Сердце Ёксамдона
Шрифт:
Прогулка явно выйдет так себе, решил Кын, отступая на пару шагов, чтобы Кона случайно не порвало от лая. С самого начало вышло одно расстройство.
—
Дождь весь вылился в конце рабочего дня, учёл, что позже вечером Юнха нужно переезжать. Пусть сумка с вещами и невелика, а дожди уже совсем не такие злые, как летом, но всё равно было бы неприятно.
Хан Чиён сидела рядом, совсем не помогая собираться, и ворчала:
— Почему
Или:
— Солнце уже почти зашло, скоро темень, посидела бы дома.
И:
— Зачем вообще переезжать?
— Я не могу жить в твоей семье вечно, — ответила Юнха.
— Не понимаю, — пожаловалась в ответ Чиён, — чем тебе не нравится моя семья?
— Никогда так не говори, — серьёзно попросила Юнха.
Чиён и сама поняла, что перегнула палку, и быстро кивнула.
— Ты же не одна поедешь? — спросила она подозрительно, как будто только сейчас об этом подумав.
— Мун ждёт внизу. Мы вызовем такси, — рассеянно ответила Юнха. А Хан Чиён довольно хихикнула:
— При мне ты его впервые только по имени назвала. Хотя мне всё давно про вас понятно.
Чиён спустилась вместе с ней и дождалась, пока приедет такси. Прощаясь, она даже улыбалась и таинственно просила Ок Муна позаботиться о её подруге, но Юнха знала её давно и очень хорошо: Хан Чиён беспокоилась, но почему-то прятала это за смешками и слегка нервными улыбками. Юнха захотелось сказать: «Не бойся, я никуда не буду влезать». Но это было бы чудовищной ложью.
Так что, с неспокойным сердцем, она просто обняла Чиён и обещала написать перед сном.
Мун в такси молчал, но когда оно остановилось на узкой улице перед жалким домом, в котором жила Юнха, пробурчал:
— Сдалась тебе эта мансарда…
Ему тоже не нравилось, что Юнха снова остаётся одна. Но при этом ничего конструктивного он не предлагал, только ворчал больше обычного.
В мансарде Юнха открыла окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Отсутствие людей не пошло мансарде на пользу, стала она ещё хуже.
Юнха выглянула из окна: дождь начинался снова, у магазина мок очередной щитёнок, освещённый жёлтой круглой лампой прямо над ним.
На щитёнке мужчина в спортивной одежде, лицо которого Юнха не разобрала из-за блика, предлагал взбодриться таблетками с кофеином.
— Новая компания, — пробормотала Юнха. И тут же почувствовала, как её отодвигают от окна. Мун высунулся из окна, повертел головой, потом заметил щитёнок.
— Ты про него? — удивился Мун. — Про рекламу?
Юнха усмехнулась:
— Люди с рекламы составляли мне компанию в этой мансарде. Спасибо господину Ыну, что так часто меняет эти щиты.
— Ты точно хочешь тут остаться?
— Так будет лучше, я же говорила. Что я узнала, Ли Кын передал прокурору Иму. Допускать меня к поискам чего-то ещё ни ты, ни Ли Кын не хотите. И, —
— Это не так, — мягко ответил Мун.
— Не так. Но страх… воспитывают в нас, — Юнха смотрела на дом напротив — такой же грязный, как и её. — И во мне его предостаточно. А если я ничего не делаю, то и вести должна себя так же. Ждать тихо, не привлекая внимания. Пока другие сделают всё за меня. Пока Ли Кын рискует… головой Ким Санъмина.
— Ну хватит.
Мун попытался поймать её, но она увернулась, улыбаясь:
— Нет, так просто я не дамся!
Она включила чайник и достала из шкафа чашки. Они оказались грязными, так что Юнха принялась их мыть — пожалуй, чересчур тщательно.
— Но в общем, разве я не права? Вести себя как обычно безопаснее.
— Пожалуй, — нехотя признал Мун, подходя к ней.
— Обо мне даже слухи уже утихли. Чем скучнее я буду, тем лучше.
— Раньше ты мне не возражала, — недовольно напомнил Мун.
— Так раньше ты мне был начальством. Перед начальством согни голову и молчи — вот главное правило. Но, по-моему, я с тобой спорила и тогда.
— Ты мне очень помогла, — Мун облокотился на стену и смотрел, как Юнха вытирает чашки и достаёт чай. — Что с госпожой Ким, что с госпожой Пэк. Я слишком долго бы решал, почему они ведут себя так… как ведут. А тот дом…
Юнха вздрогнула, вспоминая кокон, в который родители превратили дочь.
— Мне казалось, что я не делала ничего особенного, — отозвалась она.
— Может быть, по человеческим меркам. Этого я не знаю. Но для меня то было почти чудом.
Юнха невольно улыбнулась.
— Большим, чем разбор твоих шкафов?
— Эта работа тоже была вовсе не лишней, не бойся, — заверил её Мун. — Мне кажется, что там есть клочки ответов… не только там, много где. То, что укажет хотя бы направление. Ты увидишь вещи, которые не вижу я. Увидишь, что отравляет людей и разрушает их жизни и что я не могу понять. Я верю, что так будет.
— Я уже чувствую, как ноют плечи от ноши ответственности.
Мун протянул руку и коснулся её плеча, будто проверяя, там ли в самом деле ноша.
Юнха улыбнулась:
— Я не жалуюсь. Я буду помогать тебе и дальше и надеюсь, от меня будет толк.
—
Несколько раз Кын успешно ускользал от сверхурочной работы: делал вид, что занят чем-то ещё, или притворялся, что выполняет давно выполненное, а потом резко «заканчивал», когда наступал час свободы. Или незаметно и ловко, соединяя свои способности с социальными навыками Ким Санъмина, помещал начальнику в голову идею делать свою работу самостоятельно, а не сваливать на подчинённых.