Славянская спарта
Шрифт:
Цетинье совсмъ деревня, хотя и величается столицею княжества. Низенькіе одноэтажные домики, плохо сложенные, плохо смазанные, тянутся вдоль улицъ, соединенныхъ переулочками и составляющихъ весь городъ. Если и попадаются кое-гд двухъэтажные дома, то и они смотрятъ совсмъ просто, совсмъ по деревенски. Изъ коляски своей я вижу сразу весь этотъ скромный маленькій городовъ. Въ Сербіи любое село больше его. Лавокъ въ Цетинь очень мало, и то больше съ питьемъ, да съ какою-нибудь мелочью, такъ что почти за всмъ приходится посылать въ Каттаро. Въ конц большой улицы, совсмъ къ вызду, построена не очень давно «гостіоница» для иностранцевъ; черногорцы, конечно, не нуждаются въ гостинницахъ и никогда не пользуются ею, останавливаясь у своихъ друзей и родныхъ. Сейчасъ же за гостинницею и обширный загородный выгонъ, на которомъ замтны неудачныя попытки насадить нчто въ род публичнаго садика. Весь городъ, стало быть, мы прохали насквозь и вдоль, и волей-неволей должны здсь остановиться. Комнатъ въ гостинниц немного, и т заняты на это время, въ виду наступающаго
Въ столовой, увшанной патріотическими картинами изъ сербской и черногорской исторіи, мы нашли цлое общество иностранцевъ, въ томъ числ и министра-резидента Франціи съ его дамами. Но не успли мы кончить свой завтракъ, вообще довольно сносный и сервированный по-европейски, какъ въ столовую вошелъ господинъ въ черногорскомъ костюм, съ совсмъ не воинственнымъ добродушнымъ лицомъ, странно, ее соотвтствовавшемъ удалому наряду горца.
Къ удивленію нашему, онъ подошелъ прямо къ нашему столу и съ милою безцеремонностью отрекомендовался намъ. Оказалось, что это былъ нашъ почтенный изслдователь и знатокъ Черногоріи и вообще славянства, извстный писатель П. А. Ровинскій. Ему писали изъ Петербурга о моемъ намреніи постить Черногорію, и онъ былъ такъ добръ, самъ захотлъ познакомиться съ земляками, хотя я непремнно былъ бы у него въ первый же день своего прізда. Въ Цетинь, какъ въ русскомъ сел, пріздъ чужестранца составляетъ событіе своего рода, и устный телеграфъ усплъ донести всть о немъ до нашего любезнаго соотчича раньше, чмъ мы успли даже позавтракать. Мы побесдовали съ интереснымъ и всезнающимъ гостемъ нашимъ за стаканомъ черинчскаго вина о многомъ, что было необходимо намъ знать, и съ нимъ же вмст отправились осматривать Детинье.
Ровинскй — своего рода знаменитость въ Черногоріи. «Павло Русса» знаетъ здсь каждый мальчишка, и не только здсь въ Цетинь, а но всмъ нахіямъ, по всмъ селамъ Черногоріи, въ которыхъ онъ исходилъ и изъздилъ не одинъ разъ каждый уголокъ въ свое восемнадцатилтнее пребываніе на Черной-Гор. Намъ сообщали о его недавнемъ прозд въ Цетинье изъ Вны или Тріеста, даже въ городахъ Далмаціи, до того онъ везд здсь на Поморь, что называется, «свой человкъ». Замчательный, можно сказать, классическій трудъ г. Ровинскаго по географіи, исторіи и этнографіи Черногоріи, подобнаго которому не существуетъ ни въ одной европейской литератур, высоко цнится въ наук, и наша академія издаетъ его теперь на свой счетъ. Этому труду, всестороннему изученію своей возлюбленной Черной-Горы, Ровинскій отдалъ всего себя. Онъ сердечно полюбилъ этотъ простодушный патріархальный народъ, полный первобытной непосредствевности чувствъ и страстей, полюбилъ суровую простоту и дтскую честность этого народа-младенца, его пустынныя горы, его южное солнце, — и теперь его уже не манитъ отсюда на родину, хотя онъ оставилъ тамъ своихъ дтей. Только два-три раза въ теченіе 18-ти лтъ узжалъ онъ въ Россію и прожилъ тамъ каждый разъ по долгу исключительно за тмъ, чтобы издавать свой капитальный трудъ. Въ свиданье наше съ нимъ онъ работалъ надъ второю книгою своего труда, теперь уже изданною. Первый томъ былъ изданъ значительно ране. Ровинскій въ Цетинь не только ученый изслдователь, не только ревностный славистъ, но мстный дятель, потому что князь Николай постоянно пользовался его услугами для разныхъ, иногда научныхъ, а также и практическихъ длъ въ княжеств. Ране Черногоріи онъ много путешествовалъ по славянскимъ землямъ Европы, былъ у чеховъ, русиновъ, хорватовъ, и хорошо изучилъ ихъ. Славянство — это призваніе сердца его.
