Уроки мудрости

Конфуций Кун Фу-цзы

Песня о верности господину

(I, X, 7)

В барашковой шубе с каймой из пантерыТы с нами суров, господин наш, без меры.Другого ужели нам нет господина?Служили мы исстари правдой и верой.Рукав опушен твой пантерой по краю.Ты с нами жесток – мы в труде изнываем.Другого ужели нам нет господина?Мы старую верность тебе сохраняем.

Гуси

(I, X, 8)

То дикие гуси крылами шумят,К могучему дубу их стаи летят –На службе царю я усерден, солдат.Я просо не сеял, забросил свой сад.Мои старики без опоры… Мой взглядК далекой лазури небес устремлен:Когда ж мы вернемся назад?То гуси, шумя, направляют полетТуда, где жужуб густолистый растет.Нельзя быть небрежным на службе царю –Я просо посеять не мог в этот год.Отец мой и мать моя… Голод их ждет!Когда, о далекое небо, скажи,Конец этой службе придет?Пусть гуси свои вереницы сомкнут,Слетаясь на пышный, развесистый тут.Нельзя

нерадиво служить – и в поляхНи рис, ни маис в этот год не растут.Отец мой и мать где пищу найдут?О дальнее синее небо, верниСолдату привычный труд!

Разве можно сказать

(I, X, 9)

Разве можно сказать, что я сам не имею одежды?Семь различных нарядов теперь у меня;Только нынешний дар твой, вот эти одеждыБудут много удобней и лучше, поверь, для меня.Разве можно сказать, что я сам не имею одежды?Но различных одежд было шесть у меня.Только нынешний дар твой, вот эти одеждыИ теплей, и удобней нарядов, что есть у меня.

Одинокая груша

(I, X, 10)

Вот одинокая груша растет.Влево она от пути.Милый ко мне, одинокой, домойВсе собирался прийти.Сердцем моим так люблю я его!Чем напою, накормлю я его?Вот одинокая груша растетТам, где пути поворот.Милый ко мне, одинокой, домойЗвать на гулянье придет.Сердцем моим так люблю я его!Чем напою, накормлю я его?

Прочно окутан терновник плющом

(I, X, 11)

Прочно окутан терновник плющом,Поле с тех пор зарастает вьюнком.Он, мой прекрасный, на поле погиб –Как проживу? Одиноким стал дом.Плющ протянулся – жужубы укрыл,Вьется на поле вьюнок у могил.Он, мой прекрасный, на поле погиб –Я одинока, никто мне не мил.Рог изголовья [117] красив и, как свет,Блещет парчой покрывало – и нетМужа со мной, мой прекрасный погиб,Я одиноко встречаю рассвет.Летние дни без конца потекут,Будут мне зимние ночи долги…Кажется: минут века, лишь тогдаСнова я свижусь с моим дорогим [118] .Будут мне зимние ночи долги,Летние дни без конца потекут…Кажется: минут века, лишь тогдаС ним обрету я в могиле приют.

117

Рог изголовья – вырезанный из рога валик, который, отходя ко сну, подкладывают под голову.

118

Вдове кажется, что еще очень не скоро соединится она с погибшим мужем в его последнем прибежище.

Собрала я лакрицу

(I, X, 12)

Часто сбором я лакрицы занятаНа вершине Шоуянского хребта.А что люди говорят, – всё лгут они,Этим толкам не доверься ты спроста,Эти речи, эти речи отклони!Не считай их сплетни правдой, помяни:Всё, что люди ни болтают, лгут они.Что их речи? Толки лживые одни!Собирала там я заячью траву,Я ее под Шоуяном рву да рву.А что люди говорят, – всё лгут они,Ты не верь, не слушай лживую молву,Эти речи, эти речи отклони.Не считай их речи правдой, помяни:То, что люди говорят, – всё лгут они.Что их речи? Толки лживые одни!Собирать мне репу в поле там опять,На восток от Шоуяна собирать!А что люди говорят, – всё лгут они,Ты не верь, не надо сплетням их внимать.Эти речи, эти речи отклони.Не считай их речи правдой, помяни:Всё, что люди ни болтают, лгут они.Что их речи? Толки лживые одни!

XI. Песни царства Цинь [119]

Гром колесниц все слышней

(I, XI, 1)

Гром колесниц все слышней и слышней;Белые пятна на лбах у коней.В горнице мужа не вижу еще,Только слуга наш по-прежнему в ней.Вижу сумах я у горных высот.Вижу в низинах каштан у болот.Только супруга завидела я,Рядом садимся, он гусли берет.Радость ужель не вкусить нам теперь?Старость настанет, и время уйдет.Вырос на взгорьях возвышенных тут,Тополи там по низинам растут.Только супруга завидела я,Рядом садимся мы, шэны поют.Радость ужель не вкусить нам теперь?Смерть приближается, годы уйдут!

119

Цинь – крупное царство в древнем Китае; постепенно поглощая один удел за другим, подчинило себе весь Китай и впервые объединило его в III в. до н. э. в мощную империю. Древняя столица Цинь находилась на территории нынешней области Цинь-чжоу в провинции Ганьсу.

Князь на охоте

(I, XI, 2)

Черная блещет железом четверка дородных коней,Собраны в руку возницы три пары поводьев-ремней.Князь в колеснице сидит, и любимые слуги егоНыне охотиться будут и вслед выезжают за ней.Гонят по времени года пригодных для жертвы самцов [120] ,Те, что пригодны для жертвы, ныне самцы велики!Князь лишь прикажет вознице левей колесницу держать,Пустит стрелу и сразит он – все стрелы у князя метки.Северным парком с охотой теперь отправляется князь,Кони привычною рысью в четверке бегут, торопясь.Легкая едет повозка, звенят в бубенцах удила –Гончих собак и легавых для травли она повезла!

