Степи Евразии в эпоху средневековья
Шрифт:
Ремни оголовья и повода в I группе прикрепляли к псалиям с помощью металлических пластинчатых скреп (рис. 3, 1–6) — прием, появившийся по всей Европе задолго до V в. Редко доживают типичные для III в. маленькие овальные скрепы с большими заклепками (Муслюмово). Обычны прямоугольные скрепы. У кочевников Восточной Европы и на Боспоре они или очень длинные, или одна значительно короче другой. Их прототипы есть в III в. на Боспоре [Ашик Б.А., 1849, с. 72, рис. CCIX, 209а]. Пластинки обтянуты золотом и покрыты камнями в гнездах, а на Боспоре — сплошной перегородчатой инкрустацией. Иногда камни заменены выпуклыми шляпками заклепок (Беляус и керченские склепы, разграбленные в июне 1904 г.). На западных уздечках I группы (Качин, Якушовице, Унтерзибенбрунн и др.) пластинки одинаковы по длине, обычно невелики, сделаны из серебра с позолотой и украшены пунсонным орнаментом (рис. 3, 6), отражая ремесленные традиции римских провинций. Во II–V группах скрепы маленькие, простейшей формы и встречаются очень редко (рис. 3, 37).
Украшения сбруйных ремней в I–III группах состояли из многочисленных золотых и позолоченных прямоугольных пластинок разных размеров, оформление которых менялось. В I группе — это камни в гнездах и несложные выпуклые узоры: полоски, кружки, подковки (рис. 3, 5, 13–15). Во II и III группах они редки, в Чечено-Ингушетии
Перекрестия ремней в I группе и в позднеримских древностях рубежа IV–V вв. закрывались различными крестовидными бляхами (рис. 3, 18–20). Восточноевропейские кочевники пользовались бляхами, обтянутыми золотом и усаженными камнями; западное население — серебряными. В Шипове (II группа) перекрестия закрыты четырьмя большими квадратными рельефными бляхами с «рогожным» орнаментом (рис. 3, 35). Совсем иные квадратные и круглые бляхи с маленькой выпуклостью в центре были в Унтерзибенбрунне. Рельефные квадратные бляхи разных размеров VII–VIII вв. оказались в Галайты и Верхнем Чир-Юрте. В перещепинской группе, у авар и один раз во II группе (сбруя из Сахарной Головки) перекрестия накрывали бляшками разных форм с «бахромчатым» краем (рис. 3, 34; 4а, 22, 38) (L'aszl'o Gy, 1955, pi. LX, LXI; Смiленко A.T., 1965, рис. 29–31]. Налобные бляхи в виде срезанного сверху ромба («сердцевидные») и шарнирные с лопастной или лунничной подвеской, известные с III в., есть только в I группе (рис. 3, 11–12; Новогригорьевка, курганы VIII, IX; совхоз Калинина, Феодосия, Нижняя Добринка и Печюсёг). Изображения лиц, украшавшие сбрую разных эпох, встречены на прямоугольных пластинах в I и II группах (колхоз «Восход» и курган 18 у г. Энгельса), на круглых — пока только во II группе (рис. 3, 23, 30–32).
Характерные для более поздних кочевников костяные подпружные пряжки с подвижным язычком (рис. 3, 53) известны пока только в Канаттасе (III группа), Бородаевке (с седлом) и Верхне-Погромном (в погребении 12 кургана 1, якобы с обломками стремян). В I группе подпружные пряжки (?) — железные (Беляус, рис. 3, 10).
Двулезвийные мечи имеют длину клинка 70–80 см., ширину — 4–4,5 см. (рис. 5, 1–6). Встречены они пока только в I и II группах. Перекрестия в основном низкие, гладкие, иногда слабо граненные. Более высокое инкрустированное гранатом перекрестие меча, найденного в Поволжье, на территории колхоза «Восход», вероятно, относится к концу времени существования I группы (рис. 5, 5). Б. Аррениус, специально изучавшая историю гранатовых инкрустаций, находит аналогии для ступенчатых вставок этого перекрестия только на западе во второй половине V в. и поэтому относит меч к концу эпохи Аттилы, т. е. примерно к 450 г. [Arrhenius В., 1971, s. 104–108]. В пользу мнения Б. Аррениус может говорить и то, что второе перекрестие этой редкой формы, тоже с двумя свешивающимися головками орлов, но сделанное в иной технике (рельефной резьбой), найдено в Валя луй Михай в Румынии с монетой 443 г. и относится к последней четверти V в. [Werner J., 1956, Taf. 56, 6). Не исключено, что поволжский меч был привезен с запада. Возможно, к тому же или к немного более позднему времени относится меч с высоким и длинным перекрестием из Дмитриевки в Приазовье (рис. 5, 3, 6). Мечи I группы часто имеют подвеску из большой бусины (рис. 5, 1, 3, 14).
