Сердце Ёксамдона
Шрифт:
Маленький наивный дух, как будто говорили символы на стенах, кем ты себя возомнил? Тебе почти десять веков, а мозги у тебя, как у хлебушка.
Кын издал ещё один визг — слабый и отчаянный. Никто не знает, что он здесь! Символы на стенах слепили его, рис мешал думать, а человеческим телом завладела паника.
Светильник погас, и Кын выпустил ещё две слабенькие искры — одну в потолок, а другую туда, где стояла камера.
Ему повезло так, что он поверил, будто и у щин есть собственные хранители: камера затрещала, а потом вспыхнула.
Её злая воля колыхнулась, разгоняя тьму. Человеческое тело отчаянно
Кын заплакал от счастья, рванул на себя дверь. Или это сделало тело Ким Санъмина?
В любом случае, ничего не вышло. Что-то случилось, когда Ли Кын почти утратил подвижность. Его тело духа, его любимый облик, «свёрнутый» и ждущий в особом «кармашке», приклеилось к символам на стенах. Они всё ещё не давали духу уйти.
Кын рванулся снова, отдирая себя от любимого облика. В конце концов, его можно вырастить и заново, коли уцелеет душа.
Он двинулся внутри человеческого тела, устраиваясь поплотнее, вжимаясь во вместилище, предназначенное для души. Не очень хорошо, но лучше, чем оставаться в ловушке.
Ему удалось открыть дверь, хотя тьма держала её крепко.
Потом — выбраться в коридор.
И — добраться до лифта.
Он мог покинуть это место только как человек, но это было и к лучшему, меньше останется следов.
В темноте он пробрался к насыпи и спрятался среди деревьев. Они дали ему убежище, сочувственно склонили ветви, насколько могли. Кын отдыхал. Нельзя было возвращаться пока в «Чонъчжин», потому что теперь у той твари в теле начальника Кима есть сброшенный облик Ли Кына. Она может что-то унюхать. Нужно спрятаться, залечь на дно. Может быть — буквально, на мутное дно Ханганъ.
Он расскажет всё Ок Муну… потом. Когда проглотит стыд и отдохнёт. И придумает, что именно сказать. Наверное, так… Кын дрожал, чувствуя, как на него наползает отупляющий сон. Слишком устал, чтобы по-настоящему думать. Нужно уходить отсюда, пока не уснул прямо здесь… где его так легко отыскать.
Встряхнувшись кое-как, он поблагодарил каштаны, сполз с насыпи, когда вокруг никого не было, и побрёл к ручью.
—
Юнха открыла глаза и в первую минуту не могла вспомнить, где она. Что-то не давало покоя, что-то было не так вокруг.
Что-то приснилось ей — мрачное, холодное, как очень глубокая вода. Сон ушёл, но осталось тревожное чувство, будто он сбылся, а Юнха ещё не знает об этом.
Она сидела на постели, оглядываясь: как будто стены эти были ей знакомы, и очень хорошо, но что же не так?
Потом окончательно проснулась и увидела, что это всего лишь её мансарда.
Опостылевшая, но вполне знакомая — до каждого скола на стенах и трещинок на столешнице.
Она едва поднялась с постели, а смартфон тут же загудел: «Пообедаешь со мной?» — Мун как будто точно знал, что Юнха, проспав пол-утра, наконец-то встала.
Потому сразу, не дожидаясь ответа, он добавил: «Приготовим вместе?»
«Что хочешь приготовить? ?» — Юнха плохо давалась готовка, но, по крайней мере, нарезать овощи она бы смогла. Зевая, она прочла ответ:
«Придумаем что и купим продукты».
Юнха засмеялась: вот и весь день занят.
«Хорошо ?»
«Когда мне зайти за тобой? Через сколько?»
«Ты же можешь оказаться здесь в любой момент, правда?»
«Могу,
Она оставила себе полтора часа на сборы, но ей так не терпелось увидеть Муна, что Юнха удивила сама себя: была готова к прогулке ещё до назначенного времени.
Тревога, оставшаяся после сна, лежала маленьким холодным камешком на дне мыслей и иногда беспокоила, но Юнха вынуждена была признать: желание увидеть Муна заслоняло собой всё. Они виделись вчера, но уже провести и день без него — и без чего-нибудь вроде работы, способной хотя бы отвлечь, становилось тяжело.
Юнха влипла в то, что для просто человека могло стать бременем, она знала это — и ей уже было всё равно.
День опять был хмурый, дождь шёл время от времени и очень лениво, тоже не желая работать в воскресенье. Но всё же вместо прогулки, на которую втайне надеялась Юнха, вышло ровно то, что и было обещано: покупка продуктов по дороге до дома Ок Муна.
Он готовил слишком хорошо, чтобы Юнха решилась в это вмешиваться: ей хотелось поесть вкусной еды, а не той, которую она обычно готовила сама или приносила домой из какого-нибудь ресторанчика (но только не с первого этажа и не из здания со страшной вывеской… и ещё не из парочки заведений вокруг дома с жестяной мансардой). И она больше смотрела, как двигаются руки Муна, творя самое обычное волшебство, на которое способны и люди тоже.
И где-то посреди этого — и посреди пара от кипящего бульона, стука ножа о деревянную доску, соблазнительных запахов почти готовой уже еды — вдруг замерло на мгновение время, и Юнха впервые с детства ощутило то самое тёплое чувство: пребывание дома.
Простые вещи, без которых она в глубине души никогда не мыслила счастье.
Холодные годы её жизни могли бы закончиться — и настало бы тогда новое время, полное тепла.
Она отвернулась, чтобы не отвлекать Муна: он бы заметил слёзы на её глазах и стал бы спрашивать, что случилось. А она просто была в этот миг счастлива.
После обеда они сидели в гостиной, допивая домашний лимонад, и говорили о каких-то случайных вещах, пока взгляд Юнха не упал на входную дверь: узор на ней чуть сдвинулся, но замер, потому что сейчас Юнха не спрашивала его ни о чём.
Но Мун уже проследил её взгляд. На миг провалившись в задумчивость, он поставил стакан на столик, помолчал, видимо, решая, говорить или нет, и потом спросил:
— Знаешь, как становятся духами?
— Я… видела, — осторожно ответила Юнха. — Чем всё закончилось.
— Ты видела ещё не совсем финал, — качнул головой Мун, — хотя он известен. Но я о том, как приходит знание… о грядущем превращении. Понимание, что в тебе есть не только человеческое. В былые времена всё это было проще, но щин продолжают появляться среди людей и теперь. Однажды начинаешь видеть и чувствовать больше, чем человек, предметы будто говорят с тобой, у некоторых вещей и людей появляются странные тени — истинный их облик. Или слепок их сути. Потом кто-то сбивает солнца с неба, кто-то узнаёт в прохожем духа оспы, иные вспоминают, что не рождались людьми и вовсе. И после какая-то твоя особенность начинает… выпирать. Это проявляется твоя суть, твоя роль, то, что поможет тебе найти своё место. Роль, которую придумали до тебя и за тебя. Как гены в человеческих телах — это то же врождённое и то же не поддаётся контролю.