120

Чжу

Си отмечал, что зимой приносят в жертву волков, летом – кабаргу, весной и осенью – оленей и вепрей.

Боевая колесница

(I, XI, 3)

I

Для боевой колесницы кузов короткий – как раз!Гнутое дышло красиво кожей повито пять раз,В круге скользящем все вожжи [121] , чтобы лежали ровней,Посеребренные кольца держат тяжи из ремней.Втулки длинны колесницы, шкура тигровая в ней,Пегих, а к ним белоногих впряг он могучих коней.Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда;Тверд, благороден, как яшма, сердцем же яшмы нежней!В срубах дощатых ночуешь в дикой далекой стране –Скорбь о тебе наполняет сердца изгибы во мне!

II

Мощные тучные кони – вся их четверка крепка,Вместе ременные вожжи держит возницы рука.Пегий с гнедым черногривым тянут в упряжке одной,С ними – с боков – черномордый желтый, а с ним –вороной.Верно, с драконом на поле рядом уперты щиты,В посеребренные пряжки средние вожжи взяты!Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда,Там, благородный и нежный, в городе варварском ты!Скоро ли, скоро ль настанет вам возвращения срок?Вся я душой истомилась в думах о том, кто далек!

III

Дружных коней покрывает тонкой брони чешуя,Посеребренная блещет ручка тройного копья [122] ,Щит, разукрашенный в перья, длань прижимает твоя.Кони с резными значками [123] , в шкуре тигровой твой лук;В шкуру тигровую накрест всунул два лука супруг,Чтобы не гнулись, привязан к лукам упругий бамбук.Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда,Лягу ль на ложе, встаю ли – в мыслях единственныйдруг!Тверд и спокоен, я знаю, кто благороден и прям, –Добрая слава о муже, знаю, несется вокруг.

121

Вожжи колесницы продевались для облегчения управления ею в одно подвижное кольцо и затем уже собирались в руках возницы; кольцо это висело, таким образом, между передком колесницы и лошадьми.

122

Тройное копье – трезубец, копье с тремя остриями.

123

Кони с резными значками – с металлическими резными пряжками на груди.

Тростники с осокой сини, сини

(I, XI, 4)

Тростники с осокой сини, сини,Белая роса сгустилась в иней.Тот, о ком рассказываю вам я,Верно, где-нибудь в речной долине.По реке наверх иду за ним я –Труден кажется мне путь и длинен;По теченью я за ним спускаюсь –Он средь вод – такой далекий ныне.Синь тростник и зелена осока –Не обсохли от росы глубокой.Тот, о ком рассказываю вам я,Где-нибудь у берега потока.Но реке наверх иду за ним я –Путь мой труден, путь лежит высоко;По теченью я за ним спускаюсь –Он средь вод на островке далеко.Блекнет зелень в сини тростниковой.Белая роса сверкает снова.Тот, о ком рассказываю вам я,Где-нибудь у берега речного.По реке наверх иду за ним я –Труден путь, я вправо взять готова;По теченью я за ним спускаюсь –Он средь вод у острова большого.

Песнь о посещении циньским князем чжуннаньских гор

(I, XI, 5)

Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот?Там слива с каталыгою горной вдвоем.Муж доблести прибыл на этот хребет,Он в шубе из лис, под узорным плащом,И лик, точно киноварь, ал у него!Его мы своим государем зовем.Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот?Утесы да глади широкие плит.Муж доблести прибыл на этот хребет,Халат его пестрым узором расшит,О пояс в подвесках бряцает нефрит.Пусть век он живет и не будет забыт!

Там иволги [124]

(I, XI, 6)

Там иволги, вижу, летают кругом,На ветви жужуба слетаясь, кружат.Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет?Цзы-цзюйя Янь-си выполняет обряд.И этот Янь-си, что исполнит обряд,Был самым храбрейшим из сотен солдат.Но только к могиле приблизился он,Как весь задрожал он и был устрашен.А ты, о лазурное небо вдали,Так губишь ты лучших из нашей земли!Как выкуп за тех, кто живьем погребен,Сто жизней мы отдали б, если б могли.Там иволги, вижу, летают кругом,Кружат, собираясь на тут под курган.Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет?Из рода Цзы-цзюйя могучий Чжун-хан.О, этот из рода Цзы-цзюйя Чжун-хан!Он сотню солдат отражал, великан!Но только к могиле приблизился он,Как весь задрожал он и был устрашен.А ты, о лазурное небо вдали,Так губишь ты лучших из нашей земли!Как выкуп за тех, кто живым погребен,Сто жизней мы отдали б, если б могли.Там иволги, вижу, летают кругом,Садясь меж колючих терновых кустов.Кто с князем Му-гуном в могилу пойдет?Чжэнь-ху с ним в могильный уляжется ров,И этот Чжэнь-ху, что разделит с ним ров,Был с сотнею воинов биться готов!Но только к могиле приблизился он,Как весь задрожал он и был устрашен.А ты, о лазурное небо вдали,Так губишь ты лучших из нашей земли!Как выкуп за тех, кто живым погребен,Сто жизней мы отдали б, если б могли!

124

Факт, о котором здесь идет речь, имел место в 621 г. до н. э. Традиция погребения живых людей вместе с покойными князьями держалась в Цинь очень долго. В III в. до н. э. она была соблюдена при погребении первого циньского императора. В других царствах Китая эпохи Чжоу этот обычай сохранился лишь в виде пережитка – захоронения кукол.