Танец Опиума
Шрифт:
Может быть, в каких-то случаях она и спаслась, но вот до конца отгородиться от внешнего мира не смогла. Девушка обладала мощным недостатком, который был бомбой замедленного действия, и это было способно подорвать хрупкое душевное равновесие. Проблема заключалась в том, что Сакура не воспринимала реальность такой, какая она была на самом деле. Утверждала, что мир — это сплошная череда грязи и помоев, состоящий из таких вот, как Учихи и те насильники, но сама же никогда в это не верила. Скрытая наивность. Что может быть хуже, чем когда любое насилие на глазах девушки становилось потрясением и нервным срывом? Казалось, она была сильной и независимой, со стальными нервами и терпением, трудолюбием и мозгами, но такая
«Она слабая, — думал Итачи, медленно шагая по коридору своего дома. — Такая слабая…»
Стилисты должны были прибыть с минуту на минуту, но Итачи хотелось навестить девушку прямо сейчас. Всегда уравновешенный и спокойный, он больше всего на свете желал увидеть свою дурнушку.
Добравшись до нужной двери, Итачи застыл, превратившись в каменную статую греческого божества. Только на современный лад — в черном костюме от Dolce Gabbana и дорогим парфюмом. Брюнет провел рукой по непослушным волосам, затем вздохнул тяжело, будто готовился к этой встрече всю свою жизнь, и медленно повернул дверную ручку. Перед молодым парнем предстала хрупкая девичья фигурка во всей своей красе. От его внимательных черных глаз не ускользнули эти «боевые» шрамы на нагом теле. Итачи осмотрел её с ног до головы и только затем прикрыл за собою дверь.
Учиха-старший запустил руки в карманы брюк и шаг за шагом принялся сокращать расстояние между ними. Девушка казалась ему хрустальной. Он смотрел не на её тело, а в её душу, как смотрит читатель в книгу. В глазах Итачи не было похоти и жадности. Конечно, будучи мужчиной, вожделение белой дымкой все же застилало ему глаза, но не более чем на начальном этапе.
Сама же Сакура не была глупой: видела и прекрасно понимала, какой она предстала перед брюнетом. Однако ни одной смущенной мысли не проскользнуло в её голове, ничто не заставило прикрыть стыдливую наготу. Её душа была обнажена в этот краткий миг, ведь ей надоело закрываться каждый раз, когда кто-то пытается заглянуть в самые потаенные уголки её хрупкого мирка. К тому же, зачем прикрывать своё тело, когда Итачи уже видел всё? Сакура почувствовала к нему стальное доверие: не мог такой, как он, убить такую, как она, на пустом месте. Это было очевидно.
Брюнет подошёл к ней вплотную и посмотрел на неё в отражение зеркала. Она выглядела смертельно уставшей. Черные круги под глазами и тлеющий зеленый огонек в глазах. Улыбка не играет на лице, волосы спутанные и неуложенные. Сутулится, голову понурила, зажалась вся — всё равно стесняется.
Итачи был выше её, и рост девушки едва достигал сильного мужского плеча. А какой контраст наблюдался! Мужчина необъяснимой красоты, уверенный в себе, умный, богатый и с чувством собственного достоинства, а на фоне него — загнанная в угол серая мышь с безобразными розовыми волосами… Что за ирония?
— Ты так красива… — прошептал Итачи, проводя кончиками пальцев по нежному женскому плечу. — Дурнушка…
Сакура горько усмехнулась.
— И ты туда же… Сначала Саске, теперь ты… Дурнушка! Фи…
Итачи обворожительно улыбнулся и опустил руки на плечи, слегка массируя их. Она еще не знала, что несло в себе это безобидное словечко…
— Это глупое прозвище тебе дал я, — спокойно прошептал брюнет, приблизившись еще ближе.
— Ты? — удивилась Сакура. — Зачем?..
Учиха коснулся щекой её головы, зарылся носом в волосы и часто задышал, жадно вбирая в легкие пьянящий аромат. Он слегка сжимал её хрупкие плечи и с тем же боялся, что сломает их. А ведь его прикосновения были так нежны, что девушка невольно прикрыла глаза в блаженстве.
