Скрипка Льва
Шрифт:
В тот день в доме была съемочная группа телевидения, и Леонхарду пришлось прервать съемки, чтобы поговорить со мной. Оставшись в своем шикарном костюме, надетом для съемок, он провел меня в комнату на втором этаже, где вдоль одной из стен из дюжины узких деревянных ячеек выглядывали блестящие коричневые скрипичные шейки. Я знала, что среди них находятся лучшие в мире инструменты, потому что Леонхард - один из очень немногих дилеров, регулярно продающих скрипки, цена которых доходит до миллиона долларов. Мы начали наш разговор об их стоимости, и Леонхард объяснил мне, что продукты «благородного» происхождения на соответствующем рынке ценятся в равной мере и как возможности для инвестиций, и как музыкальные инструменты. Инвестиционная привлекательность зависит от мировой политики и финансовых катаклизмов, но эти «старые итальянцы» могут выдержать любые потрясения и продолжают расти в цене из года в год. Мы не говорили о конкретных цифрах, но в статье, опубликованной в «Ньюсвик» в 2014 году, приводились слова Леонхарда сказавшего, что за последнее десятилетие цена Страдивари в среднем выросла на 10,9 процента, а стоимость отдельных инструментов возросла даже на 20 процентов. Джонатан Молдс, банкир, скрипач и известный коллекционер, владеет несколькими Страдивари, Гварнери дель Джезу и другими «старыми итальянцами», которые он одалживает звездным исполнителям. В той же статье «Ньюсвик» утверждается, что его коллекция за пятнадцать лет выросла в цене в три раза [64] . По словам Леонхарда, этот сектор рынка, благодаря достаточно безопасному способу диверсификации портфелей, привлекает менеджеров хедж-фондов, банки и фонды, созданные богатыми людьми или синдикатами.
64
Elisabeth Braw, Stradivariuses, the Latest Financial Fiddle: Investors are Using Stradivariuses as a Hedge Fund, in Newsweek, 22 May 2014.ly/2kxFzPt
Хотя инструмент такого уровня всегда будет высоко цениться специалистами за музыкальные качества, инвестор может оценить его еще выше за стабильность на финансовом рынке. Это означает, что музыкантам, желающим приобрести инструмент, приходится сравнивать цены на эти элитные инструменты не только с ценами на другие скрипки, но и со стоимостью акций, недвижимости, произведений искусства, антиквариата и других «предметов коллекционирования» и прочими «инвестиционными возможностями».
Многими клиентами Леонхарда, занимающих ведущие позиции на рынке, движут не только финансовые, но и филантропические мотивы. Они планируют предоставить свою скрипку на время какому-нибудь известному исполнителю, как только купят ее, и часто ищут инструмент, ориентируясь на конкретного музыканта. Любой инвестор, достаточно щедрый чтобы поступить подобным образом, не останется в накладе, потому что ценность «старого итальянца» возрастает с каждым выступлением музыканта-виртуоза. И, превращая деньги в объекты, имеющие столь высокое культурное значение, эти инвесторы получают ещё и выигрыш для своей репутации, делая себя объектом новой формы общественного признания [65] .
65
Fred R. Myers (ed.), The Empire of Things: Regimes of Value and Material Culture, School of American Research Press, 2001, p. 12.
Когда я встретилась с владельцем скрипки Льва, он рассказал мне, что ему посчастливилось получить её в безвозмездное пользование на несколько лет, прежде чем он смог ее купить, но многим даже успешным музыкантам не удается получить скрипку в долг. Они образуют еще один сектор рынка, где скрипка возвращается к своей истинной сущности как инструмент, ценимый за технические качества и возможности. Однако Леонхард описал соотношения между системами ценностей с точки зрения инвесторов и музыкантов как довольно подвижные, потому что музыканты, конечно, тоже высоко ценят красивые скрипки с долгой и выдающейся историей, а инвесторы должны найти технически совершенные инструменты, если они хотят предоставить их ведущим исполнителям.
Так же, как по голосу можно узнать певца, хорошего музыканта можно безошибочно узнать по тому, как звучит в его руках инструмент. Неважно, на каком инструменте он играет, звук всегда будет характерным. И все же всем известно, что «правильная» скрипка может сделать звук ярче и глубже, поэтому выбор инструмента становится волнующим, эмоциональным процессом. Леонхард сравнил помощь музыканту в понимании различий между скрипками с помощью человеку, затрудняющемуся в выборе спутника жизни. Он точно знает, что музыканты ценят в инструменте, но в психолого-педагогической манере никогда не указывает своим клиентам, что им действительно нужно, предпочитая, чтобы они открыли это для себя сами. Тем не менее, он подсказывает им, какой репертуар следует играть, чтобы дать возможность скрипке по-настоящему раскрыть свои способности. «И в конце концов, - говорит он, - всем нужны одни и те же вещи: сильный тон, яркие оттенки, отклик и сила звучания». Это те качества, которые ценят музыканты, качества, которые скрипка Льва в изобилии подарила своему владельцу.
Каждая скрипка, хранящаяся в комнате, подверглась тщательному исследованию, именно здесь Леонхард выдал сертификаты подлинности «старым итальянцам» и всем остальным прекрасным инструментам, которые к нему попадали. Многие могут выдать подобный сертификат, но немногие имеют опыт и репутацию, которым доверяют все, и Леонхард входит в эту элиту. Он использует весь свой тридцатипятилетний опыт, свой фотоархив и собственную фотографически точную память, чтобы идентифицировать скрипку, и все же он признался мне, что для окончательного вывода может потребоваться значительное время из-за проведения процедуры, которую он описал как процесс исключения.
