Сороковник. Книга 3
Шрифт:
— Зайцы мои, да что же делать? Ваш отец уже ввязался, хоть и не по своей воле, так что ж, нам его бросить? Ваши прадеды, как я слышал, тоже воевали, вот и мы пойдём. Нет, можем, конечно, и отсидеться, стены крепкие, да и не трогает Игрок своих-то… Но вот ведь незадача, ребятки, в случае победы игрового войска Демиург подставит целый город, в котором, между прочим, тоже свои. А ведь это — нарушение правил! Сегодня он отдаст на растерзание горожан, завтра примется за нас?
— Да и горожане — не люди, что ли? — Машка сжимает кулаки. — Нам бабушка рассказывала, как она во время войны на Смоленщине со своей мамой в оккупации была, под немцами, как старших сестёр прятали, чтоб в Германию не угнали. Нахлебались! Хуже всего этим самым гражданским и приходится! Ник, врежь этому Игроку как следует!
— Только не вздумай умирать, — добавляет Сонька. — Мы уж… сам знаешь, скольких своих похоронили. — Отворачивается. — Хоть ты и некромант, а всё равно жалко.
— Эх, зайцы…
Он притягивает их к себе.
И вдруг я вижу, как Машка, перекинув одну из кос на грудь, развязывает и высвобождает ленточку. Сонька делает то же самое. И каждая, нашёптывая что-то, начинает плести шнур-косичку, шнур-цепочку. Если умеешь вязать крючком, нетрудно повторить и на пальцах. Их дядя, вытянув шею, молча наблюдает. Дон Теймур, прищурившись, не сводит глаз с тонких девчачьих пальчиков. Я знаю, что он видит. Золотистых и зелёных зайчиков, похожих на солнечные. Только для моих чадушек это аурное видение пока скрыто.
Соня глазами указывает на Николаса и смотрит на сестру вопрошающе. Та кивает.
— Дай-ка руку, — командует моя старшенькая. А Машка, поколебавшись, сползает со скамейки и подходит к деду.
— Извольте руку, дон Теймур, — говорит изыскано вежливо. — Желательно левую. — Отворачивает манжет и оборачивает косичку вокруг суховатого дедова запястья с аристократически выступающей косточкой. Связывает хвостики накрепко. И внимательно смотрит в глаза сидящему.
Дон Теймур склоняет голову.
— И что это значит? — спрашивает осторожно.
— Я вас связала, — сухо отвечает Машка. — Вы ж на войну идёте? Вы теперь мой. Вернётесь — освобожу. И приглядите там за мамой, если сможете.
— Я тебя связала, — почти так же повторяет Сонька Николасу. — Ты теперь мой. Вернёшься — освобожу. Теперь тебе некуда деться, кроме как вернуться.
Ответа Главы я не слышу. Невидимый вихрь подхватывает меня и сносит с зелёной поляны.
***
В первый момент мне кажется, что я уже проснулась. Потом приходит удивление: а не слишком ли много народу на Магиной кухне? Там сейчас полагается быть только мне с лечащим паладином, остальные — кто во дворе, с шахматами, кто наверху, с фотоаппаратом. Но себя с сэром я что-то не наблюдаю.
Зато заметны передвижки. Дон с сэром Джонатаном развернули оба дивана к камину углом и теперь имеют возможность любоваться и пламенем, и друг другом — так им, очевидно, приятнее вести беседу. ГЛАВА небрежно опирается локтём на ту самую маленькую подушку, на которой совсем недавно покоилась моя рука. За окнами ночь с проблесками фонарей. А я опять, невидимая для себя самой, зависла над полом, как скрытая камера. Николас, пристроившись за столом, машинально обрывает лепестки с розочки из кувшина, затем, поднявшись, идет к малому очагу поворошить уголья. Ставит кочергу на место и, задумавшись, долго ещё стоит, глядя на пламя. Он успел переодеться, и я поглядываю на его джинсы, испытывая острую жалость к своим. Хоть иди и проси обратно!
Однако что я здесь делаю? Не на прекрасного же Ника любоваться — моя цель! Конечно, я не против, но как-то привыкла, что мои сно-перемещения всегда обоснованы.
По винтовой лестнице спускается сэр Майкл, вслед за ним — мой суженый.
— За ночь у неё могут быть перепады температуры, — предупреждает паладин, — озноб, жар попеременно. Не пугайся, это нормально.
— Я помню, Майки.
— Всё-то ты помнишь… Как твой глаз?
— Чешется, чтоб ему. Да я уже привык.
— Смотреть не пробовал?
— Пробовал, — с отвращением говорит Мага. — Всё вижу, но, зараза, вверх ногами. Ты почему не предупредил?
Мой наставник улыбается.
— Ты не поверил бы. Теперь сам убедился. Есть своя специфика в восстановлении энергоканала, проходящего через мозг. Ничего, через день-другой всё встанет на свои места.
В дверь стучатся — деликатно, но достаточно твёрдо.
— Кого-нибудь ждёшь, Мага? — интересуется дон лениво. Суженый дёргает плечом.
— Не звал. Хотя похоже на своего — дверь не блокируется. Можно! — говорит в потолок. Замок на входе отщёлкивается.
— Привет честной компании! — с порога заявляет Лора. Как была она в штанах и куртке, в которых я её днём встретила, так в них и ввалилась. Похоже, домой даже и не зашла, а ведь собиралась Аркашку встречать! — Прошу прощенья за столь поздний визит, доны и сэры, но у меня не было выхода. Этому молодому человеку перед отъездом непременно нужно повидаться с Ваней.
Вслед за Лорой через порог шагает… Ян.
Стоп. Стоп. Ничего не понимаю. Это…когда происходит, сейчас? Выходит, я уже наверху, именно обо мне сэр Майкл предупреждал, что может быть перепад температуры, и в то же время я здесь? Веду наблюдение в режиме он-лайн, так сказать?
Мага застывает соляным столбом на последних ступенях. Сэр Майкл, напротив, одновременно с Николасом радушно устремляется к гостям. Дон Теймур ограничивается любезным кивком с дивана, — в конце концов, он сам здесь гость, ему можно и не подниматься. Старший паладин, как всегда, занял наблюдательную позицию в уголке.
— Лорушка, каким ветром? — Николас, как настоящий джентльмен, первой приветствует даму. — И тебя твой охламон отпускает одну в такое позднее время? За местных хулиганов не боится? И ты проходи, парень, не стесняйся. Мы здесь все в одном котле варились, а на сегодня драки закончены.
— Я… ненадолго, — замедленно отвечает Ян, настороженно обводя взглядом комнату.
Подросший с той поры, как я его видела в последний раз, чуть ли не на полголовы. Повзрослевший. С косым шрамом через щёку, правда, уже побелевшим. И, как Мага, остриженный накоротко. Правда, следов от ожогов на нём уже не видно, подлечили хорошо, думаю с жалостью. Ян, голубчик, ты сам ко мне пришёл…
— Ива сейчас не может выйти, — с сожалением говорит Николас. — Пальцы ей только что прирастили, понимаешь? Ей теперь спать не меньше суток.