Дворецъ князя стоитъ въ широкомъ проулк, что идетъ отъ большой улицы къ древнему цетинскому монастырю. Это домъ уже европейскій, въ род порядочнаго губернаторскаго дома въ нашихъ русскихъ губернскихъ городахъ. Домъ двухъэтажный, съ балкономъ. Около него поставлены по русскому военному обычаю дв будки, съ двухъ сторонъ дома, и у каждой расхаживаетъ вооруженный молодецъ-перяникъ. На крылечк постланъ скромный коврикъ и поставленъ стулъ для князя, часто сидящаго у своего порога, по старому обычаю черногорцевъ.
Два старые развсистые дуба, — вроятно остатки отъ многовковаго лса, когда-то шумвшаго здсь своими зелеными шатрами, — стоятъ противъ дворца, и подъ ихъ густою тнью, на круглыхъ скамьяхъ, окружающихъ маститые стволы, отдыхаютъ, куря и болтая, свободные отъ караула перяники князя, такіе же молодцы и такіе же красавцы, какъ и т, что прохаживаются подъ окнами дворца.
Подъ этими дубами любитъ сидть и самъ князь, разсуждая съ своими воеводами и сердарями о длахъ княжества, а подчасъ и чиня судъ челобитчикамъ.
Дворецъ этотъ новый, выстроенъ по желанію тетки князя, извстной «княгини
Княгиня Даринка, дочь какого-то австрійскаго коммерсанта, врная своимъ французскимъ вкусамъ, не могла жить въ старинной простот и тснот черногорскаго быта, и потребовала устройства себ дворца на европейскій образецъ, впослдствіи же она и совершенно переселилась въ цивилизованную Венецію. Прежній дворецъ, построенный Даніиломъ, цлъ до сихъ поръ; онъ тутъ же, черезъ улицу, и занятъ теперь сенатомъ и разными правительственными учрежденіями, а въ нижнихъ этажахъ его помщается четырехклассная мужская гимназія и три высшихъ класса для богослововъ и учителей, — нчто въ род духовной и учительской семинаріи въ одно и тоже время. Этотъ старый дворецъ представляетъ изъ себя цлый дворъ, окруженный длинными низенькими корпусами въ два этажа, похожими, на какую-нибудь фабрику или солдатскую казарму, но ничмъ не напоминающими дворца; при нужд онъ легко можетъ быть обращенъ въ блокгаузъ своего рода, гд засвшіе воины преисправно могутъ отстрливаться отъ нападающихъ. Вроятно, съ этою же цлью онъ подкрпленъ по угламъ небольшими башнями. Черногорцы очень забавно называютъ это старое жилище своихъ князей — «биліарда». Князь Даніилъ, въ своихъ стремленіяхъ оевропеиться, выписалъ себ, между прочимъ, изъ-за границы билліардъ, который 50 дюжихъ черногорцевъ должны были съ большими усиліями дотащить на своихъ плечахъ изъ Каттаро въ Цетинье и поставить въ его новый дворецъ. Покупка Даніила произвела на наивныхъ горскихъ пастуховъ такое сильное впечатлніе, что они весь домъ своего князя прозвали именемъ этой невиданной ими диковинки — «биліардою».
