Сердце Ёксамдона
Шрифт:
И постучал легонько по столу кулаком.
Кын почувствовал желание тот кулак откусить, но сдержался. Только потому, что прямо в тот же миг ему пришла в голову блестящая мысль, как всё-таки проект отыскать.
—
Всё утро Ли Кын пытался убедить Муна, что у Ким Китхэ где-то припрятаны копии «уничтоженных доказательств». Они лежат в его червивом логове и ждут, когда их заберут. Они мечтают, чтобы их осветили вспышки фотокамер, софиты и ясное солнышко. Они плачут в темноте и жмутся друг к
Ли Кын умудрялся одновременно орудовать палочками, поглощая субботний завтрак, и вещать о плачущих доказательствах.
Мун, взгляд которого становился всё раздражительнее, только скрипел зубами, не отвечая на эти бредни.
В конце концов, Юнха не выдержала:
— Ладно! — она даже повысила голос, так что Ли Кын мгновенно замолчал. — Это похоже на начальника Кима… если бы он мог подстелить соломки, то непременно так бы и сделал.
— Не поощряй его, — сквозь зубы произнёс Мун.
— Он бы так и сделал, — упрямо повторила Юнха и поёжилась, вспоминая, каким становился начальник Ким на работе. Раньше она думала иногда: просто два разных человека. И только спустя годы поняла: нет, человек один, просто вне работы он больше притворялся. Но, даже поняв, ничего не стала с этим делать, пока всё не зашло слишком далеко.
— Он бы обезопасил себя, если бы хоть что-то важное прошло через его руки, — продолжила Юнха. — Но ты же не думаешь, Кын, что он хранит свой «спасжилет» прямо в офисе?
— А дома? — тут же спросил Ли Кын.
Юнха неуверенно пожала плечами:
— Он переехал три месяца назад. Я ещё не была в его новом доме. Сперва Китхэ говорил…
— Не называй его по имени, — пробурчал Мун.
— Сперва тот человек говорил, — послушно начала заново Юнха, — что в квартире всё ещё бардак, а потом… наши отношения уже изменились. Я не знаю, мог ли он поставить себе, допустим, сейф.
«О чём я говорю? — мелькнула у неё мысль. — Ли Кын заразил меня своим бредом».
Кын тут же загорелся. Теперь он строил планы, как можно попасть в квартиру начальника Кима. Потом Мун саркастически заметил, что нормальные преступники должны иметь схрон или арендовать багажные ячейки, а может быть даже, где-то в Сеуле или около него есть закопанный в землю сундук с погаными сокровищами «КР Групп». Ли Кына эти слова остудили — но совсем немного.
Юнха слушала их разговор вполуха. Её мысли скользнули в прошлое: каким странным теперь казалось, что она всерьёз думала, будто проживёт с Ким Китхэ всю жизнь. Быть в отношениях с ним — всё равно что доверить свой маршрут автопилоту, но вдруг обнаружить, что обратно управление тебе уже не получить. Решение было принято однажды и навсегда. И что потом? Либо смириться, либо найти силы — и выпрыгнуть из движущейся ловушки.
Она вспомнила ещё, как читала узор событий в архиве Фантасмагории. Всё, что случалось с Ким Китхэ до случая с ножом для шинковки, ощущалось так же, как любая человеческая история. Но после Юнха будто слепла, когда пыталась прочесть его узор, и это было страшно и очень… холодно. И духи вдруг будто тоже стали избегать этого человека, и он исчез из их «протоколов».
И
Но также значит, что им руководят теперь другие… мотивы и желания? То, что захватило его, преследует собственную цель. «Я видела язву под Ёксамдоном, — думала она. — Плывущих в реках грязи проточервей. И тех, что извивались, пытаясь пробраться в тело Санъмина. Не может быть, чтобы сидящая в начальнике Киме вещь не была той же природы».
—
Кын не любил, когда его не принимали всерьёз. Поэтому он вспомнил, что вовсе не подчиняется служебной иерархии Фантасмагории, правилам её дурацким и протоколам. Конечно, мнение Ок Муна он уважал, но хёнъ не запрещал ему прямо следить за начальником Кимом.
Потому что Кын об этом не спрашивал.
В словах о ячейках хранения и закопанном сундуке был смысл, но идея начать с квартиры начальника Кима была соблазнительнее, потому что проще.
И после того, как Кын отыщет там «уничтоженные доказательства», он наконец-то оправдает себя как помощника Мунщина. И все будут им гордиться — хёнъ, его новая подруга Чо Юнха и, обязательно, Хан Чиён.
Его мысли снова сделались простыми, утратив человеческую сложность и многослойность. Чем больше он поддавался гордыни, тем больше терял связь с эмоциями и чувствами тела, которое занимал. Кын это знал, но знал и то, что ещё не перешёл опасной черты. Простота мыслей была ему нужна, чтобы не сомневаться в себе и своих гениальных идеях.
Люди полны сомнений, и это неприятно.
Он промучился теми сомнениями с часок, пока не додумался: надо на время перестать притворяться человеком. И всё тут же стало проще.
На всякий случай Кын не стал спрашивать у Чо Юнха адрес. Пробраться в хорошо знакомые помещения «Азем Тауэр» и похитить нужное из базы отдела кадров — плёвое дело для того, кто истоптал уже корпоративную сеть своими ловкими лапами.
Закончив с делами в «Азем Тауэр», Кын перебрался на другую сторону Тханчхона. Он шёл пешком, потому что времени было предостаточно: до заката он ничего не собирался делать. А усталость, даже в человеческом теле, его почти не брала.
Новое логово Ким Китхэ было в одном из огромных жилых комплексах южнее Олимпикро. В корпусе с видом на школу, а не на «Лотте Ворлд», хихикал Кын: не так уж и достойно.
Жилой комплекс был окружён насыпью из камней и земли, в два раза выше среднего человека. Морочить голову охранникам Ли Кыну было лень, так что он неспешно прогуливался вдоль насыпи, пока не оказался в надёжной тени от каштанов. Несмотря на сентябрь, желтеть они не спешили, и Кын посмотрел на них укоризненно. Затем скользнул в тень, а по ней — вверх, и оказался на территории комплекса. Он миновал первый из домов и уселся на детской площадке на скамейку, сохраняя форму полутени — так, чтобы люди его не замечали, но и рядом не садились.