Шведское огниво
Шрифт:
Злат понимал, что помочь отважному юноше не в силах. Разве что не выдавать его Алибеку? Доложить эмиру, пусть тот спросит самого хана. Понятно ведь, чего так испугался Авахав: боится выпустить добычу. Пока пленник в руках крымского наместника, сурожские купцы из его окружения могут рассчитывать на свою долю. Они и подбили эмира на тайные переговоры с Москвой. Если весть об этом выплывет из-под спасительного покрова закулисья, еще неизвестно, как к этому отнесется Узбек. Литовские дела его, судя по всему, сейчас мало интересуют. Иначе он не оставил бы такого ценного пленника в руках наместника Крыма. Однако это вовсе не значит, что тому позволено распоряжаться им по своему усмотрению.
Дернула же нелегкая связаться с этим московским посланцем! Теперь и сам оказался замешан в его тайной возне. Раньше Злата все это никаким боком не касалось.
Правда, московский князь Иван Данилович, когда бывал в Сарае, неизменно присылал наибу подарки. Присылал щедро, не по чину, явно давая понять, что дарит как своему. То связку отборных куниц, то дорогое тонкое сукно. Ни с какими просьбами или делами никогда не обращался. Да и виделись всего один раз. Злат проходил мимо московского князя, который стоял с боярами перед ханским дворцом. Не очень близко и проходил. Как вдруг услышал приветливое: «Здрав будь, Хрисанф Михайлович!» Злат вежливо поклонился и пошел дальше. Подумалось, что кто-то ведь указал князю потихоньку на него, а тот посчитал нужным привлечь его внимание. Знаю, мол, я тебя, брат, помню, какого ты роду-племени, какой веры.
Стало тогда отчего-то не по себе. Словно холодок пробежал по спине. Вспомнилось сразу, что московские дела в Орде все чаще кровавые, недобрые. Или просто Злату не везло – он только таких касался?
Не зря северные края называли полуночными странами. Ветра оттуда дули холодные, люди приходили суровые и безжалостные. Даже ханы никогда не бывали в своих северных улусах. Один Тохта как-то собрался, да не доехал.
Монголы не любили эту огромную страну, покрытую чуждыми им лесами, в которых нет пути вольному всаднику, а за каждым деревом может притаиться смерть. Глухи и опасны тамошние тропы, так же запутаны и непонятны тамошние дела. В них никто никогда даже не пытался разобраться. Оставили их тамошним князьям, обложив их данью да время от времени вызывая в Орду за ярлыком или на суд.
Когда-то давным-давно ханы, обустраивая собственный улус на краю расползавшейся Чингисхановой державы, пробовали обустраивать и свои северные владения. Посылали туда переписчиков, Менгу-Тимур отправлял армию для защиты границ от посягательства соседей-рыцарей. Жаловали князьям монгольские халаты, поили их драгоценным черным кумысом, пробовать который дозволялось лишь избранным. Потом махнули рукой. От кумыса князья только кривились, почетные халаты дома прятали в дальние сундуки и носить стыдились.
Когда Узбек перебрался на несколько лет в Мохши, в леса, к самым русским землям, он было крепко взялся за тамошние дела. Хорошего из этого ничего не вышло. Привыкшие жить по-своему князья так и не приняли степных порядков. Казнь следовала за казнью, а дела запутывались все больше и больше.
Потом хан отъехал на юг, к обычному для него приволью.
Злату вспомнилось, что монголы каждую сторону света отмечают своим цветом. Юг – красным, восток – синим. Север у них черный. Царство смерти и владыки тьмы.
Это часто повторял посол великого хана, которому волей безжалостной судьбы тоже довелось поучаствовать в кровавых московских делах.
Звали его Кун. Был он тощ, высок и стар. К Узбеку он прибыл от великого хана из самого города Ханбалыка. Прибыл по какому-то пустяковому поводу, явно для соглядатайства, но этого в Золотой Орде тогда уже никто не боялся. Давно стала только именем несокрушимая держава Потрясателя Вселенной. Жили своей обособленной жизнью, враждуя порой не на жизнь, а на смерть, ее улусы. Но заветы основателя не были забыты. Узбек исправно посылал в Ханбалык богатые дары, а самого его пожаловали там почетным титулом вана третьей степени, дав в землях великого хана два уезда с доходами.
Самое главное, наследники Чингисхана сохранили торговые пути. На древних караванных тропах от Сурожского моря до стен Ханбалыка стояли караван-сараи, почтовые ямы и караулы. Многомесячные путешествия стали такими же безопасными, как поход на городской базар. Путнику даже не требовалось везти с собой припасы – все можно было недорого купить по дороге.
Такого ученого человека Злат не видел никогда ни до, ни после. С собой посол всегда возил два сундука книг, никогда не расставался с тушечницей и кистью для письма. По-кипчакски он говорил так же свободно, как и по-ясски.
Приняли его с почетом, назначили отличное содержание, сам Узбек неоднократно удостаивал посла беседы. Злата, тогда простого писца, определили к нему сопровождающим. Он так и пробыл в этой должности до самого отъезда посла, проводив его до Сарайчука.
Кун много расспрашивал и мало рассказывал, все тщательно записывал. Его интересовали цены на базаре, пища в харчевне, родословные эмиров, корабли на пристанях. И он не задал ни единого вопроса о войске и вооружениях.
Злата посол угощал невероятно вкусным чаем, на всю жизнь оставив любовь к этому драгоценному напитку, и иногда давал молодому человеку мудрые советы. Вообще он был немногословен.
Дело было лет пятнадцать назад. Тогда только-только казнили в Орде тверского князя Михаила. Обвинили его в непослушании ханскому ярлыку, а пуще того, в загадочной смерти Узбековой сестры Кончаки. Молодая здоровая баба вдруг померла неведомо почему, оказавшись в плену в Твери.
Собственно, и пленом это называть было нельзя. Муж Кончаки, принявшей христианское имя Агафья, московский князь Юрий, бросил ее на поле боя, убежав от тверских отрядов. Не оставлять же такую знатную хатун без еды и охраны? Михаил с почетом привез ее в Тверь, поселил с самыми лучшими удобствами, а она возьми да и помри. Князю это стоило головы.
Делом этим занимался ханский посол Кавгадый. Он сопровождал Кончаку на Русь, он потом проводил расследование ее смерти и был главным обвинителем на ханском суде.
Однажды об этих событиях зашла беседа у Куна с Узбеком. Посол неожиданно проявил интерес, стал выспрашивать, после чего сделал вывод, что история это темная. Оказалось, что раньше он много лет был судьей и расследовал разные преступления. Узбек и попросил его заняться этим делом. Его и самого давно беспокоила мысль, что здесь не все ладно. После долгих уговоров Кун согласился.