Слабое звено

Кунцев Юрий

— Ты забыл еще один интересный нюанс, — встал Радэк и перехватил маркер, — Проникновение сквозь поле произойдет не только со стороны свода проекции, но так же и со стороны головной ударной волны, которая неизбежно ударит нам в вентральную часть поля под недопустимым углом. Это будет уже две опасных проникающих струи.

— Да, этот вопрос уже всплывал на собрании, — кивнул Ленар, барабаня пальцами по столешнице, — И я бы с радостью сказал, что это несомненно разрушит все наши корабли, и что от этой идеи стоит отказаться, но, к сожалению, этот их «кружок» каким-то образом смог рассчитать новую

конфигурацию для репульсионных проекторов. Законов физики это не изменит, и вещество все равно продолжит проникать сквозь наше поле, но при этом оно будет интенсивно рассеиваться, что значительно снизит нагрузку на наш корпус. Несколько секунд под таким натиском мы точно продержимся.

— Я бы очень хотел взглянуть на новую конфигурацию.

— Бьорн обещал разослать ее по внешней связи чуть позже.

Кто-то вполголоса скептически фыркнул себе под нос.

— Вильма, что скажешь? — обратился Радэк к источнику звука.

— Я скажу, что это бред какой-то, — фыркнула она еще раз, хаотично бегая растерянным взглядом по изображениям на доске, — Я не особо доверяю этим «умникам» с Девять-Четыре. Но если ты мне скажешь, что это может сработать, это меня сильно успокоит.

— Хорошо, как только я ознакомлюсь со всеми подробностями, обязательно скажу.

— Ну, а пока у нас нет подробностей, — плюхнулся Эмиль на свой стул, — Давайте обсудим другие важные темы. Что произошло на Девять-Четыре?

— Я ведь уже рассказывал, — устало потер Ленар переносицы, — Бьорн решил потратить время, отведенное на криостаз, чтобы своими силами составить план торможения…

— Нет, я имел ввиду то, что произошло сегодня на собрании. Я слышал, что Ирма метнула в Эркина кружкой, и кружка разбилась.

— Слухи о кружке сильно преувеличены, — еще более устало потер Ленар переносицу.

— А я слышала, что он ударил ее…

— Вам что, больше заняться нечем? — взвыл Ленар куда-то в потолок, — Да, был небольшой конфликт, который, как я надеялся, не станет достоянием общественности, словно церемония открытия нового госпиталя.

— Ленар, скажи честно, разве тебе не бывает хоть немножечко скучно?

— С вами совсем не соскучишься.

— Я вот смерть как скучаю по телевидению, — заявил Эмиль, обозначив свои слова коротким зевком.

— У нас же есть кинотека на корабле. Тебе этого мало?

— Кинотека — это не то. Если ты хочешь, что-то посмотреть, ты просто берешь и смотришь это. И это до ужаса скучно, потому что программу на свободный вечер ты составляешь себе сам. А телевидение — это результат работы сотен человек, которые показывают новости, репортажи, объявления, развлекательные и образовательные передачи в абсолютно независящем от тебя порядке. Именно благодаря этой независимости телевидение превращается в живой дышащий организм, обладающий своим характером, с которым при всех его недостатках гораздо приятнее иметь дело, чем с полностью запрограммированным под твои вкусы роботом. Как видишь, телевидения у нас нет, зато есть такие вот редкие, но все же интересные случаи, когда что-то выбивается из нормального рабочего режима, которые напоминают нам, что у нас тут как бы тоже есть свой маленький мирок с такими же живыми и дышащими людьми, обладающими собственными характерами.

— Тебе

никто никогда не говорил, что ты болтун?

— Нет, — мотнул Эмиль головой и ухмыльнулся, — Разве что разок лет сорок назад, когда мы с сестрой ходили в поход, и она сломала себе мизинец. Дело было в том, что тогда мои навыки оказания первой помощи были не такими, как сейчас, и я ей не совсем аккуратно наложил шину. Она не хотела лишний раз беспокоить родителей, так что отказалась от вызова скорой помощи, и наш поход продолжился еще денек, а потом мы оба поняли, что ее перелом оказался с небольшим смещением, и тянуть с медицинской помощью нельзя. Она в тот день взяла с меня обещание, что…

— Хорошо, Эмиль, хватит, — остановил его Радэк, — Я не смогу выслушать эту историю еще раз.

— А вот я, кажется, эту историю еще не слышала, — оживилась Вильма, — Расскажешь мне как-нибудь потом?

— Обязательно расскажу. А сейчас давайте вернемся к насущным вопросам. Где Ирма? Почему она сейчас не с нами?

— У нее началась сильная мигрень, — передал Ленар ее ложь, — и она пошла на Два-Пять. К фельдшеру.

Человек может быть зол на самого себя по разным причинам. Ирма злилась на себя из-за того, что в прошлом году сказала много плохих вещей одному дорогому ей человеку, а оператор Виктор Чернявский затаил на себя злобу из-за страшного предательства, которое совершил с ним его собственный организм. Взгляды обоих операторов на миг встретились, когда Виктор уже выходил из лазарета с выражением лица, будто он только что съел протертый лимон, и без каких либо приветствий молча разошлись, решив оставить друг друга при своих личных проблемах.

Иногда лучше действительно промолчать.

Она лишь оглянулась ему в след и немного пофантазировала, чем фельдшер мог так сильно испортить ему настроение, но быстро пришла к выводу, что у него к этому явно был талант. Поколебавшись немного, она открыла дверь, сделала робкий шаг на чужую территорию и поздоровалась:

— К вам можно?

— Проходите, — вынырнув из медицинской карты, Игорь бросил на нее взгляд, и его невозмутимое выражение лица слегка дрогнуло от увиденного, подобно тому как дрожит водная гладь от упавшего в нее кашалота.

Ирма прошла половину мультисостава, чтобы добраться до лазарета. В местных масштабах это был немалый путь, но ей не хватило затраченного времени, чтобы придумать, с чего начать разговор, и вот тема сама бросилась ей на язык.

— Я видела, как от вас только что вышел мужчина с очень несчастным выражением лица, и не смогла пройти мимо.

— Ваш бывший коллега с буксира Ноль-Семь, — отрапортовал Игорь, еле оторвав взгляд от глянца на ее голове, — Я только что отстранил его от работы.

— Он серьезно болен?

— Криостазовая болезнь. С таким диагнозом его не допустят к ответственной работе еще по крайней мере ближайшие полгода.

— Да, я читала об этом, — кивнула Ирма, когда неприятный холодок забегал по ее спине от озвученного диагноза, и робко присела на стул для пациентов, — Но говорят, что такое происходит очень редко.

— Такое происходит рано или поздно примерно с одним человеком из десяти. Нас тут тридцать два, так что пока мы вписываемся в статистику.