Въ конц широкаго проулка, который идетъ между новымъ и старымъ дворцами, цлое поле, частью уже захваченное подъ молодой княжескій садъ; на этомъ же выгон, влво отъ проулка, новенькая княжеская церковь, а въ конц выгона, у подножія скалистыхъ холмовъ, окаймляющихъ Цетинскую долину, и на нижнихъ, террасахъ этихъ скалъ древній Цетинскій монастырь, — истинное сердце Черногоріи, та первичная ячейка, вокругъ которой мало-по-малу собралась и кристаллизовалось ныншнее Черногорское княжество.
Цетинскій монастырекъ смотритъ маленькой крпостцой; его толстыя стны и внчающая его, торчащая наверху скалы башенка прежде всего бросаются въ глаза; да и единственная церквочка монастыря также скоре напоминаетъ осадную башню, чмъ мирный храмъ молитвы. Строенія монастыря съ ихъ маленькими рдкими окошечками, тсными проходами, массивными корпусами, совершенно подъ, стать этому общему виду укрпленнаго замка. Не особенно давно нашъ извстный путешественникъ по Черногоріи, Е. П. Ковалевскій, еще видлъ на башенк, стоящей надъ монастыремъ, нанизанныя, какъ монисты на нитку, окровавленныя турецкія головы. Наивные юнаки Черной-Горы, можно сказать, на дняхъ еще почитали священною обязанностью христіанина и патріотическимъ долгомъ черногорца украшаетъ свой историческій монастырь драгоцннйшими трофеями своего геройства — отрубленными головами, турецкихъ беевъ и пашей… Я уже говорилъ раньше, что голова извстнаго скутарійскаго воеводы, Кара-Махмуда, также, торчала въ свое время надъ этимъ христіанскимъ домомъ молитвы…
Также недавно, даже еще въ начал 50-хь годовъ нашего столтія, маленькій цетинскій монастырь служилъ единственнымъ мстопребываніемъ владыкъ и князей Черногоріи. Владыка-поэтъ Петръ II жилъ всего въ трехъ тсныхъ, келейкахъ монастыря, изъ которыхъ одна служила ему спальною и кабинетомъ, другая — библіотекою и третья — столовою и пріемною. Четвертую, примыкавшую къ нимъ, комнатку владыка отводилъ прізжавшимъ въ нему дипломатическимъ агентамъ, и другимъ знатнымъ гостямъ. До того, были просты я умренны привычки черногорцевъ.
Цетинскій монастырь всего полувка тому назадъ составлялъ собою все Цетинье, если не считать нсколькихъ грязныхъ зазжихъ хатъ для приходившихъ сюда богомольцевъ и просителей. Даже лтъ 30 тому назадъ Цетинье было всего небольшою деревушкою изъ нсколькихъ десятковъ плохихъ домиковъ.
«Таковъ Цетинъ; онъ похожъ боле на пустыню, жилище отшельниковъ, нежели на городъ», — отзывался о немъ въ 1842 году А. Н. Поповъ, постившій его при владык Петр ІІ-мъ. А Ковалевскій за годъ передъ тмъ (въ 1841 г.) писалъ о Цетинь: «Цетинъ, состоящій весь изъ монастырскаго зданія, въ которомъ едва, вмщается, десятокъ келій да тсная церковь!.. На немъ даже нтъ креста, кром высченнаго на монастырскихъ воротахъ… Если мы прибавимъ въ этому 4 или 5 избъ, которыя служатъ гостиницами для черногорцевъ, всегда толпящихся къ Цетинь, то мы со всею подробностью опишемъ наружный видъ Цетина».