Ножны кинжала I группы из могилы VIII у Новогригорьевки обложены золотом, а две П-образные накладки с сердоликами [Засецкая И.П., 1975, табл. V], вероятно, обрамляли такие же прямоугольные выступы для подвешивания, какие много раз изображены в согдийской живописи V–VIII вв. Еще красивее согдийский или иранский кинжал из Борового (III группа), определенный и реконструированный благодаря любезному содействию В. Анадзава (Япония). Он имел обоюдоострый плоский клинок, ножны сильно расширялись к концам. Перекрестие, трапециевидное устье и охватывавший их сбоку Р-образный выступ (рис. 5, 24) покрыты гранатами, альмандинами, зеленым стеклом и зернью, низ ножен и рукоять — округлыми сердоликами в оправах [Бернштам А.Н., 1951; Засецкая И.П., 1975, № 15–17, 19, 27, 28, 30–32, табл. III]. Реконструкция опирается на целый кинжал с еще более пышной отделкой, найденный в Корее, и на изображения в живописи Афрасиаба третьей четверти VII в.
Однолезвийные мечи (палаши) преобладают в IV–VI группах (рис. 5, 20). Однако возможно, что именно от таких мечей сохранились обломки в погребениях у Нижней Добринки (I группа) и кургана 17 у г. Энгельса (II группа). У авар на Дунае хорошо прослежена смена двулезвийных мечей однолезвийными в VII в. Во второй половине VII в. клинок получает изгиб, иногда очень сильный, и превращается в саблю. Характерно короткое перекрестие с высоким массивным ромбом в середине и расширенными концами (рис. 5, 23, 36), а такие перекрестия, как в Перещепине (рис. 5, 16, 21), архаичны и уже редки на саблях. Рукоять совсем без навершия или с кольцом (рис. 5, 21–23). Сабель найдено много в могилах II аварской эпохи на среднем Дунае [Амброз А.К., 1971б, с. 128, рис. 14, 4, 5; Cilinsk'a Z., 1973, Taf., XXX, 12, LIII, 11; LVII, 1; LXII, 16; LXXIV, 26; LXXXIII, 17; XCI, 12; CXXX, 12; CXXXI, 1 — из одного могильника]. Их изображения известны в живописи третьей четверти VII в. на Афрасиабе. Такой же изогнутой саблей вооружен всадник на пластине из Верхнего Чир-Юрта [Магомедов М.Г., 1975, рис. 3, 2]. Тем более удивляет, что их так мало обнаружено в степных погребениях — только в Перещепине
Деревянные ножны мечей IV–VI вв. имели длинные брусковые скобы для ремня, на котором они, судя по изображениям, висели вертикально [Амброз А.К., 1971б, рис. 14, 1, 31–34]. Единственная такая скоба из нефрита относится к древностям I группы (рис. 5, 7). Вероятно, в степях преобладали более дешевые деревянные скобы. На Боспоре известны железные скобы, украшенные инкрустацией. С VI в. преобладают ножны с плоскими боковыми выступами в виде буквы «Р» или трехлопастными, часто окованными металлом. За петли на тыльной стороне выступов прикреплялись ремни, и ножны висели наклонно, более удобно для всадника. Оковки таких выступов (рис. 5, 15, 18, 21, 22, 24, 25) найдены в Арцыбашеве, Малом Перещепине, Глодосах (IV и V группы), Боровом (III группа), и, может быть, такой скобе принадлежат обломки из Иловатки [Смирнов К.Ф., 1959, рис. 7, 4]. Со второй половины VII в. на Западе преобладали полукруглые выступы (рис. 5, 23), но в наших степях раньше второй половины VIII в. они не найдены (хотя их изображение есть на упомянутой пластине из Чир-Юрта).
Лук — основное оружие кочевников. В комплексах I группы костяные накладки не найдены (предположительно к этой поре относят накладки из римских крепостей на Дунае: Интерцизы и др.). Только на Западе есть золотые обкладки двух сложных луков: большого боевого из Печюсёга и маленького из Якушовиц (рис. 5, 10–11) [L'aszl'o Gy, 1951]. Последний считают символом власти, а погребенного в Якушовицах — наместником гуннов. Но, возможно, что это просто модель, сделанная для погребения, подобно таштыкским моделям мечей и луков. Известно, что многие сложные луки вообще изготовлялись без накладок, и, может быть, поэтому в могилах I группы нет остатков лука. Судя по западным находкам и по золотым обкладкам, луки V в. не отличались от сарматских [Хазанов А.М., 1971, табл. VIII; Alf"oldi А., 1932, s. 18–24; Salamon 'A., 1976]. Во II группе у концевых накладок чаще стали делать относительно массивные концы (рис. 5, 26–27), а у накладок VII–VIII вв. из Верхне-Погромного в Поволжье концы вновь сделаны неширокими (рис. 5, 42). Аммиан Марцеллин подробно описал костяные отравленные наконечники гуннских стрел, вероятно, из-за их необычности для римлянина. В погребениях они не представлены. Там, как правило, находятся обычные железные ромбические трехлопастные стрелы с черешком. Во II группе они немного крупнее (рис. 5, 31, 34, 35), разных очертаний. В I группе есть массивная бронебойная стрела (рис. 5, 12), во II и III — плоские и уплощенные (рис. 5, 30, 33). В Глодосах и Вознесенке — вытянутые наконечники (рис. 5, 40, 41), бытующие и позднее. В восточноевропейских степях пока не найдены крупные наконечники с отверстиями в лопастях и с костяными свистульками, которые хорошо известны в Сибири, встречаются в хазарском Верхнем Чир-Юрте и у авар с VII в. В Арцыбашевском комплексе была скоба для подвешивания (рис. 5, 29), в Перещепине — золотые обкладки дна и устья колчана (рис. 5, 32).
