Тело черное, белое, красное
Шрифт:
– Незаурядный человек, умница!
– неожиданно громко проговорил Ракелов. Ирина с удивлением посмотрела на него.
– Да, да!
– продолжил он с восхищением.
– Подумайте только - получает строгое воспитание в старообрядческой семье и вдруг бросается воевать на стороне буров в англо-бурской бойне, попадает к англичанам в плен. Затем - участвует в македонском восстании. Вернувшись в Россию…
– …становится директором правления Московского Купеческого банка, членом Государственной думы и прочее, прочее… - с улыбкой подхватила Ирина.
– Что это вы, Николай Сергеевич, вздумали мне биографию
– не дожидаясь ответа, весело спросила она.
– Что же вы не пьете шампанского?
– Ракелов растерянно посмотрел на ее бокал.
– Да вот, все пузырьки полопались с тоски от умных разговоров… А без них шампанское уже не в радость!
– вздохнула она.
– И правда!
– Ракелов улыбнулся.
– Какая же радость от шампанского… - он выдержал паузу, - без умных разговоров.
Они рассмеялись.
"О! Похоже, он умеет играть со словами…" - с интересом отметила Ирина.
Возникшее оживление у входа заставило их отвлечься от разговора. В зал в окружении шумных кавалеров вплыла Софи Трояновская - рыжеволосая красавица в темно-зеленом платье, окинувшая гостей скучающим взглядом. В ее свите Ирина с удивлением заметила отца. Тот был необычайно весел. Неожиданно встав на колено перед Софи, Сергей Ильич раскинул руки. Музыка замолкла, словно кто-то, со стороны наблюдающий за происходящим, подал музыкантам незаметный знак.
– Душа моя, Софи, я хочу подарить вам свою любовь! Примите же мой дар!
– не поверив своим ушам, услышала Ирина.
– Ах, Сергей Ильич, опять вы за свое. Оставьте с вашей любовью!
– Софи легонько ударила его сложенным веером по плечу.
– А впрочем… Положите ее туда. В угол. Будет время, я подумаю, что с ней делать!
– рассмеялась она и, обойдя его, направилась к стоящим неподалеку гостям.
Лицо Ирины залилось краской. "Как удачно, что Николай Сергеевич стоит спиной и ничего не видит". Поспешно взяв Ракелова под руку, она отвела его в сторону, ближе к входу в бильярдную, откуда доносились обрывки фраз.
– "Распутин… Распутин… Все эти рассказы про "тибетские настойки" - вздор!.. Государь околдован каким-то внутренним бессилием!.. Ах, если бы он рассердился! Государыня билась бы в истерике, но пусть! Хуже будет, если в истерике забьется Россия!"
– Господи, что же это такое, Николай Сергеевич!
– На лице Ирины появилось жалобное выражение.
– Куда ни придешь, только и разговоров об этом Распутине. Будто тем других нет. Не кажется вам, что все это - словно мыльный пузырь? Больше пустых слов, чем реальных к тому оснований?
Ракелов в задумчивости потер пальцами переносицу:
– Я однажды видел Распутина. У него и впрямь есть сила. Да и можно ли осуждать царицу, если Старец для нее - последняя надежда спасти царевича? А ведь Александра Федоровна не только царица, но и мать. Мать, готовая на все ради спасения своего единственного сына, к тому же наследника престола!
Они не спеша двинулись вдоль гостиной.
– Вы хотите сказать, что у Распутина на самом деле есть некие способности?
– Есть, - Ракелов кивнул и развел руками.
– Определенно есть! Присядем?
– Он показал на небольшой
– Князь Феликс Юсупов недавно в узком кругу рассказывал, как Старец лечил его от телесного недуга.
Ирина села, аккуратно расправив складки платья. Зачем она сегодня в синем? Надобно было надеть голубое - оно ей больше к лицу.
– И как же он, Распутин, лечил Юсупова? Говорите же, Николай Сергеевич, раз начали!
– тихо, но настойчиво попросила Ирина, поправляя выбившуюся из-под шпильки прядь волос.
– Как лечил… По словам Юсупова, Старец велел ему лечь. Провел рукой по груди, шее, голове. Опустился на колени. Прочитал молитву. Затем поднялся и проделал какие-то пассы. И все это, - Ракелов медленно повернул голову к Ирине и встретился с ней взглядом, - неотрывно глядя в глаза… Вот так… Неотрывно…
Ирина, не отводя глаз, крепко сцепила пальцы.
– Смотрел… И не отводил взгляда… - еще тише повторил Ракелов красивым низким голосом.
– Вот так и… не отводил?
– Ирина облизнула разом пересохшие губы.
– А… Юсупов? Что чувствовал?
– Юсупов?
– Ракелов отвел взгляд.
– Говорит, что гипнотическая сила Старца действительно безгранична. И тем страшна.
Он взял с подноса, стоявшего на столике рядом, бокал минеральной воды и, сделав несколько глотков, принялся молча крутить его в руке.
– Ну, говорите же, Николай Сергеевич! Это так интересно! Что потом?
– нетерпеливо потребовала Ирина, доставая из сумочки веер и обмахиваясь им.
– Душно здесь, однако.
Ракелов покосился на приоткрытое окно. Тонкая занавеска колыхалась от сквозняка.
– Потом?
– оживился он.
– Оцепенение. Юсупов словно впал в полусон. Пытался говорить - язык не повиновался, тело онемело. Только глаза Распутина сверкали над ним, как два фосфоресцирующих луча. Словом, бедный Феликс!
– Юсупов - не бедный, к тому же такой красавец!
– оживленно воскликнула Ирина.
– Однако, увы, женат!
– Тень улыбки скользнула по лицу Ракелова.
– И впрямь - увы!
– Ирина с веселым притворством вздохнула, обмахиваясь веером и украдкой оглядывая гостей.
– Ищите кого-то?
– он перехватил ее взгляд.
– Леночку Трояновскую. Беспокоюсь, знаете ли. Как бы не попала под чье-нибудь дурное влияние.
– Ирина Сергеевна…
– Ирэн… - тихо поправила она.
– Так вот, милая Ирэн… - Ракелов осторожно прикоснулся к ее руке.
– Как говорил один мой добрый знакомый, дурное влияние может оказать воздействие лишь на человека, в котором присутствуют соответствующие "элементы зла". Лица, обладающие твердым характером, чуждые эгоизму, совершенно недоступны таким попыткам.
– Кажется мне, эту мысль я от кого-то уже слышала… - рассеянно произнесла Ирина, поднимаясь с места.
– Точно - слышала…
– Мир тесен, дорогая Ирэн.
– Ракелов торопливо поднялся следом.
– Вы даже не можете себе представить, как он тесен…
– Мы вам не помешали?
Рядом с ними, в сопровождении поклонников, неожиданно появилась Леночка Трояновская. На ней было розовое платье, и оттого она была похожа на нежный цветок, вокруг которого вьются, оттесняя друг друга, деловито жужжащие шмели. Леночка с интересом посмотрела на Ракелова и улыбнулась ему.