Серебряный меридиан

Олломоуц Флора

шать всякие премудрости: аблатив и аккузатив, мужской и женский

род, спряжения и герундий. Иногда Джон замечал, как они вместе

делают уроки по одной книге. Это был учебник Лилли, он запомнил

имя, потому что Уилл, по совету учителя, просил купить ее к началу

нового учебного года. Как только класс приступил к занятиям по

нему, Уилл придумал для них с Виолой новое развлечение — состав-

лять латинские фразы, как предлагалось в упражнениях,

подражая

Катону, Цицерону и Теренцию. Они стали делать это наперегонки —

кто быстрее сообразит, у кого фраза получится красивее, чьи слова

не отличить от слов поэта. Все новое, что Уилл узнавал в школе, тут

же перекочевывало в дом. Когда на третий год обучения в программе

появились басни Эзопа, он превратился в говорящий зверинец. Ре-

пертуар домашнего театра пополнился спектаклями на темы басен

«Про льва и мышь», «Про ворону в чужих перьях», «Про муравья

и муху» к большому удовольствию всех домочадцев и соседей. Виола

145

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

очень скучала, когда Уилл был в школе, и с ним происходило то же

самое. Вдвоем им было хорошо. Врозь — почти невыносимо. Чтобы

скрасить себе время без него, Виола, закончив работу, которую ей по-

ручали, придумала, что делать. Она решила перечитывать его записи

и переписывать письменные упражнения. Это оказалось не просто

развлечением, это стало открытием. Наблюдать, как под пером по-

являются буквы, из них складываются слова, из слов получаются

фразы, стало ее любимым занятием. Сначала ей просто нравилось

писать, но постепенно она начала понимать, что записывать можно

не только чужие, но и собственные мысли. Она писала, положив го-

лову на тыльную сторону ладони у левого края листа, с наслаждением

вдыхая запах чернил. Они стекали с пера и превращались в слова.

Слова становились всем, что было вокруг. В ее власти было выбирать

их и отвергать, менять их местами и чередовать, одно заменять дру-

гим, делать с ними что угодно. Они были ее собственными. Она была

их хозяйкой. Только она и никто другой. Никому еще не известное

слово вдруг появляется на бумаге, и ты сама можешь произнести его.

Только что оно было просто узором и вдруг стало живым. Первым

порывом Виолы было желание тут же разделить с кем-нибудь этот

восторг, но Уилл был в школе, а внизу Джон сердито отчитывал кого-

то. Нет, никому она не скажет. Это будет ее тайной.

Однажды, когда ей было лет одиннадцать, Гилберт, который тер-

петь не мог их с Уиллом, подкрался сзади. Она

увлеченно и сосредо-

точенно переписывала на чистую страницу что-то, написанное рукой

Уилла, но, видимо, у нее не все получалось, потому что лицо было на-

пряжено. Она заметила его краем глаза и замерла, но молчала.

— Что? Пишешь, да? Аккуратно чтоб было? Да? — мстительно

и злобно произнес он. — Вот тебе!

Он с размаха ударил Виолу по локтю. От острой боли у нее

искры посыпались из глаз. Перо процарапало страницу, строки

растрескались полосой, похожей на шрам. Слезы накатили. Но

она молчала. Нос, губы и веки распухали от боли и обиды. Еще не

пришло время, когда она научилась отвечать противнику, а если

надо, с размаху бить. Гилберт хихикал.

— Получила, да? Так тебе и надо! Получила, да?

Уильям вернулся из школы и, узнав, что произошло, показал Гил-

берту, где раки зимуют. Обоих наказали. Досталось и Виоле. Мэри

не сдержалась:

146

ЧАСТЬ II. ГЛАВА III

— Опять с тобой все не так! Все пишешь. Писарь. Иди, чтобы

тебя никто не видел!

Как нарочно, в это время в дом вошел Джон и снова стал выго-

варивать Мэри, что из-за Виолы в семье нет мира и порядка и что

давно пора пристроить ее куда-нибудь на ферму подальше от доб-

ропорядочного дома.

В течение следующих трех лет жизнь становилась все менее защи-

щенной и предсказуемой. Дела Джона шли под откос. Он вынужден

был оставить должность в городском совете, отказаться от обще-

ственной жизни и почестей. В это время Тайный совет королевства

учредил Высокую комиссию для расследования церковных дел.

Один из указов предписывал выявлять «все отличающиеся, ерети-

ческие, ложные и несоответствующие взгляды» и «призывать к по-

рядку, искоренять ошибки и наказывать всех, кто намеренно

и упорно отстраняется от Церкви». Джон Шакспир слыл инакомыс-

лящим, а это подвергало риску его положение. Да и со здоровьем

было не все в порядке. К этому времени он уже порядком пристра-

стился к «дегустации» эля. Надеясь, что это хоть чем-то поможет по-

править дела, он забрал Уильяма из школы, решив, что тому пора

перестать бездельничать и куролесить. Пришла пора зарабатывать

на хлеб. Джон сильно сомневался в деловых способностях сына

и безрадостно думал о его будущем. Но Уилл вопреки нелестным пред-

сказаниям отца оказался весьма способным, восприимчивым и по-