Итачи склонился к уху и прошептал своим бархатным гипнотизирующим голосом:
— Потому что для каждого Учихи существует своя дурнушка…
Сакура глубоко вздохнула, потому что кислорода ей катастрофически не хватало. Её легкие горели, как и участки кожи,
А что делал он? О чем думал, когда пришёл к дурнушке? Неужели Учиха и правда рассчитывал на свою сдержанность? Возле неё-то? Наедине-то? Она сводила его с ума. Заставляла сердце гонять кровь по венам в сотни раз быстрее. Умело манипулировала его чувствами, вызванными ею. Руки его медленно поползли от плеч к кистям тоненьких белых рук, а затем их пальцы переплелись. Итачи только слегка коснулся губами её шеи, а на глазах девушки навернулись горькие слезы. Они быстро скатились по её щекам, оставляя влажные дорожки.
— Ты так красива… — шептал он. — Выпрямись. — Она расправила плечи. — Выше голову. — Она подняла подбородок. — Посмотри на себя. — Она взглянула на девушку, стоящую перед ней. — Окунись в свои глаза. — Она увидела зеленый огонек. — Как можно не любить такую, как ты?
— Я ужасна… — с прискорбием прошептала Сакура.
— Разве?
— Ты сам так сказал…
— Я сказал, что у каждого Учихи своя дурнушка.
— И что это значит?
— Это значит, что у меня есть ты.
Сакура видела, как Итачи смотрел на неё. Бывает взгляд, полный похоти, когда он устремлен на тело. А бывает взгляд желания, когда он устремлен в душу. Учиха смотрел на неё всеми этими взглядами и хотел её любую. Хотел без остатка.
Внезапно Итачи отстранился. Не резко, а вдруг. Он грациозно вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькую коробочку и протянул её Сакуре. Та с неподдельным удивлением покосилась на маленький подарок, который она не приняла в прошлый раз, в свой День Рождения. Харуно покачала головой, мол, я не принимаю подарков, однако Учиха мигом вытащил из маленькой коробочки небольшую цепочку с медальоном. Он был округлой формы с четырьмя камнями: золотым сверху, синий и зеленый по бокам, а в середине получившегося треугольника — переливающийся всеми цветами радуги.
Итачи молча надел медальон на тонкую шею девушки и ловко застегнул застежку. Это украшение безусловно шло Сакуре. Оно вносило во внешнюю простоту девушки некоторый странный умысел, загадку, головоломку. Это нравилось им обоим.
— Сколько оно стоит? — тихо поинтересовалась Сакура, покрутив в пальцах медальон.
— Безделушка, — равнодушно бросил Итачи. — Камни не настоящие. Жалкая подделка. Я знал, что ты не примешь дорогой подарок.
Девушка была довольна таким ответом. Она вздохнула с облегчением и только вымолвила:
— Красиво…
В это самое мгновение дверь в комнату распахнулась, и пустое пространство заполнила группа стилистов, весело беседующая между собой. Заметив Итачи Учиху собственной персоной, беззаботные профессионалы замерли.
— Работайте, — сухо буркнул Учиха-старший и летящей походкой покинул комнату.
Стилисты еще долгое время стояли столбами посредине комнаты, разинув рот. Им было невдомёк все эти странности Учих, но это было что-то за гранью возможного. Им казались абсурдными те обстоятельства, из-за которых Итачи оказался в комнате с обнаженной девушкой, причем не самых лучших форм и размеров. Что заставило его прийти к ней? Что за важные дела побудили этого жестокого бездушного человека явиться к этой простушке? Ведь его никогда толком никто не видел. Он всегда посылает своих шестерок выполнять грязную работенку. На памяти стилистов Учиха не раз приглашал «левых» девиц на подобные званые вечера, лишь потому, что так было принято. Брюнет не питал к ним никаких чувств. Абсолютно. Порой даже не желая видеть их вплоть до самой последней секунды. И хоть все они и были на подбор, моделями с мировым именем, Итачи почти ни с кем из них не ложился в кровать. Для него вообще секс был лишь потребностью и не более.