Серебряный меридиан
Шрифт:
колье. Несуетность и слегка замедленные жесты подчеркивали ее
изысканность и шарм. С друзьями они встретились в фойе. Про-
ходя в зал, эти четверо за спиной у Виолы незаметно для посто-
ронних глаз и понятно только Джиму, одновременно подняли
большие пальцы, кивнув в ее сторону. Такой ее еще не видели.
В этот раз премия обошла Джима. «Перспектива» осталась
только в номинации, но никто из компании не огорчился. Уже за
полночь, когда они перебрались по традиции в
знакомую мелодию «Этого никогда не случалось прежде».
— Рождество еще впереди, а снегом уже все завалило. Даже не
помню, когда такое было, — сказал Джим.
— Хорошо! Я люблю снег.
— Ты что-то запланировала на каникулы?
Она пожала плечами. Он наклонился ближе.
— Мы все каждый год встречаем Рождество в Эджерли-Холле.
— Natale con i tuoi, Pasqua con che vuoi*,— улыбнулась Виола.
— Это Петрарка так говорил?
— Скорее, Лаура.
— Я приглашаю тебя встретить его с нами, — и добавил, — со
мной.
Она, чуть помедлив, согласно кивнула.
Через несколько дней они встретились в театре.
— Посмотри! — Виола положила перед Джимом лист со сти-
хотворением. — Я удивлюсь, если ты скажешь, что тебе это не-
знакомо.
Он прочел:
IV
Две молодых брюнетки в библиотеке мужа
той из них, что прекрасней. Два молодых овала
сталкиваются над книгой в сумерках, точно Муза
объясняет Судьбе то, что надиктовала.
* Рождество с родными, Пасху— с любыми (итальянская поговорка) (прим.
автора).
114
ЧАСТЬ I. ГЛАВА XI
Шорох старой бумаги, красного крепдешина,
воздух пропитан лавандой и цикламеном.
Перемена прически; и локоть— на миг— вершина, привыкшая к ветреным переменам.
О, коричневый глаз впитывает без усилий
мебель того же цвета, штору, плоды граната.
Он и зорче, он и нежней, чем синий.
Но синему— ничего не надо!
Синий всегда готов отличить владельца
от
(т. е. время— от жизни), дабы в него вглядеться.
Так орел стремится вглядеться в решку*.
— Что ни строка, эпиграф к твоей книге, — сказала она. —
Правда?
— Я бы сказал — отзвук.
— Да, отзвук, созвучие. «Две молодых брюнетки», библиотека, зоркие карие глаза, синие глаза мужа «той из них, что прекрас-
ней». Можно представить, это о том же, что и в твоей книге. Но
ты ведь никогда не читал эту «Элегию».
— Никогда.
— Писали, будто видели одно и то же.
— Кто знает?
На выходные и понедельник перед записью аудиокниги Джим
уехал в Эджерли-Холл один. И не пожалел. Было морозно. Воздух, с самого утра похожий на свечной парафин, дымкой окутывал дом
и прибрежный луг. Все было просвечено ленивым прозрачным де-
кабрьским солнцем, едва приподнимающимся, чтобы, перевер-
нувшись на другой бок, вновь скрыться за облаками. Джим решил
пройтись по заснеженному полю. Он закурил, не снимая перча-
ток, что потребовало сноровки, и, прищурившись, засмотрелся
на просторы в ретуши, напоминавшей молочную ледяную крошку.
В этой тишине он обостренно чувствовал свое единение с этой
землей и с домом и перемены в их общей судьбе. Дом, он сам, земля переживали часы прощания со своим одиночеством.
* Бродский И. Римские элегии.
115
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Завтра с утра он поедет в Лондон, чтобы во второй половине
дня начать запись романа. При мысли об этом у него сосало под
ложечкой и дрожало внутри. Он думал о Виоле. Такую глубокую
нежность он не испытывал ни к кому прежде. От этого тепло рас-
текалось в груди, словно сердце расплавлялось и заполняло его из-
нутри. Завтра состоится их дуэт, их голоса зазвучат в записи, перекликаясь друг с другом, точно скрипка и фортепиано. И это
станет историей.
Солнце, заслоненное узким, длинным, устремившемся вверх
серым облаком, светящимся по краям, окаймляло свое плотное
покрывало ослепительной витой нитью, распрямляя во все сто-
роны от него веерообразное оперение — желто-оранжевые де-
кабрьские лучи.
Синий всегда готов отличить владельца
от товаров, брошенных вперемежку
(т. е. время— от жизни), дабы в него вглядеться.