Очнулся дед после того, как водой его отлили. Глаза открыл и видит - стоит над ним комэск Иванов. Думал дед, перед смертью померещилось, а тот улыбается:
«Выжил, Алеша, значит, долгий век тебе сужден! Внуков будешь на коленях качать!»
Вот. тогда и поклялся дед назвать первого сына Иваном. Мулла его за такое проклясть грозился, но слова своего дед не нарушил. Дядя мой Иван холостым на фронт ушел. Храбро воевал, командир написал, что одним из лучших бойцов был. Спины врагу не показывал и пулю фашистскую в грудь принял.
Потому отец мой меня Иваном назвал, а так как я старший в семье, то быть моему сыну Иваном Ивановичем!
– Отличная у вас в семье традиция, Файзулаев, - сказал замполит.
– И знаете, о чем я вас попрошу? Повторите как-нибудь свой рассказ для всей нашей роты.
От берега на малых оборотах подходил один из танков. Остановился чуть поодаль, из открытого люка выбрался одетый в комбинезон комбат.
– Взвод, смирно!
– гаркнул лейтенант, спеша навстречу начальству.
– Вольно!
– разминая спину, откликнулся Родионов.
– Товарищ гвардии майор… - подошел было к нему с рапортом Юрий.
– Нету больше гвардии майора, - многозначительно хмыкнул комбат.
– Его кто-то из ваших молодцов вместе с танком спалил. Вот полюбуйтесь!
Он подвел Юрия к кормовой части машины и указал на выхлопные решетки, где красовалось оранжевое пятно, след от имитации зажигательной смеси.
– Кого вы посылали в колею, гвардии лейтенант Русаков?
– Матроса Файзулаева, товарищ гвардии майор.
– А вы подумали о том, что подвергали человека неоправданному риску?
– Так точно, подумал.
– Чем тогда объяснить ваше решение?
– На войне как на войне, товарищ гвардии майор!
– Хорошие командиры и на войне не посылали солдат гибнуть понапрасну.
– Товарищ гвардии майор, Русакову сделать это посоветовал я, - вмешался в разговор подошедший Еськов.
– Вы? Ну что ж, на разборе мы еще поговорим об этом. А матросу… как его фамилия?
– Файзулаев.
– Матросу Файзулаеву от моего имени объявите благодарность.
ГЛАВА 8
Дополнение к анкете Русакова
Проснулся Юрий раным-рано. Возможно, с непривычки: на улице мычали коровы, голосили петухи, один из них упражнялся под самым окном, возле которого спал Юрий. А может, под впечатлением долгого вечернего разговора с Таисьей Архиповной. Рассказчицей тетка оказалась превосходной, не перескакивала с одного на другое, голос ее был необычайно выразителен. Невольно подумалось Юрию о том, что был у нее от рождения артистический талант, да пропал среди стойл и подойников.
За один вечер узнал он многое о своем русаковском корне. Он так и подумал «о своем русаковском», совсем забыв, что в паспорте у него стоит другая фамилия. Почти зримо представил Юрий своего деда Архипа Савельевича. Русакова - вожака бартеньевской комсомолии и первого председателя здешнего колхоза. Был дед, по рассказам тетки Таисьи, необычайно силен. Опоясывал» себя одним концом веревки, за другой брались пятеро дюжих парней и не могли сдвинуть деда с места. Были у него деревянные вилы-тройчатки, так поднимал он ими и взметывал на скирду сразу полвоза соломы. И забавно выглядела возле него жена - бабушка Юрия - Василиса. Росточком маленькая, худенькая. Шутили тогда односельчане, что Архип, для того чтобы поцеловать женушку, на колени перед ней становится.
От такого богатыря должна была нарожать Василиса дюжину детей, но успела родить только дочь и сына. Подкараулил председателя в лесу сын сельского богатея Веретепникова Тимоха и почти в упор всадил ему в живот заряд картечи. И все-таки хватило у деда сил заломать и связать своего убийцу. Так и нашли их рядышком - мертвого Архипа и спеленатого уздечкой Тимоху.
Тяжелая доля легла на хрупкие плечи Василисы. И колхоз мало чем мог ей помочь: времена были трудные, неустроенные и неурожайные. Еле перебивались крестьяне от осени до осени. Может, до глубокой старости прожила бы Василиса за могучей спиной своего Архипа, только без него и четырех десятков не успела разменять. Схоронили ее дети - семнадцатилетняя Таисья и четырнадцатилетний Егор…