Услышав такое, я наконец задалась вопросом, а сколько же времени понадобилось тому торговцу, чтобы, исследовать скрипку Льва, прийдя к выводу о ее нулевой стоимости.
Подобно Козио или Таризио, Флориан Леонхард – своего рода феномен, загадка. Все трое развили инстинкт распознавания скрипок, на протяжении многих лет имея дело с тысячами различных инструментов, и каждый из этих экспертов обладал фотографической памятью. Козио подкреплял свои наблюдения обширными записями, и, несомненно, Леонхард делает то же самое. И все же, он также может сфотографировать каждую скрипку, которой владеет, создавая подробные её изображения, подобные тем рисункам человеческого тела, что вы можете найти в медицинском учебнике. Когда такие технические фотографии сделаны, скрипка принимает изящную позу на зеленом бархате кресла в дальнем углу комнаты. Сделанные здесь фотографии не являются любительскими снимками на память или фотографиями для паспорта, потому что элегантная мебель освещена студийным светом, создающим особую атмосферу официального портрета. Опыт Козио и Таризио был основан на контакте с инструментами, которые попадали в их руки, но современные дилеры, такие как Леонхард, имеют еще и то преимущество, что они могут использовать при экспертизе изображения «старых итальянцев», размещенные в Интернете тысячами других мастеров со всего мира.
Флориан Леонхард пользуется уважением во всем мире, но рынок скрипок скрытен и в значительной степени не поддается регулированию, и по этой причине он всегда притягивал нарушителей правил и законов. Таризио никогда не терзался угрызениями совести, подменяя лейбл, если это увеличивало ценность какого-нибудь из его инструментов, и эксперты в Кремоне объяснили мне, что люди все еще не останавливаются ни перед чем, чтобы приписать скрипкам ложное кремонское происхождение. К счастью, такие эксперты, как Леонхард, обычно могут обнаружить этикетку, сделанную из бумаги, которая не состарилась должным образом, этикетку, подписанную недостаточно или неправильно выцветшими чернилами, или этикетку, напечатанную с использованием технологии не того времени. Но находятся фальсификаторы, которые совершают более изощренные подлоги. Дитмар Махольд был из таких скандальных мошенников. В течение многих лет он пользовался репутацией чрезвычайно влиятельного торговца скрипками, известным своими знаниями итальянских инструментов семнадцатого и восемнадцатого веков, которые он поставлял оркестрам мирового класса и предоставлял в пользование звездным музыкантам. Однако в 2011 году произошла история совершенно иного рода, когда он взял ссуду в немецком банке на 5-9 миллионов евро, внеся две скрипки Страдивари в качестве залога. У директоров банка ссуда вызывала беспокойство, поэтому они обратились к дендрохронологу, чтобы тот проверил скрипки, оставленные Махольдом в хранилище.
Дендрохронология - наука о датировании с помощью древесных колец - чаще всего используется для определения возраста древесины в старых зданиях или панелей старых картин. Применительно к кольцам альпийской ели на деке скрипки наука может заключить, когда, а иногда даже где росло дерево, из которого она была сделана. Экспертиза скрипок Махольда показала, что оба дерева были срублены спустя много лет после смерти Страдивари, так что инструменты объявленной стоимостью почти 3 миллиона евро за штуку на самом деле стоили всего 2 тысячи евро каждый. Оказалось, что «старые итальянцы» долгое время были составной частью сложной стратегии Махольда, которая позволяла ему выдавать подделки за подлинники и манипулировать ценами. Он без колебаний уверял клиентов, что прилагает максимум усилий, чтобы продать их скрипки, тогда как на самом деле использовал их в качестве обеспечения банковских ссуд, даже более крупных, чем та, которая привела к его падению. Неудивительно поэтому, что Леонхард всегда прилагает заключения дендрохронолога к своим сертификатам подлинности, потому что, по его словам, они предоставляют клиенту научное доказательство, подтверждающее его выводы.
Ко дню нашей встречи я была уверена, что нахожусь более или менее в курсе истории этой торговли с неоднозначной репутацией, и я понимала, что дилеры и инвесторы всегда будут использовать очень разные системы для оценки скрипок. Однако мне нужно было задать Флориану Леонхарду еще один вопрос, и вопрос этот был решающим: «Вы слышали о церковных скрипках, мистер Леонхард?»
Его ответ был настолько категорично сформулирован и настолько полон однозначности, что потребовалось некоторое время на его обдумывание и осознание. Он не слышал о церковных скрипках, потому что их не существовало, но даже если это не так, ему не встретилось ни одного экземпляра за более чем тридцать лет коллекционирования и изучения «старых итальянцев». «Может быть, вы могли бы мне рассказать о них?» - любезным тоном спросил он. Если бы я только могла!
На улице было темно, дул сильный ветер, и, направляясь к станции метро, я чувствовала себя совершенной дурой. Я-то ожидала, что Леонхард сможет рассказать мне все о церковных скрипках, но выяснилось, что он никогда о них не слышал, и я начала сомневаться, существовали ли они вообще. А если нет, что еще может быть выдумкой в истории со скрипкой Льва?
На следующее утро я решила, что необходимо разыскать музыканта, которому принадлежала скрипка Льва, и выяснить, кто все-таки сказал ему, что это церковный инструмент. До этого момента я никогда не интересовалась его контактными данными, и уже несколько месяцев прошло после нашей встречи на памятном летнем фестивале в Уэльсе. К счастью, найти его в интернете было несложно. Звали его Грег, и хотя я слушала только его исполнение клезмера на скрипке Льва в маленькой группе, я легко узнала, что параллельно он жил жизнью классического музыканта и имел постоянную работу в одном из самых известных симфонических оркестров Великобритании.