Слово о гордости
Шрифт:
Мы шли довольно долго, один раз Крадауг остановился, чтобы постоять, подняв голову к низким сводам, и сказать убаюкивающим, теплым, тихим голосом: «На поверхности уже ночь». Тонкую полоску вяленого мяса Крадауг кинул мне, почти не глядя, на ходу. Я подозревала, что мы уже давно двигаемся по дорогам альвов, но на мой вопрос Проклятый не ответил.
Вернее, ответил, но поздно, когда мы остановились в тупике. Я потрогала стену перед нами – холодную, как металл.
– Мы у самых стен Койне-Хенн! – догадалась я. – Этот тот самый камень!
– Немного дальше от стен, – кивнул Крадауг.
Свет
– Ты, – сказал он журчащим, серебристым голоском, которому больше подошло бы пение. – Выходи, поговори с нами.
– Сотня голосов, – шипяще произнесло нечто, выбираясь из темной расселины. Сначала показалась тонкая нога с длинной ступней, затем жилистая рука с изящной узкой ладонью, потом голова, вторая рука, туловище и, наконец, последняя конечность.
– Сотня голосов... И глаза той, что видит вещие сны. Мое имя Фиох, я сторожу спящего зверя.
Я впервые видела альва. Было в Фиохе нечто такое, что не позволяло мне отвести взгляд. Присутствовала какая-то странная, больная красота – так могут завораживать горящие деревья или потерявшие контроль механизмы, теряющие детали с каждым своим движением. Шестеренки, миниатюрные винты, листья обшивки, гвозди столь маленькие, что человеческий глаз различит их только сквозь лупу... Фиох словно находился на невидимой, недоступной мне грани и таял, горел, разрушался каждый миг и успевал собраться за еще более короткое время, так, что я не могла заметить самого процесса. Он был одет в черную рубашку и черные же штаны, отчего легко терялся в темноте, щурил огромные глаза, которые ничего не увидят при дневном свете, и кривил губы, будто раздумывая, говорить или...
– Улыбнись открыто, альв, – усмехнулся Крадауг. – Ты ей нравишься.
– Людь, – прошептал Фиох и обнажил обычные зубы. Я ожидала как минимум клыков!
– Людь собирает улу и строит красивых холодных животных, но главный зверь продолжает спать, и мы стережем его покой.
Очень медленно до меня стало доходить, кого он называет зверем.
– Почему мы раньше никогда не говорили с вами?.. – прошептала я.
– Людь боится альвов, – Фиох задумчиво поскоблил ногтем гладкую кожу на остром подбородке и доверительно сообщил:
– И людь правильно делает. Потому что у альвов есть ножи, и сети, и ловкие руки...
Я всегда безошибочно распознавала угрозу, а потому быстро сунула руку в сумку на поясе Крадауга, вытащила улу – маг не успел меня остановить, – и вставила в рукоять меча, который несла с собой.
– Альвы тоже используют улу, все используют улу, – Фиох разглядывал клинок. – Но не у всех есть меч Хранителя.
– Я бы не позволил ему причинить нам вред, – произнес Крадауг.
– Хранители Койне-Хенн всегда могли за себя постоять, – спокойно ответила я. – Нам нужен... зверь.
– Вам нужны альвы... для начала, – хмыкнул Фиох. – Но зачем нам пропускать людь в свои владения?..
– В память о моей матери, – мягко сказал Крадауг.
– Я хотел это услышать, – вновь улыбнулся альв. – Твоя мать была очень сильной, великой, мы гордимся ею, как если бы она была нашей
– Ей стоило родиться вашей дочерью, – прохрипел маг. – Она была бы достойной... жестокой подземной тварью...
Фиох рассмеялся тихим смехом абсолютно счастливого человека и махнул рукой.
– Идем, людь с сотней голосов... Идем. Я выберу путь, чтобы такие толстяки сумели пролезть...
Уходить в никуда было верхом безумия, но Крадауг осторожно последовал за альвом, и мне пришлось присоединиться. Очень скоро лаз стал круто уходить вниз, так, что двигаться приходилось, расставив локти и упираясь ногами в камень, чтобы не свалиться. Маг заткнул за пояс подставку с улой, и теперь свет разгонял тьму только до уровня моего пояса. Оставалось лишь стараться смотреть вниз, на голову Крадауга, и радоваться, что не додумалась сегодня надеть платье.
– Фиох не поведет людь в свой город, – бормотал альв снизу. – Но обойдет их город кругом и покажет... В память о великой матери, которой стоило бы родиться среди нас... Там ее не любила вся глупая людь, но она...
– Заткнись, Фиох! – бросил Крадауг.
– Зря ты стыдишься, – недовольно отозвался подземный житель. – Мы восхищаемся твоей матерью, а ты...
– Заткнись, Фиох!
Альв ответил смехом.
Я вспомнила рисунок летающей машины... То, что показалось мне пастями, было гнездами для улы... Мы договорились с Фиохом, он покинул нас ненадолго, и вскоре привел с собой дюжину собратьев, каждый из которых нес мешок с кристаллами. Каждый их камень взамен десятка наших – цена высокая, но нужно было пользоваться расположением альвов. Мы подбирали кристаллы, постепенно обходя то, что скрывалось под Койне-Хенн, и я не верила, не верила в происходящее. Выход был буквально у нас под носом всю жизнь, а мы считали это всего лишь... знаком!
– Как зверь появился здесь? – спросила я сопровождающего нас Фиоха. Остальные, с мешками, двигались чуть позади
– Фиох не помнит, хотя живет вторую сотню лет. Но говорят... Родители альвов рассказывают детям, что зверь прилетел давным-давно, когда еще деды наши, и прадеды, и прапрадеды не появились под землей. Людь еще не пришла сюда, а мы даже не думали покидать подгорье... Их было мало, зверей, но больше одного, это точно! Они остановились здесь, а потом... Земля тряслась и исходила жаром, много наших погибло, но еще больше – ваших. Появилась новая людь, глупая... пожалуй, даже глупее прежней. Людь боялась альвов и, как Фиох уже говорил, правильно делала...
– Мы не глупы, – пробормотала я. Крадауг усмехнулся, а Фиох только покачал головой, широко-широко улыбаясь.
– Людь глупа, – ласково сказал альв. – Но смела и горда, а иногда очень, очень жестока, как...
– Фиох!
Альв вновь засмеялся.
Время шло, камней становилось меньше. Восемь раз приходилось дожидаться альвов – некоторые гнезда были просто огромны, но у подземных жителей находилась ула и такой величины, они приносили ее и требовали за каждый подобный камень уже не десяток, а сотню наших кристаллов. Когда последний камень был подобран, я застыла, полумертвая от усталости, голодная и до сих пор не готовая поверить в происходящее.