Сладость горького миндаля
Шрифт:
– Ну и кто тогда всё это вытворил?
– вопрос герцога Монтгомери был, вообще-то риторическим, но на него неожиданно ответили.
– Это нечистая сила, сэр, мы всегда это говорили, - в двери протиснулся Джон Хилл.
– В прошлый раз и часа не прошло, как мы вторично склеп открыли, - и всё было почти точно также разбросано. Это шутки дьявола, сэр.
Лорд Генри вздохнул, наклонился и поднял с пола крышку гроба лорда Джошуа, треснувшую не вдоль, а поперёк. Несколько минут он вертел её в руках, уныло озирая со всех сторон.
– Дерево, конечно, старое, но не гнилое. Впрочем, если опереть крышку о постамент и переломить ногой... Вы не слышали ночью никакого треска?
– повернулся он к Грэхему и Хилтону.
– Была гроза, молния, раскаты грома, но всё в полчаса кончилось. Из склепа звуков не доносилось, - покачал головой Перси и обернулся к Хилтону.
– И зайти сюда никто не мог. Это исключено.
Арчибальд согласился, хоть мельком в его памяти пронеслось воспоминание о померещившемся ему шуме во время грозы. И Грэхем, и Хилтон чувствовали себя выбитыми из колеи, точно одураченными. Оба были уверены, что, согласившись охранять склеп, они восхитят герцогиню смелостью и готовностью рисковать, а доказав её светлости, что ничего необычного в усыпальнице не происходит, получат дополнительные возможности привлечь внимание леди Хильды. А что в итоге?
Но неужели герцогиня права и речь идёт о чем-то сверхъестественном? Хилтон скептически поджал губы. Он не верил в мистику. Не верил и в привидений. Однако снова вспомнил свой ночной страх и растерялся.
Перси Грэхем тоже был основательно выбит из колеи. Опытный охотник, он за прошедшую ночь не заметил ничего необычного и был уверен, что к склепу ничто не подходил. Он также не верил и в дьявольщину. Вздор это всё, бабкины сказки. Но развороченные гробы в усыпальнице несколько сбили с него горделивую спесь. Думать, что это чертовщина, ему не хотелось, но что тогда подумать?
Генри Корбин предложил всем выйти на свежий воздух.
– Тут душно, господа, - и все один за другим покинули склеп.
Монтгомери на свету у часовни заметил, что Корбин бледен и раздражён. История со склепом не желала заканчиваться. Боль Корбина усугубила и леди Хильда.
– Вчера я внимательно просмотрела многие хроники и летописи в вашем закрытом хранилище, дорогой Генри. Там есть весьма любопытные упоминания о лорде Джошуа, и есть все основания полагать, что его отношения с племянницей не были платоническими. Он назван колдуном и кровосмесителем.
Граф содрогнулся.
– Что толку ворошить дела былых времён, давно миновавших и позабытых?
– Корбин болезненно поморщился, поправив шляпу.
– Даже если это не глупые сплетни и не пустые пересуды толпы, что за смысл говорить об этом сегодня? Прошлое, каким бы оно ни было, не исправить, герцогиня, - он понуро опустил плечи и выглядел совсем больным.
– Разумеется, ничего не изменить, но знание прошлого может на многое пролить свет. Я вижу в происходящем месть достопочтенной Кэролайн Кавендиш своему брату, совратившему её дочь.
– Хильда, дорогая, опомнитесь, - несмотря на явную усталость и апатию, в тоне Генри Корбина проступила ирония.
– Они все давно истлели!
– Корбин протянул руки к герцогине, умоляя её прислушаться к голосу разума.
– Это груды костей, скелеты и черепа, жалкие останки, прах, тлен, горстки пыли - и ничего больше. Прах не может мстить и двигать гробы.
– И кто же всё это сделал? Только не говорите всех этих нелепиц о наводнении или землетрясении!
– пренебрежительно отмахнулась леди Хильда от былых аргументов джентльменов, точно от навязчивой мухи.
Ей никто не возразил. В склепе было сухо и, кроме гробов, ничего не передвинуто, в стенах не было трещин, и никакая естественная причина не могла потревожить покойников.
– Я молчу, миледи, - устало пробормотал Генри Корбин, - у меня просто нет никакого объяснения, но ваши предположения, что в усыпальнице шалят по ночам мертвецы, я тоже не признаю. Видит Бог, это просто нелепые фантазии.
– Вы тоже так полагаете?
– леди Хильда повернулась к Хилтону и Грэхему.
Выйдя из склепа, она стояла совсем рядом с Грэхемом. С тем творилось что-то странное. Он был взбешён и чувствовал себя подлинно одураченным. Загадка Блэкмор Холла неожиданно стала не только прихотью леди Хильды, но и вызовом ему самому - и он хотел принять вызов. Перси тихо отозвался.
– Есть только один способ выяснить это, миледи. Провести там ночь.
Всё, кто слышали эти слова, содрогнулись, но герцогиня, не сводя глаз с Грэхема, лучезарно улыбнулась.
– Нет, мне кажется, это слишком опасно, - гематитовые глаза леди Хильды искрились.
– Джентльмен не боится опасности, герцогиня, - Перси неожиданно понял, что может поймать свой шанс за хвост, - но отвага - что любовь: ей нужно питаться надеждой. Меня же удерживает безнадёжность...
– тихо ответил он, бросая на леди Хантингтон выразительный взгляд.
– Отвага не знает слова "безнадёжность", - молниеносно парировала герцогиня, - надо дерзать: смелым помогает сама Венера.
Она сказала вполне достаточно, чтобы Грэхем возликовал, а Арчи Хилтон взбесился. Этот сукин хвост Перси ловко перехватил инициативу, ничего не скажешь! Да только не выйдет, милый.
– Я полагаю, герцогиня, - любезно обратился он к леди Хильде, - что здесь много отважных людей.
Хильда Хантингтон повернулась к нему.
– Вы готовы вместе с мистером Грэхемом раскрыть эту тайну?
– Господа, - вмешался граф Блэкмор, - ради Бога, давайте оставим эту затею. Дорогая Хильда, мистер Грэхем и мистер Хилтон не спали всю ночь, им нужно отдохнуть, как можно требовать, чтобы они ещё одну ночь провели без сна?
Однако Перси и Арчибальд уверили его, что готовы продолжить исследования. Монтгомери, не произнёсший ни слова с той минуты, как увидел перевёрнутые гробы, сейчас поднял глаза на Корбина. Генри постарел на десять лет и тяжело опирался на трость, которую до того просто держал в руках. Зато Джеймс Гелприн странно помолодел, в уголках его глаз залегли лапки морщинок, губы складывались почти что в улыбку.