Кольчуги найдены в погребениях у колхоза «Восход» (I группа) и Федоровки (синхронная группам II и IV), обрывки кольчуг — в Вознесенке (VIII в.). Их редкость, вероятно, связана с какими-то особенностями погребального обряда. У авар встречались в погребениях пластинчатые шнурованные доспехи, распространенные тогда во всей Евразии [Werner J., 1974]. Остатки их попадаются и в Верхнем Чир-Юрте в Дагестане.
Мужской костюм известен слабо. В I–III группах воины носили золотые шейные гривны, реже — браслеты и одну серьгу слева, а позднее — две. Этот обычай сохранился до VIII в. (Глодосы, Перещепино, иранское блюдо Пур-и-Вахмана, живопись Средней Азии). В Шипове (И группа) были кусочки цветной шелковой рубахи пли халата, запахивающегося на груди (рис. 8, 7). Правый край обшит золочеными ромбическими бляшками, как и край подола (выше колен) и края длинных рукавов (?), свисавшие ниже кистей рук. Ремни обуви часто заканчивались металлическими застежками, иногда разными на правой и левой ногах. Пряжки обычны в мужских и реже встречаются в женских погребениях. Хорошо видно различие обычаев. Например, древнегерманские женщины носили широкий (до 7 см.) пояс с большой пряжкой. Кочевнические женщины Погребены с небольшой пряжкой или без нее, а более широкие пояса и пряжки носили мужчины. Пряжки с массивной утолщенной спереди рамкой, с хоботковым язычком, срезанным высокой ступенькой на утолщенном основании, безраздельно господствуют в I группе. Многие из них отличаются от пряжек IV в. язычком, далеко выступающим вперед за рамку. Новы также обтягивание золотым листом, инкрустации в гнездах и перегородчатые; нова форма обойм с тремя заклепками по сторонам (рис. 6, 1–5, 10–12). Пряжки I группы удивительно стандартны по всему ее ареалу от Волги до Рейна. Эти формы сохранялись еще очень долго, до VI–VII вв., причем поздние образцы отличаются в основном деталями обоймы [Амброз А.К., 1971б, с. 107, рис. 9, 12–14, 29, 34–38, 62, 63, 70; табл. III, 7, 13, 20, 34, 35, 37, 40–42].Из них у степных кочевников найдены пока только крупные пряжки с небольшой овальной обоймой (рис. 6, 32; Мертвые Соли, Федоровка). В древностях Прикамья и Федоровки они использованы на наборных поясах с поперечными пластинками и коротким широким наконечником с валиком (рис. 6, 27, 32). Более разнообразны пояса с поперечными пластинками из Казахстана (Зевакино, курган 1; Кзыл-Кайнар-тобе, Канаттас). Их синхронизация с поясом из Федоровки пока спорна. Но ареал пластинчатых поясов совпадает с областью распространения полых серег с гроздью шариков (Харино, Бирск, Уфа, Таш-Тюбе, степное междуречье Иртыша и Оби, откуда, по предположению С.И. Руденко, происходят серьги коллекции Витзена), вероятно отражая реальные связи.
Геральдическими названы пряжки и накладки ремней, имеющие элемент в форме гербового щита. Из найденных в степи только одна относится к византийскому типу Суцидава второй половины VI в. (рис. 6, 14), прочие датируются более поздним временем [Амброз А.К., 1973а]. Пояса с геральдическими деталями исследователи считали изобретением кочевников Азии, однако их прототипов не оказалось ни там, ни в европейских степных древностях эпохи Аттилы (в последних пояса не имели подвесных ремешков, а встреченные в комплексах узкие наконечники ремней связаны или со сбруей, или с обувью). Зато в Риме солдаты в первые века нашей эры уже носили пояс с подвесными ремешками и металлическими накладками. В IV в. в римских провинциях попадаются В-образные пряжки с выступами у основания, поясные бляхи с фестончатым краем, позднее прослеживаемые в геральдических украшениях VI в. Во всяком случае, самые ранние геральдические пояса найдены в комплексах второй половины VI в. в пограничных владениях Византии, в полуварварской среде готских (?) федератов. Позднейшие образцы несут рудиментарные признаки преемственности с ними. Характерно, что чем дальше от границ Византии, тем более они изменялись. У восточноевропейских кочевников таких поясов найдено мало, не всегда на них есть подвесные ремешки.