Тело черное, белое, красное
Шрифт:
– А народ?
– А что народ?
– Сергей Ильич пожал плечами.
– Народ - за спокойную сытую жизнь, правда, тоже с водочкой, разговорами и непременным последующим мордобитием.
Ирина представила себе избу, в которой у стола за бутылкой национального российского напитка сидят двое в крестьянской одежде и, закусывая солеными огурцами, кричат, перебивая друг друга: "Террор, только террор!…Измена…Распутин… Реформы… Динамизированный нервный флюид!" "Впрочем, нет. Последнее, - она невольно улыбнулась, - из другой оперы…"
– …народ во все времена платит за ошибки политиков, которые заботятся только… - Отец поднялся и снова принялся расхаживать по комнате.
Ирина
"Как все-таки хорошо жить. Как хорошо быть молодой. И вовсе не из-за этих конфет".
В руках снова зашуршала обертка…
4
Выйдя из душного помещения на улицу, Сергей Ильич достал из кармана платок и промокнул лоб, покрывшийся испариной. "Это же надо - министр будущего правительства!" Он поспешно согнал счастливую улыбку с лица. Только что Досточтимый Мастер Братства - князь Львов - закончил секретное совещание. Утвержден тайный список министров правительства, которое будет сформировано сразу же после устранения царя. Если понадобится - даже физического. Да, да… физического, именно так и сказал князь Львов. Сергей Ильич и сам понимал, что перемены необходимы, причем самые решительные. К мысли о необходимости дворцового переворота привели тяжелые потери и неудачи на фронте, несвойственное российскому самодержавию поведение императора, влияние Распутина на царскую семью. Сергей Ильич вспомнил свою недавнюю встречу с морским министром адмиралом Григоровичем, решившим лично проверить слухи о проникновении германских шпионов в окружение царицы. В ответ на настойчивые запросы из Царского Села относительно точной даты проведения одной военно-морской операции он передал ложную информацию об отплытии нескольких русских крейсеров. И что же? Точно в означенный день и час там, где должны были появиться русские корабли, оказалась германская эскадра. Да… Совершенно очевидно, что необходимо действовать, и действовать срочно!
Вначале князь Львов предполагал убедить царя в необходимости сослать царицу в Ливадию, в Крым. В конце концов, принудить его это сделать. Позже возникла идея регентства при малолетнем царевиче Алексее брата царя - Великого князя Михаила Александровича. Сегодня же план созрел окончательно, хотя был, по мнению Сергея Ильича, несколько поверхностен: Распутина убрать или убить, царицу заточить куда-нибудь подальше, царя заставить отречься, а на престол посадить его брата. Сергей Ильич наряду с другими масонами был включен в состав будущего правительства, и это придавало ему ощущение не только причастности к большому делу, но и собственной значимости.
Он энергично махнул рукой, завидев выехавшего из-за угла извозчика. Уже сидя в коляске, озабоченно вспомнил об Ирине. Как быть? Сейчас у него вовсе нет времени, а что будет дальше, когда впереди его ждут поистине великие дела? Он мог бы отправить дочь за границу, однако для этого необходима компаньонка, а Ирина, видите ли, не любит общество женщин. Это - ее принципиальная позиция. Хорошо, хоть с Трояновскими отношения сложились. А еще этот разбойник… Где гарантии, что он не подкараулит ее снова? И в городе с каждым днем становится все неспокойнее. Народ озлоблен. Не хватает продовольствия. Цены по сравнению с прошлым годом подскочили в три раза. Сергей Ильич хотя и был убежден, что войну надо заканчивать, но знал, что говорить об этом опасно - тут же объявят "пораженцем", а значит - изменником. Да и те, кто хорошенько наживается на войне, этого могут не простить. Смутное время. Надо будет еще раз переговорить с дочерью.
