Сердце Ёксамдона
Шрифт:
Он начал с того, что не так желал провести начало праздников. Юнха готова была с ним согласиться: для неё Чхусок тоже начался так себе. Но вслух не сказала ничего.
Потом зампрокурора, имя которого она туже же забыла, начал рассказывать ей о том, что она сделала, по мнению «КР Групп». Всё это вкратце уже было в новостях. Единственной новостью оказалась явно неслучайная обмолвка, что менеджер Чо уже давно подверглась внутреннему расследованию по инициативе её непосредственного начальника. На этих словах Юнха едва сдержалась, чтобы не назвать Ким Китхэ жалким подонком, пришлось сжать
Наверное, слова о внутреннем расследовании должны были напугать её: мол, все её поступки известны, записаны и даже пронумерованы.
Но поскольку она не делала вообще ничего, Юнха не особо испугалась.
Часть её отстранилась и от происходящего, и от другой части — эмоциональной, мнительной и неуверенной, способной на страх, радость и желания. Отстранилась и рассуждала неспешно: «КР Групп» огромна и страшна, они могут сфабриковать что угодно. Реальных доказательств у них нет и быть не могло, а что до поддельных… сейчас этого уже не изменить. Остаётся лишь дождаться каких-то новостей от прокурора Има и от дурного Ли Кына.
Эта отстранённая часть всё же была способна на тревогу, но тревожилась она почему-то не за судьбу Юнха, а за то, что Кын мог вляпаться во что угодно. Он только притворялся взрослым и серьёзным, он думал, что разобрался в мире людей, благодаря памяти и чувствам Ким Санъмина, но оставался при этом наивным, раздражающим и смешным. Юнха не знала, как хорошо он приспособлен к его родному миру духов, но в человеческом он до сих пор мало что понимал.
Он мог угодить в неприятности, и очень большие. И почему-то, сидя в полутёмной допросной (почему они всегда такие?) и имея впереди судьбу очень смутную, Юнха беспокоилась о Ли Кыне больше, чем о себе. Она, пожалуй, думала о нём, как о бестолковом младшем брате.
В конце концов, зампрокурора замолчал и уставился на неё задумчиво.
— Есть вам что сказать? — спросил он после паузы, ничего не добившись.
— Могу лишь повторить сказанное в самом начале, — вежливо и чуть устало ответила Юнха. — Мне нужно поговорить с адвокатом.
— Но у вас его нет, — напомнил зампрокурора. — И я говорил, что сейчас праздники, государственного защитника может не быть ещё долго. Возможно, кого-то ищут прямо сейчас… — он опять сделал паузу.
— Я подожду.
Это Юнха тоже уже говорила, но, наверное, зампрокурора надеялся, что, выслушав его, она передумает.
Теперь он принялся задавать вопросы: уверенный, что действовала она не одна, требовал назвать тех, с кем она связана. Особенно вышестоящих. Юнха на миг даже задумалась, не назвать ли имена, которые она отыскала сама, тех, кто в самом деле был виновен. Но это была явно плохая мысль.
Наконец, зампрокурора устал. Он сделал последнюю попытку:
— Мы знаем, что старший менеджер Ким Санъмин — ваш сообщник.
«Да неужели», — устало и безразлично подумала Юнха.
— Он исчез, бросив вас, — заявил зампрокурора, — хотя, судя по всему, это он вас втянул. Если сообщите его местонахождение…
Юнха не смогла бы ответить, даже если бы захотела. Ли Кын пропал, Санъмин-оппа… Что ж, они могли бы поискать его где-нибудь в Западных
Она почти не заметила, как зампрокурора исчез, собрав копии документов, которыми пытался её напугать. Там был проект, что стал причиной её «ссылки» в отдел сопровождения. Но про офистель не было ничего, насколько она разглядела. Может быть, его пока решили придержать.
Он подумала о Ли Кыне: если с ним что-то случилось… То чувство тревоги, с которым она проснулась вчера, могло ли оно быть интуицией? Дрожанием нити, что связывала Юнха и Кына?
Сейчас Юнха не могла толком нащупать ту нить. Или какую-то другую.
Она была слишком истощена беседой с зампрокурора, казалось, он говорил без умолку часы, хотя вряд ли то было правдой.
Но часы точно прошли в ожидании обещанного адвоката. За это время к ней дважды приходила одна и та же полицейская: первый раз отводила в уборную, во второй принесла чай и сэндвич. Юнха на миг задумалась, не натянуть ли рукав кофты посильнее и не взять ли стаканчик с чаем через него, и эта мысль её развеселила. Так делали в кино, но её отпечатки лежали где-то в недрах государственных баз данных и так — как и у большинства, а ДНК таким способом собрать сложновато, насколько она представляла. Да и соберут — куда применят тогда?
Она перекусила, хотя аппетита почти не было, сдвинула стаканчик и тарелку на край стола и уставилась на стену.
Ли Кын так и не нашёл ничего стоящего, связанного с Ёксамдоном. Иначе бы не исчез, а плясал победный танец перед Кёнъбоккуном. Или, это было бы больше на него похоже, перед памятником «Канънам стайл», вместе с туристами.
Но есть и два других случая, которые Санъмин-оппа считал… перспективными. Операция «Возмещение» отодвинула обвалившийся курорт и пожар — Ли Кын думал, что сможет заняться ими потом. «Потом».
Не наступило ли это «потом»?
Если бы Юнха могла попасть в терминал архива прямо сейчас, она что-нибудь бы нашла. Наверняка. Имена тех людей, свидетелей, в существовании которых Ким Санъмин был уверен. Какие-то даты встреч. Что-то вроде того, что она уже отыскала.
«Знаешь, как становятся духами?»
Юнха медленно раскачивалась на стуле, разглядывая неровности на стене — крошечные бугорки штукатурки, ниточные трещинки… узор, похожий на тот, что окутывает всех людей и их жизни, события, что путаются друг с другом, дрожат, вызывая к осуществлению происшествия, столкновения, истории.
Она снова увидела нити: как ни странно, ведущая к Кыну была сейчас более-менее в порядке. Хотя и не такой уж… бодрой, как раньше. Нить напоминала самого Ли Кына — хаотичного, импульсивного, полного энтузиазма. Сейчас она казалась грустной.
От Муна всё ещё тянуло холодом. Он был зон и обеспокоен. Он был печален. Он не признавался себе в том, что ему впервые страшно: и вовсе не за себя и не за свой долг. Проще было снова окружить себя холодом, чем поддаться этой тревоге. Проще — и, наверное, прагматичнее. Но Юнха не хотела, чтобы он так себя ограничивал, отрезал от себя человеческую часть, которая никуда не делась, только пребывала в глубоком сне.