Огромный ярко освещенный зал в доме Трояновских на Невском проспекте был полон гостей. Официанты разносили шампанское на серебряных подносах. Кругом нарядно одетые люди, музыка, смех. Часть мужчин собралась в бильярдной обсудить последние новости.
Ирина огляделась. Леночки нигде не было. У колонны она заметила одинокую фигуру Керенского, по каким-то причинам не участвовавшего в разговоре о политике.
– Александр Федорович! Как я рада! Вот уж не чаяла вас сегодня увидеть.
– Да я и сам не чаял здесь оказаться… - Керенский поцеловал ей руку.
– Все хорошеете!
– Да уж куда краше-то!
– засмеялась Ирина, одетая в строгое темно-синее платье с белым кружевным воротником.
Керенский взял с подноса у официанта два бокала шампанского и протянул один Ирине.
– Смотрю на все это и думаю: может, то, что происходит за окном, - страшный сон?
– А по мне, - она обвела взглядом гостиную, - все это напоминает пир во время чумы. Помните? "Нам не страшна могилы тьма…"
Керенский, устало улыбнувшись, поднял руку с бокалом:
– Ваше здоровье, прелестница. Смотрю на вас и жалею, что уж стар и сед. Будь я помоложе, украл бы вас, увез на другой конец света. Право, говорю от чистого сердца! Кстати, - он посмотрел по сторонам, - где-то… здесь… ах, вот…
Он махнул рукой стоящему неподалеку бледному русоволосому мужчине лет тридцати с аккуратной бородкой, взгляд которого Ирина уже несколько раз ловила на себе.
– Николай Сергеевич! Подойдите! Я хочу вас представить самой очаровательной и тонкой… - на секунду задумался, словно подбирая слово, -…юной леди!
Мужчина, будто ждавший приглашения, чуть прихрамывая, торопливой походкой приблизился к ним и четко, по-военному, представился:
– Николай Ракелов.
Оторвав взгляд от веселых пузырьков, исчезающих с поверхности шампанского в бокале, Ирина протянула ему руку, к недовольству своему почувствовав, что краснеет.
"Значит, его зовут Ники". Как Государя. Ей всегда нравилось это имя.
– А я - Ирина Яковлева.
Керенский весело посмотрел на них.
– На самом деле, скажу по секрету, домашнее имя этой милой барышни - Ирэн. Так вот, Ирэн, рекомендую - Николай Сергеевич, мой помощник и добрый друг. В детстве, - он хитро улыбнулся, - насколько мне известно, отчаянный драчун и любитель полазить по деревьям. В результате одного из неудачных приземлений и приобрел прямо-таки байроновскую хромоту.
– Александр Федорович, - смущенно наклонил голову Ракелов, - право, будет вам из меня романтического героя делать. К поэзии, несомненно, я неравнодушен, но сам стихов не пишу - Бог таланта не дал.
– Ну, насчет талантов вам грех на Бога обижаться, а барышням, как известно, - Керенский бросил лукавый взгляд на Ирину, - романтики нравятся. Так что, Ирина Сергеевна, прошу любить и жаловать.
– Любить не обещаю, а жаловать… - она неожиданно для себя внимательно посмотрела Ракелову в глаза, - это зависит от самого Николая Сергеевича!
– Только сейчас заметив, что ее рука все еще находится в ладони Ракелова, она смутилась еще больше.
– Вот и хорошо… вот и познакомились… - Глаза Керенского забегали по залу. Он явно хотел оставить их одних и искал для этого повод.
– Ирэн, вы знакомы с господином Гучковым?
– Керенский заметил вошедшего в зал мужчину с узким выразительным лицом.
– Александром Ивановичем? Немного… - рассеянно ответила она, думая о том, что неплохо было бы сейчас подойти к зеркалу. Кажется волосы немного растрепались. Ракелов, словно прочитав ее мысли, слегка улыбнулся.
– Прошу прощения, я вас оставлю.
– Керенский двинулся навстречу приближающемуся Гучкову.